class="p1">По воспоминаниям Н.М. Зайцева («Бине»), в марте 1941 г. он получил приказание передать группу «Альты», с которой он поддерживал связь с 27 ноября 1939 г., другому человеку. «В марте я получил указание о передаче этой группы другому разведчику. Мне предстояла работа по восстановлению связи с немецкими разведчиками, которая была прервана в 1933–1935 годах, потому что среди них оказались предатели»656.
Речь шла о А.И. Старицком («Таль»), который был совершенно не подготовлен к разведывательной работе и не имел какого-либо опыта работы в этой области. Единственным объяснением такого решения являлся тот факт, что Старицкий владел немецким языком и не был «засвечен» перед германскими спецслужбами как сотрудник военной разведки.
Из рассказа «Альты» Кегелю не следует, что она встречалась не только с Зайцевым. Поэтому трудно «привязать» историю с мнимым фотографом к кому-то из них конкретно. Однако, передача серьезного агента в угрожаемый период от одного разведчика к другому — молодому и неопытному, могла быть оправданна только в случае угрозы провала. Возможно, инцидент с «фотографом» произошел именно на последней встрече Штёбе с Зайцевым. В противном случае, это — непрофессиональное руководство Центра и резидента.
Последняя шифртелеграмма со ссылкой на «Арийца — а значит состоялась встреча с «Альтой» — поступила из Берлина 16 июня 1941 г., а значит встреча, как и все предыдущие, состоялась накануне. «Сейчас мне кажется невероятным то, что мы делали. — Вспоминал Зайцев. — Когда приходилось слушать Эльзу 15–20 минут, запомнить информацию, а на следующий день прибыть в наше посольство, опять же нелегально (легендированно. — М.А.), встретиться с военным атташе, изложить все на бумаге для шифровки в Москву»657.
Если опираться на утверждение В.И. Лота, что «Таль» успел провести с «Альтой» только две встречи658, то эти встречи состоялись 11 и 15 июня с учетом отправленных «Арнольдом» донесений из Берлина 12 и 16 июня, соответственно, Отсюда следует, что Ильза Штёбе встречалась с Зайцевым последний раз накануне 27 мая.
Почему накануне важнейших событий прервалась связь с «Альтой», через которую осуществлялся выход на ценнейшего источника информации «Арийца»? То ли инцидент с «фотографом» произошел именно в ходе встречи со Старицким и напугал Штёбе, то ли на фоне этого происшествия ее оттолкнул очевидный непрофессионализм нового руководителя.
Не являлся ли арест «Альты» осенью 1942 г. одним из последствий фиксации ее встречи с сотрудником советского учреждения в предвоенный месяц на улицах Берлина (что, однако, не следует из воспоминаний Кегеля)?
Связь с «Альтой» в условиях военного времени не была предусмотрена, невзирая на то, что вопрос обеспечения ее двусторонней связью с Центром неоднократно поднимался. В октябре 1940 г. Центр сообщал «Метеору»: «Альта, поскольку ей не удалось еще привлечь музыканта (радиста. — М.А.), должна сама систематически готовиться к освоению музыкального дела, с тем, чтобы в случае необходимости обеспечить с дирекцией необходимую связь». Однако это указание так и не было выполнено, а Центр не проявил должной настойчивости. Попытка Разведуправления обеспечить радиосвязь с «Альтой» после начала войны переводом на нелегальное положение одного из разведчиков резидентуры под прикрытием посольства (уже из положения интернирования советских сотрудников) не была осуществлена, из-за отказа В.М. Молотова разрешить проведение этой рискованной операции.
Об отсутствии заблаговременно еще до начала Великой Отечественной войны налаженной радиосвязи как одной из причин провала «Альты» говорил и военный разведчик полковник В.В. Бочкарев659.
Неудачные неоднократные попытки Центра установить связь с «Альтой», привели к принятию решения в 1942 г. направить связника к «Арийцу» (Рудольф фон Шелиа). Связник был арестован, и через него гестапо вышло на самого «Арийца», арестованного 29.10.1942 г.
Об обстоятельствах ареста направленного к фон Шелиа связника сообщил доктор К. Кладиус в «собственноручных показаниях» в декабре 1947 г. в Москве:
«Фон Шелига [von], родился примерно в 1900 году. Поступил в МИД в качестве атташе в 1925 году, с 1929 по 1933 годы — вице-консул в Катовицах, затем легационный секретарь и легационный советник в Варшаве. С 1938 года снова работал в центральном аппарате министерства, насколько мне помнится, в отделе культуры и в Информационном отделе. В 1942 году был арестован и обвинялся в связях с русской разведкой. Приговорен к смерти и казнен.
Я лично не имел к этому делу по служебной линии никакого отношения, так как оно разбиралось секретно. Ввиду того, что это дело вызвало большие толки среди чиновников, много подробностей, несмотря на их секретность, стало известно. Нижеприведенное изложение основывается на рассказах, имевших место в то время среди чиновников, при этом я ручаюсь за их правильность.
В Варшаве Шелига поддерживал связь с одним агентом русской разведки, который был прикомандирован к советскому посольству. Шелига передавал этому агенту сведения и получал от него деньги, первый раз сумму в 10–15 тыс. марок. За эту сумму он дал расписку и уже не решался порвать связь с этим агентом, так как боялся, что эта квитанция может попасть в руки какого-либо германского органа. Шелига взял эти деньги потому, что находился в денежных затруднениях из-за женщин, хотя он сам и его жена имели состояние. Таким образом, связь продолжалась, пока Шелига был в Варшаве. Какого рода сведения передавал Шелига, в то время не рассказывали. Я об этом ничего не слыхал. После перевода Шелига из Варшавы в Берлин связь, якобы, прекратилась на продолжительное время. Затем русской стороной была будто бы сделана попытка восстановить эту связь, что привело к вскрытию прошлой связи, а именно следующим образом.
На одном из вокзалов в Берлине офицер остановил солдата, так как он не приветствовал офицера или отдал честь небрежно, и потребовал от него объяснения. В процессе вытекающего по этому поводу разговора офицер потребовал, чтобы солдат направился с ним для выяснения его личности к вокзальной охране. После предъявления документов солдат был отпущен, так как по такому незначительному поводу ограничивались только сообщением в его часть. Но в последнюю минуту начальнику вокзальной охраны бросилось в глаза, что в солдатской книжке этого солдата не указано, к какой роте соответствующего полка он принадлежал. Так как такие сведения ставились в воинских книжках унтер-офицеров и рядовых, у дежурного возникло подозрение, что, возможно, воинская книжка фальшивая. После этого он приказал задержать солдата.
При тщательном просмотре выяснилось, что воинская книжка оказалась поддельной. В результате обыска солдата нашли копию или фотографию с квитанции Шелига на вышеупомянутую сумму. Этот солдат должен был возобновить связь с Шелига и копию квитанции должен был применить в случае необходимости как средство принуждения. В связи с этим Шелига был арестован и приговорен к смерти…»660.
Не был обеспечен двусторонней связью с Центром и с «АВЦ» (Курт
