Так прошло где-то с полчаса, а потом Мидара как ни в чем не бывало встала и отряхнулась.
– Василий, дай сюда свою сумку, – распорядилась она.
Несколько оторопело я протянул ей увесистый кофр. Присев, она принялась непринужденно рыться в моих вещах.
– Так-так-так, – насмешливо произнесла она, вытащив на свет божий книги и коробочку с диском. – И как это понимать?
– А что такого… – начал было я.
– Я, между прочим, могла бы разжиться чертежами лучеметов. Но ведь мне это в голову почему-то не пришло? Так я же жестокая дикарка, а ты вроде – как это у вас говорят – гуманист…
В ее словах не было ни тени издевки – говорила она негромко и вполне серьезно. Я стоял перед ней, не зная, куда деваться от смущения еще и потому, что ей каким-то образом стали известны мои тайные мысли насчет некоторых особенностей ее поведения.
Сложив изъятое аккуратной кучкой, она отступила шагов на пять, расстегивая кобуру.
Дважды блеснул упомянутый ею только что лучемет, и на лужайке заплясал маленький костерок.
А Мидара уже перешла ко второй части.
Вплотную подойдя к Файтах, она некоторое время молча с неласковой улыбкой смотрела ей в глаза.
– Должно быть, девонька, тебе очень везет. Дважды, самое меньшее, ты заслужила смерть, а все еще жива… – голосом, который заставил бы задуматься любую самую прожженную личность, наконец начала Мидара. – Жива и даже здорова. – При последних словах пальцы ее правой руки, сложившиеся вместе, остановились в паре дециметров от подвздошья девушки. Ударом сомкнутых пальцев она на моих глазах пробивала нетолстую доску. – Для начала предупреждаю: третьего случая точно не будет, даже если все мои друзья будут просить за тебя, стоя на коленях. Уж извини, я тоже жить хочу. Теперь второе. Тебя нужно было бросить на Таххаре, но раз не получилось…
Недовольный взгляд в сторону Ингольфа.
– Стало быть, сделаем так: первый подходящий мир – твой. Если там случайно не окажется канализации и автомобилей, тебе придется это как-то пережить. И напоследок еще: запомни, если забыла. Этот кристалл, – она слегка коснулась цепочки, – подчиняется только мне одной и украденный бесполезен. Но если я только замечу… – Ее рука вдруг обхватила тонкую шею Файтах и сдавила горло так, что лицо девушки вмиг посинело. – Ты слышишь, если я хоть один раз только замечу, что ты к нему подбираешься, или даже заподозрю… то больше не стану ничего говорить, а сразу же убью тебя. И не просто убью, – многозначительно закончила она. – А теперь, – она демонстративно повернулась задом к собеседнице и лицом к нам, – всем отдыхать. А о том, что мы будем теперь делать и как выбираться из этой дыры, завтра подумаем.
Часть шестая. КОНЕЦ И НАЧАЛО
Василий
Сейчас мы сидим тут, одиннадцать человек – все вместе. Наша команда, которая совершила, быть может, самое длинное путешествие через бесконечные миры в истории таких путешествий. Сегодня, сейчас мы собрались в последний раз. Так решили судьба и мы сами. Наш корабль почти готов к отплытию, но на палубу поднимутся далеко не все. Для кого-то эта промежуточная остановка в пути станет его завершением.
Четыре месяца назад бренные останки таххарского глайдера, ставшего на краткое время нашей собственностью, финишировали на берегу одного из тихоокеанских островов в безлюдном мире. Мире, оказавшимся, как выяснилось потом, ближайшим соседом того, где мы находимся сейчас. И который совсем скоро покинем – как уже говорилось, не все.
Получив команду «всем отдыхать», мы забрались обратно в кабину и, оставив Рихарда на дежурстве, дружно заснули. Дольше всех проспала Мидара – почти сутки.
А потом мы принялись думать, как нам отсюда выбраться.
Несколько дней ушло на то, чтобы разобраться в механизмах кабины. Потом мы сумели поднять ее на аварийные гусеничные шасси, вручную подкачивая гидравлику. Затем каким-то образом ухитрились подсоединить к шасси электромотор, которым открывалась грузовая аппарель яхты.
И вот на этом импровизированном электроходе мы поползли к морю, находившемуся в восьми километрах. Ползли с черепашьей, без преувеличения, скоростью, расчищая дорогу при помощи самодельной пилы, сооруженной из нагревательного элемента отопления кабины и пережигавшей стволы деревьев. На это ушло ровно шестнадцать дней, и в конце все без исключения сожалели, что не бросили чертову кабину и не попытались, как предлагал Ингольф, налегке отправиться к берегу и построить какое-нибудь суденышко.
В день, когда мы выкатили наш дом на колесах на берег, сгорел распределительный электроузел, и наши надежды на имевшийся маленький водометный движитель пошли прахом.
Какие именно слова тогда услышало небо этого мира, привести тут не рискну.
Месяц ушел у нас на строительство плота, в центр которого была помещена все та же кабина, и на заготовку продовольствия – в основном сушеной рыбы. На мачты мы натянули паруса, сшитые проводами из ободранной обивки салона и кресел.
И вот наконец настал день, когда мы смогли отплыть от этих берегов.
Атомная батарея, обеспечивающая автономное питание кабины, давала достаточно энергии для освещения, тепла и работы самодельной опреснительной установки.
Но, увы, ни одна из пяти навигационных систем, как выяснилось, завязанных на спутники и радиомаяки Таххара, не работала.
Больше полутора месяцев мы добирались до ближайшего портала и еще несколько дней кружили в районе его – у нас не получалось попасть в фокус.
Наконец нам это удалось.
И вот, стоило нам выйти из межпространства вновь в материальный мир, как мы увидели прямо по курсу на фоне ночного неба гористый берег, над которым сияло многоцветное зарево празднично освещенного города…
Мир, куда мы попали на этот раз, во всех отношениях был скорее исключением, нежели правилом.
Соотношение воды и суши, а также очертания последней отличались от общеизвестных куда больше, нежели в любом другом из известных нам миров.
Тут имелась даже вторая луна. Выглядела она в ясные ночи как неровный сероватый и тусклый диск, примерно раза в полтора больший, чем привычная нам Луна, хотя куда менее яркий.
Если судить по древнейшим летописям, в которых сохранились обрывки легенд, уходящих в незапамятные времена, люди попали в этот мир откуда-то извне, причем сопровождалось это некоей потрясающей воображение катастрофой, возможно даже техногенного свойства.
Впрочем, это была уж очень древняя история.
Ныне же это был мир высокоразвитый, единый, благоустроенный и – в отличие от Таххара – благополучный.
Таким он был уже очень давно. Даже вспыхивавшие в далеком прошлом войны в основном ограничивались сражениями между флотами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
