так знаю. После того как Филипп Араб убьет руками своих солдат Гордиана, он станет императором – и за несколько лет перебьет пяток других претендентов на этот пост. Пока его самого не убьют в битве, а сына и соправителя не прирежут преторианцы, сделав императором Гая Мессия Квинта Деция. Вот он – очень даже неплохой император, даже жалко что погибнет в битве… Но если вылечить Тимесетия и заранее приблизить Деция…
– Деций – враг Гордиана.
– Деций – друг империи, а у императора нет личных врагов, есть лишь враги империи…
– Что мне нужно сделать?
– Не знаю. Попробуйте уговорить божественную Елизавету отправить к вам Дарью… а я подумаю, как сделать войну с Сасанидами более успешной для Рима. Здесь у нас есть и общий интерес: мне тоже очень не нравятся жадные Сасаниды… а теперь я тоже хочу вас кое о чем расспросить…
Разговоры с Валерией длились по несколько часов, причем Марк не понимал, почему богиню интересуют какие-то бытовые мелочи. Но чуть позже, задавая свои вопросы, он догадался, что Dea Historiae все важные вещи и сама знает, причем на годы вперед, а о мелочах расспрашивает не из обычного женского любопытства, а для того, чтобы он, Маркус, лучше научился выражать свои мысли на новом языке. Но даже не думал о том, что каждый вечер Лера довольно подробно пересказывает Лизе тезисы их разговоров.
Конечно, Валерия тратила не очень много времени на общение с римлянином, но и в остальное время Марк «подтягивал разговорные навыки», общаясь с довольно многочисленными жителями Школы. Как довольно юными, так и взрослыми – и его, опытного дипломата, больше всего удивляло то, что все они старались очень подробно отвечать на его вопросы – на любые вопросы. Хотя многие ответы Марк и не понимал. И вовсе не потому, что еще плохо освоил новый язык. Например, он узнал, что прекрасную сталь делают на заводе. И сладкий сахар делают на заводе. А еще на заводе делают удивительные машины, с помощью которых один ткач – причем как правило здесь это были совсем юные девушки – за час ткал три локтя очень хорошей ткани… Катер так быстро плывет потому что мотор крутит винт. Что такое «винт», Марк уже выяснил – но как это помогает катеру плыть, понять не мог. Через несколько дней он просто перестал задавать вопросы…
Почти перестал, но в конце третьей недели задал Валерии очень важный и для него, и для Империи вопрос:
– Вы считаете, что мы можем стать союзниками? – от самой этой мысли у Марка внутри что-то вздрогнуло.
– Нет конечно, – уважаемая Валерия нехорошо, как показалось Марку, улыбнулась. – Нам не нужны союзники. Мы просто можем оказать вам помощь…
– Я слышал, что вы делаете прекрасные мечи…
– Я сказала, что подумаю как мы можем помочь вам, а не чем помочь. Об оружии разговаривайте с Елизаветой.
– А у вас большая армия? – задал последний на сегодня вопрос Марк. Задал, хотя успел подумать, что такой вопрос может оказаться и последним вообще…
– Армия? Нам она не нужна. Люди, которые здесь живут, могут себя защитить сами… хотя и с нашей помощью. Никита! – позвала Лера через окно проходящего мимо юношу. Вряд ли более старшего, чем был Гордиан, когда стал императором. – Покажи гостю, чем наши мужики защищаются от кочевников.
Марк по приглашению Валерии вышел во двор – и увидел поставленный у деревянного столба щит. Внимательно его осмотрел: обычный скутум, только не разрисованный.
– Тут умбон не железный, а стальной. Но это не важно… Никита! Пятерочку в щит!
Юноша поднял странное устройство, немного напоминающее греческую баллисту – и меньше чем за минуту в скутум ударило пять стрел. Марк снова подошел к щиту и увидел, что все пять пробили его насквозь (одна – даже через умбон) и глубоко вошли в стоящее за щитом бревно.
– Такая стрела – Лера протянула Марку тяжелую короткую стрелу с железным наконечником и почему-то деревянным оперением – летит на полтора стадия. На расстоянии стадия она пробьет щит там, где нет умбона, ваш – железный – умбон она точно так же пробьет за полстадия. Как вы сами увидели, даже мальчик может выпустить десять стрел за минуту… одну стрелу за шесть ударов сердца. Манипула таких мальчиков уничтожит легион целиком за полчаса – если, конечно, остатки легиона не убегут в панике: наступать по телам убитых и раненых товарищей быстро не получится и ни один легионер не сможет подойти достаточно близко чтобы работать мечом. И при этом мальчики не подпустят и лучников легиона даже на расстояние выстрела…
Марк, пытаясь вытащить стрелы из бревна, хмуро вслушивался в слова Валерии, которая продолжала:
– С кавалерией еще проще: те, кого не зацепят стрелы, упадет и сломает себе все, что только можно сломать, когда конь под ним рухнет, споткнувшись об убитого или раненого другого коня. Три сотни парней из соседних городов – не легионеры, а просто мужчины, ранее и оружия-то в руках не державшие, кроме разве что дубины, за лето уничтожили больше пяти тысяч кочевников, при этом было потеряно не больше двух десятков человек, да и то большей частью от болезней. А легион, вооруженный такими… игрушками, в бою выкосит в двадцать раз превосходящего противника и при этом если и вспотеет, то лишь догоняя убегающих врагов. У местных… скажем, воинов уже и пословица появилась: не бегай от стрелка, а то умрешь уставший.
Марк подумал, что его похожесть устройства на баллисту ввела в заблуждение: стрела из баллисты била куда как слабее, чем из лука, а здесь…
– И… и сколько вы можете нам продать таких…
– Арбалетов, эта штука называется арбалет. А сколько – зависит от цены, но ведь и цена зависит от количества. И, опять скажу, это вопросы не ко мне, обсудите это с Верховной… с Елизаветой. Практики в разговоре у вас уже достаточно, я думаю, что завтра или послезавтра у вас будет возможность это сделать.
Глава 2
– В белом мундире с кровавой блузкой, вся в звездах и в фуражке с парадной кокардой армии ГДР шаркающей походкой какого-то числа весеннего месяца мая в барак заходит Ангелика, – рассказывала Оля-маленькая о приключениях подруги. – Центурион как ее увидел… В общем, все построились перед бараком и Ангелика вкратце пояснила, в какую задницу эти преторианцы по глупости своей чуть не влезли. Уточнила, что даже преторианцы в городе, находящемся под покровительством богинь – то есть под нашим – вообще никто
