все равно уже дышала на ладан, а других родственников, которые могли бы счесть себя ущемленными, она не имела.
— Кстати, — вставил Паркер, — предположим, что внучатая племянница лишилась бы наследства, кому в таком случае достались бы деньги?
— Они бы достались герцогству Ланкастерскому, то есть Короне.
— Иными словами, — добавил Уимзи, — никому конкретно. Ей-богу, не думаю, что такое уж преступление немного поторопить бедную старушку, испытывающую жуткие страдания, чтобы заполучить деньги, которые она и так собиралась тебе отдать. Какого черта они должны достаться герцогству Ланкастерскому? Это все равно как уклониться от подоходного налога.
— С этической точки зрения, — заметил мистер Мерблс, — ваше суждение не лишено резона. Но с юридической, боюсь, убийство есть убийство, каким бы обреченным ни было состояние жертвы и каким бы благоприятным ни был результат.
— К тому же Агата Доусон не хотела умирать, — добавил Паркер, — она сама это говорила.
— Не хотела, — задумчиво сказал Уимзи, — и, полагаю, имела полное право на собственное мнение.
— Думаю, — заметил мистер Мерблс, — прежде чем двигаться дальше, нам следует проконсультироваться со специалистом в области имущественного права. Интересно, дома ли сейчас Тоукингтон? Он — лучший знаток в этой области, какого я знаю. Как бы ни претило мне это современное изобретение — телефон, наверное, придется им воспользоваться.
Мистер Тоукингтон оказался дома и был свободен. Ему по телефону обрисовали дело о правонаследовании внучатой племянницы. Будучи захвачен врасплох и вынужденный отвечать без предварительного изучения вопроса, мистер Тоукингтон тем не менее высказался в том смысле, что согласно новому закону внучатая племянница, скорее всего, была бы исключена из числа наследников. Однако он проявил интерес к делу и выразил готовность, пользуясь случаем, проверить свои предварительные выводы. Не будет ли мистер Мерблс любезен зайти к нему и обсудить этот вопрос в ходе личной встречи? Мистер Мерблс объяснил, что в данный момент ужинает с двумя друзьями, заинтересованными в этом деле. В таком случае не захотят ли и его друзья заглянуть к мистеру Тоукингтону?
— У Тоукингтона есть отличный портвейн, — отведя трубку в сторону и прикрыв ее ладонью, сказал мистер Мерблс.
— Тогда почему бы не пойти и не отведать его? — с готовностью откликнулся Уимзи.
— Это недалеко, в Грейс-Инне[173], — добавил мистер Мерблс.
— Тем более, — обрадовался лорд Питер.
Мистер Мерблс снова поднес трубку к уху, поблагодарил мистера Тоукингтона за приглашение и сообщил, что они всей компанией тут же отправляются в Грейс-Инн. «Вот и отлично», — радушно проговорил мистер Тоукингтон, прежде чем повесить трубку.
По прибытии в контору мистера Тоукингтона они обнаружили дубовую входную дверь гостеприимно приоткрытой и не успели постучать, как мистер Тоукингтон собственной персоной распахнул ее настежь и приветствовал гостей громким бодрым голосом. Это был крупный, широкоплечий мужчина цветущего вида и с хрипловатым голосом. В зале суда он прославился своим знаменитым: «Позвольте вас спросить», которое являлось прелюдией к пытке упрямых свидетелей, которых он гнул в бараний рог, после чего с блеском разоблачал их ложь. Уимзи он знал в лицо, по поводу знакомства с инспектором Паркером выразил бурный восторг и под радостные восклицания жестом пригласил компанию входить.
— Пока вы ехали, я вник в суть вашего вопроса, — сказал он. — Какая нелепость, не правда ли: люди, пишущие законы, не могут точно выразить, что они хотят сказать. Ха! Почему так, лорд Питер, не знаете? Ха-ха! Входите, входите!
— Думаю, потому, что законы пишут юристы, — усмехнулся в ответ Уимзи.
— Чтобы не остаться без работы? Рискну согласиться с вами. Даже юристам нужно на что-то жить. Ха! Отлично. Ну, Мерблс, а теперь, если не возражаете, изложите ваше дело еще раз, более подробно.
Мистер Мерблс снова объяснил суть вопроса, представив генеалогическое древо Доусонов и изложив соображения по поводу мотива убийства.
— Эге! — воскликнул мистер Тоукингтон, весьма довольный. — Хорошо… очень хорошо. Ваша идея, лорд Питер? Блестящая догадка. Кстати, скамья подсудимых в Олд-Бейли[174] забита слишком догадливыми людьми. Ха! Будьте осторожны, молодой человек, а то плохо кончите. Хе-хе. Ну ладно. Вопрос здесь сводится к интерпретации слова «потомки» — ухватываете, Мерблс? Да. Вы, похоже, трактуете его как потомки ad infinitum. Почему вы пришли к такому выводу, позвольте вас спросить?
— Я не говорил, что так оно есть, я сказал лишь, что так может быть, — мягко возразил мистер Мерблс. — Судя по всему, в намерение законодателей входило исключить из числа наследников дальних родственников и считать потомками только тех, кто является не менее чем внуками наследодателя или его братьев и сестер.
— Намерение? — рявкнул мистер Тоукингтон. — Вы меня удивляете, Мерблс! Закон не имеет ничего общего с добрыми намерениями. Что говорится в нашем законе? «Единокровным братьям и сестрам и их потомкам». В отсутствие иных определений я бы сказал, что в данном случае слово «потомки» должно трактоваться так же, как оно трактовалось до принятия нового закона в отношении наследников человека, не оставившего завещания, — во всяком случае, в вопросе о личной собственности, которая, как я понимаю, и является предметом нынешнего рассмотрения, правильно?
— Да, — подтвердил мистер Мерблс.
— Тогда у вашей внучатой племянницы нет никаких шансов доказать свое право на наследство!
— Прошу прощения, — вклинился Уимзи, — я знаю, что
