мера не помогла. Летом 1194 г. верный Василий Ватац погиб со всей своей армией, а второй полководец, Алексей Гид, потерпев поражение от болгар, потерял лучшую часть своего войска. А осенью 1194 г. болгары нанесли византийцам еще одно поражение у Аркадиополя. Поэтому император решил опять лично возглавить римскую армию, для чего прибег к широкому набору наемников. Кроме того, он запросил помощи у тестя — Венгерского короля Беллы III. В марте 1195 г. царь выступил из Константинополя, не зная, что рядом с ним уже созрел заговор, в который оказались вовлечены самые близкие ему люди, а возглавил мятежников его родной брат
Алексей Ангел. Прибыв в город Родосто на берегу Мраморного моря, Исаак II встретил там праздник Пасхи и услышал тревожное пророчество от местного святого юродивого Васильюшки, на которое, однако, не обратил никакого внимания. Затем на судах император прибыл в город Кипселлы (ныне — город Ипсала), где остановился лагерем, поджидая отставшие части. Свободное время он решил скоротать охотой и предложил Алексею Ангелу составить ему компанию. Но едва они отъехали от лагеря, как Алексей отделился от императора, а его сообщники по заговору — Феодор Врана, Георгий Палеолог, Иоанн Петралифа, Константин Рауль, Михаил Кантакузен, как бы насильно схватили брата василевса. Затем они привезли Алексея в царский шатер и 10 апреля 1195 г. провозгласили его Римским императором[907].
Весь лагерь, включая царских слуг и солдат, присоединился к ним. Хотя чему удивляться: ведь в основной массе это были наемники. Исаак II в это время охотился и, получив уведомление об избрании брата царем, остановился как вкопанный, вынул из-за пазухи образ Пресвятой Богородицы и воззвал к Спасителю с просьбой, чтобы «Бог избавил его от часа сего». За ним была брошена погоня, и Исаак II, нигде не находя надежного убежища, добрался наконец до города Макри. Но тут некий чиновник Пантевген схватил царя и передал в руки преследователей. Его препроводили в Вирскую обитель, где и ослепили. Пробыв после этого несколько дней без пищи и воды, Исаак II был временно заключен вместе с сыном Алексеем во дворец Диплокония в Константинополе. Впрочем, немного спустя его выпустили «на свободу», и он, бывший владыка Византийской империи, был вынужден влачить жизнь бедного поселянина, питаясь подаяниями. Едва ли кто-нибудь мог предположить, что Исааку II еще будет суждено сыграть свою роль в последующей судьбе Римской империи, но именно так вскоре и случится[908].
LXV. Император Алексей III Ангел Комнин (1195–1203)
Глава 1. Похититель императорской власти и разоритель царских гробниц
Старший и любимый брат несчастного Исаака II Ангела Алексей III, родившийся в 1153 г., являлся, как мы увидим, во многом полной противоположностью предыдущего императора. Его воцарение стало подлинным ударом по общественному сознанию и вызовом христианской нравственности. «Если члены одной семьи вооружаются друг против друга, то можно ли надеяться на безопасность в каком бы то ни было обществе?» — справедливо вопрошал современник. Это был чудовищный прецедент, нечто невиданное в истории Римского государства. Теперь даже близкие друзья опасались друг друга, задавая сами себе вопрос: «Если брат предает брата, то можно ли доверяться постороннему человеку?» В общем, все солидарно решили, что «низвергнув брата, Алексей низверг себя самого» — очень точная характеристика нового правителя Римской империи[909].
Но сам Алексей III, казалось, даже не думал о том, какое страшное преступление совершил. В тот же день, надев царские одежды и возложив императорский венец на свою голову, он собрал военных чиновников и прочих вельмож и торжественно провозгласил себя Римским царем, о чем немедленно оповестил жителей Константинополя и свою жену Ефросинью, от которой имел дочерей Анну и Ирину. Чувствуя шаткость своего положения, новый царь предпринял экстренные меры, чтобы упрочить его. Он решил напомнить всем, что некогда родоначальник их семьи был в родстве с самим императором Алексеем I Комнином, а потому приказал величать себя Алексеем III Ангелом Комнином.
Кроме того, не имея нравственной силы и талантов для того, чтобы естественным образом стоять над всеми, Алексей III решил купить расположение и верность подданных. Вскоре все деньги, находившиеся в царской казне для оплаты войны с болгарами, были розданы приближенным сановникам. Когда же они закончились, Алексей III перешел к земельным наделам и почетным титулам, дающим право на получение ежегодной руги — государственного жалованья. Не обладая способностями по управлению государством, Алексей III очень боялся продемонстрировать свою беспомощность. Поэтому когда ему кто-либо приносил документы, он подписывал их, практически не глядя, как будто с одного взгляда понимал проблему[910].
Зная, что византийцы устали от непрестанных войн, новый царь решил снискать прозвище «миротворца» и срочно замириться с врагами. В первые же дни своего правления он принял решение распустить армию — полное безумие, поскольку болгары и половцы вовсе не демонстрировали мирных настроений. А затем медленно, очень медленно направился в столицу, дабы супруга могла приготовиться к торжествам по поводу его воцарения.
При всем том, что личность нового василевса не внушала никакого уважения, сенат и народ Константинополя спокойно восприняли известие о минувших событиях, не предприняв никаких активных действий, и это вполне объяснимо. Во-первых, за спиной Алексея III стояла (пока еще) армия, провозгласившая его царем, и воевать с профессиональными военными, тем более наемниками, было себе дороже. Во-вторых, хотя царь Исаак II Ангел сделал много доброго, его репрессивная политика последних лет и неудачи Болгарской войны, помноженные на резкое ухудшение финансового положения Византии, не способствовали укреплению авторитета императорской власти. Наконец, Исаак II все равно уже был ослеплен и, как считалось, не мог быть более царем. Ну не порождать же новую гражданскую войну и борьбу за царский престол среди бесчисленных соискателей? Византийцы очень надеялись, что в лице нового василевса им предстанет настоящий воин и строгий, но справедливый правитель — речь и поведение Алексея III казались очень мужественными. Вот все и решили, что торопиться не стоит. Правда, одна группа константинопольцев провозгласила все же императором некоего Алексея Контостефана, но царица Ефросинья — дама, куда более решительная, чем ее муж, быстро разогнала толпу[911].
Нельзя не сказать, что некоторые качества нового василевса действительно вызывали симпатии у простых византийцев. Например, летописец отмечал открытость и доступность царя, который принимал любого просителя, стараясь по возможности помочь ему. Он был добродушным, хотя и легковерным человеком, беззаботным сибаритом и полным невеждой в военном деле, но при нем ни одна женщина не одела черного
