Столкнуть Будимирова вниз? Его тут же убьют невидимки. Но почему-то он совсем не боится. Слово «смерть», так пугавшее его всю жизнь, не пугает: Там у него его деды! Гораздо больше пугает беспомощность: он не знает, как остановить убийцу, стоящего перед ним. Захватил их кровь и опозорил её! Что можно сделать сейчас? Чего ждёт от него Мага? Сколько времени он должен стоять дураком в ожидании?
И вдруг… к площади идут люди — чётким шагом, каким ходят только военные. Идут, будто в строю.
Кто это? Воины Будимирова?!
Подходят ближе. Да это роботы их Учреждения! Вместо народа Властитель заполнил площадь роботами, способными разнести любую живую жизнь!
Бессмысленно сейчас сталкивать его с трибуны, роботы не заберут его в Храм!
Но среди роботов должно быть много живых, подготовленных Полем и Гюстом.
Волосы шевелятся на голове, а щенок вдруг жалобно скулит.
Властитель не сможет не заметить живых лиц его друзей.
Скорее выбросить с листка, данного Корой, разрешённые имена и спасти тех, что подходят к трибуне. Отвлечь Властителя! Сделать так, чтобы он отправил работников Учреждения назад!
Щенок мешает вытащить из внутреннего кармана пиджака листок: схватил палец, мягко удерживает во рту. Но не бросишь же щенка! «Ты что, не хочешь, чтобы я достал список? — удивляется Джулиан. — Ну же, отдай мне мой палец, я должен спасти живых!»
Из-под земли гул. Слышит его Властитель или нет? Что готовит подземелье? Что готовит Мага? Всё-таки решились изгои на бунт?! Властитель бледен. Конечно же, он слышит гул. Спектакль разыгрывается не по его программе. Скорее! Назвать имена, и пусть Властитель отправит роботов, а вместе с ними и его друзей прочь, чтобы они успели уйти с площади, пока не началось. Что — «началось», он не знает. Он слышит гул.
И в ту минуту, когда он всё-таки освобождает свой палец и выхватывает листок, раздаётся голос, заставляющий его забыть обо всём на свете:
— Здравствуй!
К нему, на трибуну, поднимается его Степь. Косы — на груди, торчит живот — их со Степью живот, в котором его ребёнок. В руках — сухие бессмертники, сотни бессмертников. Глаза Степи — вне времени, вне смерти — своим выражением похожи на Магины.
— Я успела, — говорит Степь. Вкладывает ему в руки цветы. Он прижимает их вместе со щенком к груди, едва удерживая. — Я чувствовала, ты — в беде. Я знала. Теперь с тобой ничего плохого не случится. Я буду с тобой всегда. Я пришла защитить тебя!
Властитель захихикал мелким смешком.
— Ты — защитить?! Ему не нужна защита. Ему ничего не грозит. Он только начинает жить.
Степь не услышала Будимирова, она смотрела на него.
В этом мёртвом городе, наконец, свет. Запах степи поит силой.
Щенок снова мягко взял в рот палец. Джулиан засмеялся. Ясно же, что надо сделать. Щенок торопит его свести Властителя с трибуны! Джулиан улыбается Властителю и говорит:
— Пожалуйста, идём вниз!
Ещё сильнее гул из-под земли.
— Почему ты так стремишься увести меня с трибуны? — резко спрашивает Властитель. — Надо хорошо подумать, что тут происходит и какова твоя роль в этом спектакле! Кончай комедию. У меня сейчас более важные проблемы. Называй имена и катись со своей старомодной шлюхой прочь!
Глядя в перекошенное презрением лицо Властителя, наступая на него, тесня его к лестнице, Джулиан весело говорит:
— Есть фамилии, да не для тебя.
Прижав к груди и щенка, и бессмертники руками, пальцами рвёт на мелкие клочки листок с именами.
— Спустись, пожалуйста, вниз, я что-то покажу тебе! — Джулиан теснит Властителя к ступенькам. Ещё шаг, и он столкнёт Властителя. — Я решаю. Я не отдам тебе на убийство людей! Я не хочу жить с тобой наверху! — Вот сейчас локтём спихнёт! Ещё шажок! — Я тебя не бо…
Взвизгнул щенок, боль обожгла грудь. И тут же вспыхнули бессмертники и другие цветы его степи, не засохшие, живые, только народившиеся, словно радуга с неба упала на степь. Ослепительны цветы — с прозрачными лепестками, с полукружиями лепестков и лохматые, они слепят и пахнут солнцем, живой водой. Они гладят его своими лепестками. Это Степь гладит его. Она склонилась над ним. Из её глаз — солнце. Оно вернулось к нему. И нет ни очередей за сыновьями, ни верхнего этажа с убийцами, он — в светлом городе вместе с Магой и братом, Гишей и Адрюшей, с сёстрами и братьями, счастливыми людьми! Светит солнце, дарящее тепло и радость каждому рождённому.
— Здравствуй, Адриан! — Голос Маги. — Вот мы и встретились. Ты продолжаешь убивать людей?! Отбери у него оружие, Троша! Сейчас ты убил своего родного племянника! Жора, помоги Джулю и Джину, пожалуйста, спаси обоих, умоляю тебя!
Глава шестая
Яркая вспышка.
Магдалина?!
Те же глаза. Те же пепельные волосы.
Нужно сказать «здравствуй». Нужно спросить, куда она исчезла тогда со стариком? Где была столько лет? Григорий знал все эти годы, что она жива? Виделся с ней?
Он смотрит на неё. В тишине. Обеими руками держится за перила — Джулиан с силой толкнул его, едва удержался!
— Ты проиграл, Адриан. Время рассудило нас. Смотри. — Она махнула рукой как волшебница. И невольно он, по её приказанию, взглянул туда, куда она указала.
Вся площадь заполнена людьми. Это не роботы. И не его гвардия. Это…
Или ему чудится, или все они похожи на Магдалину и на графа Гурского и на Григория. Что в них, в лицах тесно прижавшихся друг к другу людей?
— Это цвет твоей нации, ты расстрелял, сгноил, уничтожил лучших людей своей страны. — Голос Магдалины.
Больно ушам от этого голоса.
Он хочет смотреть на неё.
А она не хочет смотреть на него — смотрит на мальчишку, лежащего у её ног. Над мальчишкой склонились люди.
— Жора, Роберто, пожалуйста, спасите моего сына!
— Твоего сына?!
Опять она смотрит не на него. Ей плевать на него.
— Осторожно, сначала приподнимите голову! — В её голосе мольба. А его от этого голоса трясёт. И мерцает всё вокруг. — Осторожнее же! Ребятки, спасите обоих, пожалуйста!
Тихо скулит щенок — на руках маленькой девочки. Почему-то у девочки знакомые глаза. Где он видел их? «Пуля прошила щенка и вошла в Клепика», — машинально думает он.
Магдалина спускается с трибуны.
— Куда ты? — спрашивает он и спешит следом. Главное — не отстать. Главное — никогда теперь не отстать от неё.
— Не она. Ты. Спроси, куда идёшь ты? — На пути его молодой человек.
Не понимая, смотрит на него — широкоплечего, с её светящимися глазами.
— Ты идёшь в Храм, — говорит парень.
— В какой храм? Зачем?
— Я тоже не понимаю, зачем, — нехотя цедит тот. — Тебе там явно не место. Слишком много людей ты убил. Но мать решила так, и ты идёшь в Храм.
