Для Берии, мингрельца по национальности, несомненно, сохранившего связи со своей малой родиной, это инспирированное дело намекало на имевшиеся и у него аналогичные устремления. В постановлении указывалось, что если «антипартийный принцип мингрельского шефства» не получит должного отпора, то это приведёт к весьма печальным последствиям. Объявленные в след за тем достаточно суровые оргвыводы значительно сократили число земляков Берии в руководящих органах Грузии.
Несколько нейтрализовав своего коллегу, Маленков взял инициативу в свои руки и 7 декабря 1951 года провёл через Политбюро постановление о созыве 20 октября 1952 года XIX съезда ВКП(б), обеспечив себе при этом ведущую роль. Предусматривалось, что с отчётным докладом выступит Маленков, проект тезисов по 5-летнему плану подготовит председатель Госплана Сабуров, а изменения в уставе доложит Хрущёв.
Главным итогом закулисной борьбы в триумвирате стала победа сторонников более мягкого внешнеполитического курса страны. Подтверждение этого было дано и в достаточно миролюбивых по тону, хотя весьма скупых по содержанию, ответах Сталина на вопросы некой группы редакторов не названных американских газет, опубликованных в советской прессе 2 апреля 1952 года.
Столь же доброжелательное настроение сопутствовало и состоявшемуся в апреле 1952 года в Москве Международному экономическому совещанию, которому не навязывали принятие каких-либо заявлений идеологического характера. Подобный подход практически сразу привёл к заметным сдвигам во внешней торговле Советского Союза, тем более что новые равноправные и взаимовыгодные связи устанавливались с компаниями и фирмами не только на межгосударственном, но и на чисто деловом уровне.
В ещё большей степени смягчение внешнеполитического курса продемонстрировали советские средства массовой информации. В соответствии с полученными от ЦК указаниями, откровенно негативное содержание материалов о жизни в странах Запада, выражавшее дух холодной войны, отныне решительно отвергалось. От журналистов-междуна-родников требовалось «не допускать выражений, которые могли быть истолкованы как подстрекательство и выступление против правительства, оскорбление национального достоинства или вмешательства во внутренние дела».
Серьёзные перемены стали происходить в идеологии, науке, литературе и искусстве, когда партийные органы обратились с призывом «показывать жизнь во всём её разнообразии, в движении, беспощадно разоблачать всё косное, всё отсталое, всё враждебное народу, что смертельно боится критики и самокритики».
Переход к разрядке проявился и в радикальных кадровых перестановках, которые произвели в Министерстве иностранных дел, осуществив рокировку ряда советских представителей за рубежом.
В этот же период за счёт превращения «мингрельского дела» в грузинское началась очередная атака на Берию, инициированная, скорее всего, опять Маленковым. 27 марта 1952 года Политбюро утвердило постановление «О положении дел в Компартии Грузии», в котором говорилось, что исправление указанных ранее ошибок и недостатков «идёт медленно, со скрипом, неудовлетворительно», что вызывает «недовольство в партийных организациях и среди беспартийных людей». При этом в ходе следствия выяснилось, что у ряда партийных деятелей имелось намерение «захватить власть в Компартии Грузии» и подготовить в республике «ликвидацию Советской власти». Первый секретарь грузинского ЦК К.Н. Чаквиани данным постановлением был снят. Однако формальную смену руководства предлагалось провести в апреле на пленуме ЦК Грузии, на который представителем Политбюро направлялся Берия. Получалась интересная ситуация: когда Берия являлся первым секретарём ЦК Грузии, Чаквиани был третьим секретарём, и на место первого секретаря его рекомендовал именно Лаврентий Павлович. Теперь надо было разгромить своего бывшего протеже.
«Грузинское дело» должно было ударить не только по Берии, но в определённой мере коснуться и Сталина, который всегда внимательно следил за положением дел на своей родине. В дополнение к этой неприятности 29 апреля 1952 года, почти сразу после окончания пленума в Грузии, был снят с занимаемой должности и исключён из партии бессменный начальник личной охраны Сталина, а с 1938 года охраны и всех должностных лиц партии и государства, Н.С. Власик. Его обвинили в крупной растрате государственных средств. Позднее в своих воспоминаниях Николай Сидорович писал, что суммы, указанные в расходных документах, были значительно завышены, но никто не пожелал разбираться в этой подделке.
Сам Сталин всё это время держался особняком, не вникая ни в какие государственные дела и внутренние распри. В отличие от предвоенных лет он больше не участвовал в проведении широких встреч с трудящимися. Только на ежегодных сессиях Верховного Совета СССР, утверждавших бюджет, он, как правило, присутствовал, но никогда не выступал. Регулярно посещал и торжественные траурные собрания, проходившие в годовщину смерти В.И. Ленина. В осеннюю пору обычно отдыхал на юге, а потому не бывал на мероприятиях, посвящённых Октябрьской революции. Зато не пропускал первомайские парады и демонстрации, на которых москвичи могли видеть своего вождя, приветствовавшего их с трибуны Мавзолея.
С апреля 1950 года Иосиф Виссарионович занялся сугубо теоретическими вопросами, приняв участие в дискуссии по проекту учебника политэкономии. Он активно встречался и переписывался с известными советскими экономистами. Отошедшему от дел вождю хотелось оставить после себя теоретический труд, который вооружил бы его соратников правильными идеями, позволявшими осуществлять преобразование общества в нужном направлении. Такую роль должен был сыграть учебник политической экономики, который «нужен не только для нашей советской молодёжи», но и «для коммунистов всех стран и для людей, сочувствующих коммунизму». Сталин остро осознавал необходимость идейного перевооружения партии коммунистов, поскольку созданная при его участии система управления страной приучила её руководителей преувеличивать значение субъективного решения, пренебрегать объективной реальностью и игнорировать научную теорию, учитывавшую факторы и закономерности общественного развития. Внимание начинавшей свой трудовой путь молодёжи опытный руководитель хотел обратить на зависимость социалистической экономики от общих экономических законов, присущих товарно-денежным отношениям, и теоретически обосновать ограниченность действия этих законов по мере развития советского общества.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
