Прикусив губу и потемнев глазами, блондинка задумывается о своем, давая мне заняться тем же.
Вот оно как! Значит, гиворы навели контакт с обратившимися и договорились атаковать нейтральные земли с двух сторон.
Решили поделить их по этой самой реке. И в случае необходимости, оказывать взаимную поддержку друг другу.
Разделили сферы влияния, так сказать.
Ну, а почему бы и нет? Более чем возможно.
Что теоретически, что практически!
Значит, на восьмом поколении, выросшем в присутствии «системы» — межвидовая борьба способна трансформироваться в симбиоз?
Любила жаба гадюку!?
Может они еще и детишек друг от друга рожать начнут?
Негромко и не слишком весело смеюсь. Просто представил картину совокупления гивора с грязной самкой обратившихся.
Ну что ж — пи…дец Атрее! Во-всяком случае — этой её части!
А может и не только Атрее карачун придет. Что, если их взаимная любовь дойдет до такого градуса, что гиворы начнут перебрасывать обратившихся на Землю.
Впрочем, поразмыслив, прихожу к выводу, что подобное маловероятно. Чисто технически. Хотя и не невозможно.
Поставь три смены «грузчиков и вязальщиков» — знай, вяжи руки и забрасывай в портал дураков мешками.
При таком подходе, всё упирается только в логистические способности гиворских менталистов.
Да нет — им бы своих туда по-максимуму перекинуть. Животные здесь останутся.
Просто, неглупые и коварные сектанты используют придурков, так же, как поимели младшего братца городского вождя, а потом пустят всех временных союзничков под ножи. И станут доминировать.
Да еще и на Земле закрепятся. И будет им счастье!
— Ну, хорошо, допустим, пока я ему верю. Чем он, конкретно, может быть полезен?
И дождавшись, пока воительница переведет, добавляю на атрейском:
— Жизнь не дешевая штука.
«Разумный» кивает и излагает дальше.
— Он предлагает провести отряд, через считающиеся непроходимыми болота. Таким образом, предоставив нам возможность, срезать расстояние на добрые… э-э… три сотни километров, примерно, — переводя местные меры длины в привычные мне километры, Арвильда ненадолго подзависает, — Да еще эти три сотни без него — нам придется идти, мало того, что вкруговую, так еще и по дремучим лесам, где скорость передвижения минимальна.
Да еще под угрозой нападения «обратившихся», которых тут хватает.
— Опять болота, — невольно морщусь я, — это все?
— Нет. После того, как мы перейдем болота, он предлагает напасть на табун своего племени и устранив посменно дежурящих там охранников, обзавестись лошадьми.
— А что, воины его племени ушли в поход безлошадными?
Выслушав очередной вопрос, «обратившийся», где-то даже слегка горделиво поглядывая на нас с Арвильдой, поясняет, что у его племени много лошадей. Очень много. Достаточно для того, чтобы хватало и воинам на поход одвуконь и имеется возможность еще столько же оставить на выпасе.
— И как мы это сделаем? — я скептически ухмыляюсь. — Сколько там табунщиков?
— Пользуясь своим положением члена племени, он в одиночку приблизится к пастушьей смене и неожиданно уничтожит дежурящего там старшего — «разумного» с чатом, который мог бы поднять тревогу.
— А после, будет самоотвержено и геройски отбиваться от «неразумных» до нашего прибытия? За что же он нас так возлюбил-то, интересно?
Я хохочу. Не слишком громко, но люди на следующем судне поглядывают с недоумением.
— Что там у тебя такого интересного, Горан?
На шум сползаются, мирно дремавшие до того, ближние.
— Анекдот, мля! Вас тоже посмешу. Только, давайте чуть позже, братцы, — отсмеявшись, машу рукой и обращаюсь к «переводчице»:
— То есть — мы должны поставить на карту свои жизни в расчете на искренность непримиримого врага? Он, что — нас совсем за недоумков держит?
Камрады непонимающе переглядываются, но воздерживаются от вопросов и комментариев.
— Говорит, что он свою судьбу не выбирал. По рождению обречен был стать тем, кем стал. Понимает твое недоверие, но ему надоело так жить уже очень давно.
Буквально сверлю «обратившегося» взглядом. Он выдерживает, не виляя глазами и не опуская лица.
Сука, можете считать меня сумасшедшим, но я почему-то — ему верю. Ну, почти…
Чуйка не просто вещует, она последний зуб дает и рубаху на пупке рвет, заверяя меня в том, что нет в его словах подвоха и коварства. Все так и есть!
Хмыкаю. От сидящего передо мной, явно нетипичного персонажа, как-то почти по-родному, прямо Вотаном-Мишаней повеяло!
Да и предлагать злейшим врагам подобное, с расчетом так дешево обмануть — может только сумасшедший, с напрочь поплавившейся кукушкой или действительно искренний уникум.
— Спроси, как он думает, почему с ним беседую именно я?
— Потому, что ты здесь — самый главный.
— Расскажи парню, что на своей планете я был вождем племени «обратившихся» больше чем в сотню тысяч голов.
Выслушав, пленник несколько раз переспрашивает Арвильду о том — правду ли я говорю? Та кивает и по моему, даже клянется какой-то древней местной клятвой, по-видимому известной всем атрейцам, независимо от принадлежности к тому или иному виду.
Теперь уже он долго, недоверчиво и молча смотрит на меня. И похоже, что как и я ему, тоже склонен поверить мне.
— Он спрашивает, как такое может быть?
— Долгая история, после расскажу, — и добавляю на атрейском, — зачем мне тебе врать?
Собеседник пожимает плечами…
— Он говорит, что когда-то слышал о подобном случае здесь, у нас, но думал, что это всего лишь легенда.
— Это правда, — киваю я, — Как тебя зовут?
— Осбор.
— Пойдешь со мной в мой мир, Осбор? Ты еще молод и там ты сможешь начать свою жизнь сначала. Станешь одним из нас. Больше того — увидишь целых два новых мира.
Пленник задумывается и кивает.
— Скажи, что если он будет нам полезен — я заберу его с собой. И добавь, что я всегда держу слово, как перед врагами, так и перед друзьями.
— Ну, а как ты все-таки собираешься резать охрану табуна? Свои же. Столько лет среди них. Вырос и родился, — пока атрейка переводит, я снова пристально смотрю в его лицо.
— Неужели ты считаешь, что резать животных для меня будет сложнее чем нормальных людей?
— А как насчет того, «разумного»? Что, если старшим караула будет кто-нибудь из твоих приятелей?
— Там нет друзей, там все лишь соперники.
Киваю. Тут он без сомнения правду говорит.
В том террариуме каждый гад желает лишь возвысится и стать первым, а окружающие — лишь ресурс для этого и не более…
— Хорошо. А как ты рассчитываешь дожить до нашего появления? Ты великий воин?
«Обратившийся» самоиронично усмехается и отрицательно машет серебристой гривой.
— Он попробует устранить разумного так, чтобы безумцы этого не заметили.
— Ну, что все всё поняли, господа офицеры? Или детали пояснять надо?
— Желает сотрудничать и помочь? А чем конкретно? И как мы сможем его контролировать? — интересуется Рул.
Я объясняю.
Над рекой и палубой повисает долгая тишина.
Только весла по воде шлепают, да птицы в небе покрикивают…
— Заманчиво, конечно… но как то, не слишком реально, — выносит свой вердикт Шептун.
— Слишком много допущений, — соглашаясь с ним, кивает психиатриня. — И с чего бы это он нас так возлюбил?
— Жить хочет, — неожиданно поддерживает мое мнение, обычно непримиримая к врагам, Арвильда, — Да и вообще, для ловушки и обмана — дико наивно даже предлагать подобное, не рискуя тут же полететь за борт, — Ты ведь не считаешь нас совсем уж слабоумными животными, навроде твоих «неразумных», а, Осбор? — добавляет она на атрейском.
Арвинд, Серб и Чера отмалчиваются…
— Сам-то ты что думаешь, командор? — спрашивает Мастиф.
Пожимаю плечами. Чуйка это конечно достаточно веско, но все же…
— Горан, Рул, гляньте! — в голосе Арвинда изумление.
— Что? Куда? — чуть привстаю со скамьи.
