— Твоего сыночку завтра скушает кокс. А послезавтра ты сама… сдохнешь от горя. Если сегодня не сдохнешь от злобы… Правда же, пап?
Алиса… почему-то растерянно глянула на мужа и пасынка. И… вместо знакомых лиц увидела – рожи двух чертей! Женщина испуганно вздрогнула. Наваждение прогнал стук терпильского кулака о стол:
— Всё! Довольно склок! Сегодняшний план по скандалам мы выполнили.
— Пап, кстати, ты и я — единственные наследники! – невозмутимо продолжил Гоша. — Когда она и её сыночка откинут копыта…
Тут же мальчишка получил несильный шлепок по загривку и предупреждение:
— Слы-шишь меня, Георгий?..
Если бы Гоша мог выражать витиеватые мысли – то он сказал бы примерно следующее: «Типа, я, конечно, замолчу, но мое молчание ситуацию в целом не спасет, пап…». Но в 12 лет такие мысли не выражаются, они ощущаются – не более.
— Я тебя слышу, — согласился Гоша.
Алиса подлила вина дрожащей рукою, поднесла бокал к губам и… повернулась к двери вместе со стулом:
— Денисик! Ты так тихо зашел… Мы ждем тебя целый вечер, сыночка…
На пороге комнаты находился очень худой и бледный юноша лет 20. Глаза суетливо бегали.
— Утром едем в клинику, помнишь?.. – участливо вопросила Алиса и нахмурилась: — И где же курточка? Я же утром купила тебе курточку за семьсот долларов. Опять…
— …пустил по вене! – докончил Гоша со смехом.
— Бабло! Сто зеленых! Ты их дашь!.. – Денисик с неприязнью глянул на мать.
— Сыночка… — ласково сказала Алиса, подходя к наркоше: — Попей слабого чаю и ложись-ка спать.
— Мне нужна доза! Дай сотку, и я пойду затарюсь! – парень вяло оттолкнул мать.
— Нет! – твердо возразила Алиса. — Доктор предупредил, чтобы больше я тебе не потакала! Он дал успокаивающие таблетки, которые смягчат синдром абстиненции. – Она порылась в кармане халатика и вытащила упаковку таблеток.
— Меня ни хрена не вставит, только кокс!..
— Да ладно!.. – заржал Гоша.
Денисик молча и быстро метнулся к столу. Схватил вилку, а другой рукой взялся за волосы сопляка. Приставил вилку к его горлу и рыкнул:
— Живо сотку, курица! Или я проткну твоего пасынка!
Первым среагировал, однако, Вовик. Он вскочил и сделал прыжок к наркоману:
— Денис! Отпусти моего сына! Немедленно!
— Стой на месте, Вовик-гад! – парень так сильно прижал вилку к Гошиному горлу, что на горле проступила кровь.
— Ааа! – в ужасе заверещал Гоша.
Вовик тормознул, в бессилии затоптался на месте:
— Ну… дай ты этому психу деньги! – попросил он плаксиво жену. — Если он убьет моего сына, я за себя не отвечаю!
Алиса с жалостью смотрела на Дениса. Вот нервно покусала нижнюю губу. Достала из лифчика ключики. Сказала мужу властно:
— Иди, открой мой сейф. Возьми сто долларов и принеси!
Вовик выхватил ключи и выбежал из обеденного зала. А Алиса… произнесла спокойно и по-деловому:
— Всё, Денисик, убери вилку! Видишь, Вовик пошел за деньгами, — она присела.
— Как принесет бабло, так и… — тяжело выдохнул парень.
Алиса выпила вина и закурила. Произнесла умиротворенно:
— Если ты зарежешь маленького кретина, тебе дадут срок. Наверняка… Через десять часов доктор начнет лечение! Два месяца и ты – здоров!.. Станешь солидным юношей, будешь вместе со мной управлять делами… А, сыночка?..
Женщина закинула ногу за ногу, обнажив красивую коленку. Неприязненно мазнула по лицу Гоши, по которому бежали слезинки.
— Мам, я ща ничё не вкуриваю! – хныкая, сказал наркоман. — Все потом, когда вмажусь… Утром порулим к доку, обещаю… Но прежде…
Вбежал Вовик, левой рукой подал Денису зелёную купюрку:
— Иди, колись! И отпусти Георгия!
Наркоша исполнил просьбу, схватил деньги и рванул к выходу.
— Секундочку, сыночка! – вдруг зло прошептал Вовик и крепко взял пасынка за плечо. Развернул его к себе. Правая рука прыгнула в карман халата и достала оттуда револьвер 22 калибра. Ствол ткнулся в кадык парню, грохнул выстрел. Денисик без стонов завалился на ковер, стукнувшись затылком о цепь.
— Мой револьвер?.. Что ты наделал… — только и успела выдавить Алиса. Немедленно муж разрядил в неё всю обойму. Потом он положил оружие на стол и грустно посмотрел на сына:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Так-то, Георгий… Больше терпилой быть не хочу. Осуждаешь?
Сын внимательно изучил мертвую мачеху, завалившуюся на спинку стула. Ответил убежденно:
— Ты верно сделал, пап. Только… теперь тебя посадят, а меня сдадут в интернат. А я не хочу в интернат!
— Передай-ка тортик. Надо заесть тревогу… — попросил отец. Сын подал нетронутое блюдечко покойницы. Отец откусил сладкого антидепрессанта и сказал с набитым ртом:
— Сейчас приберёмся, как будто нас здесь и не было. А револьвер я скину в реку… Уедем на Рублёвку, и будем ждать печального известия.
— Полиция сразу поймёт, что… мотив… Ты – первый наследник, — остудил сын. Он сполз со стула. Поднял с пола сто долларов, что выпали из руки Денисика, положил их в карман.
— У полиции работа такая – понимать. Но кроме понимания нужны доказательства. А их у полиции не будет… — размыслил Вовик, не отрываясь от пирожного. — Ты пойми, Георгий… Дверь в квартиру бронированная… Кухарка в отпуске. Отпечатки на сейфе?.. Я их уничтожу. Скажем, весь вечер были за городом… Алиби будет под сомнением, ведь его никто не сможет подтвердить. Но все сомнения толкуются в пользу подозреваемого! У твоей мачехи было много врагов…
Тем временем Гоша подошел к Алисе и плюнул на мёртвое лицо! И сказал сердито:
— Она… Пап, она такое…
— Знаю. Я всё знаю, — подытожил отец обыденно, без эмоций. — Но то, что сейчас сделал ты – неправильно. Плевать на мертвых – это чересчур, слишком чересчур, Георгий!
Терпила отставил уже пустое блюдце и предложил:
— Помоги-ка мне прибрать. – Он начал составлять посуду. Гоша не очень охотно отошел от ненавистного трупа и стал помогать.
— Через пару месяцев, когда всё стихнет — мы уедем в американские штаты. У меня там школьный друг… Квартиру, бизнес, машины – всё продадим! Нас ждет Нью Лайф, сынок!.. – развивал Вовик, ободряюще улыбаясь.
— А вдруг америкосы тебя не пустят? Из-за следствия? И оно может чего нарыть. Всякое бывает! – плеснул сомнением сын.
— Ну, риск, что все откроется, есть… всегда… Но… все эти следователи… получают маленькое жалованье! А идеалисты-фанаты существуют только на экране!
— Это да, — согласился Гоша.
5. Ужин
…я обнаружил, что стою посреди своего гостиничного номера. И только после до меня дошло, что просмотр закончен, — прибор зажат в бессильной руке, а сама рука на уровне колена.
— Грехи Московии, — повторил я как заклинание. Ноги подрагивали и я присел на коечку. Однако сидеть оказалось ещё хуже, чем стоять. Я шагнул к столу и попил водички. Дышать стало легче. Я выдохнул и глянул на прибор, спокойно лежащий на кровати. Каково же настоящее его название? Тот, кто оставил его в кафе, явно не будет обращаться в милицию! У Этой личности совсем другие методы поиска, которые нам и не мечтались. К тому же… прибор попал ко мне неслучайно. Точно!
Развить мысль я не успел, — в дверь номера постучали. Я сунул прибор под подушку, отер лицо потной ладонью и отворил дверь. На пороге стояла Эльвира, в изящных ручках находились тарелка под салфеткой и стеклянная бутылочка.
— Добрый вечер, — сказала она приветливо.
— Вечер!? – вылупил я глаза. Мне казалось, что я слетал в какое-то другое измерение, с той самой скоростью, что позволяет за 15 минут совершить вояж на Марс. В два часа дня я был на Марсе и вот уже снова здесь, а тут… вечер.
— Вас это удивляет? – хлопнула недоуменными глазками портье.
— Гм… да… — тревожный вид Эльвиры ввергнул меня в некое смущение. — В общем, да. Я тут… занимался кое-чем. Не заметил, как пролетело время.
— Войти-то можно? – переминалась девушка.
Предложение портье избавило меня от объяснений, я с радостью пропустил гостью внутрь номера. Она с нежной полуулыбкой опустила тарелку и бутылку на стол, сделала мне приглашающий жест.
