Антон посмотрел на меня и с удивлением сказал:
— Странная дорога. Она отталкивает все, что падает на нее. Замечаешь, как по ней легко идти. Смотри, — он показал небольшой камешек, который чем-то ему понравился возле городской стены, и бросил его на мостовую — камень еле притронулся к плитке и взвился под самый купол.
Я сказал, что давно заметил, что стал намного легче, хотя здесь и так тяжесть невелика.
— Впечатление такое, что можно улететь, если посильней оттолкнуться.
— Пожалуйста, без экспериментов, — сказал Вашата. — Долго вы еще намерены идти по этой улице? Еще раз попытайтесь проникнуть в дом.
— Еще немножко, и повернем, — сказал Антон и показал мне глазами на стену. Там медленно, соразмерно нашим шагам, двигался желтый кружок величиной с метательный диск.
Я тоже давно приметил его, но принял за повторяющуюся деталь орнамента. Почему-то я не заметил, что круг движется, хотя чувствовал, что мне все время хочется взглянуть на эту стену.
— Может, солнечный зайчик? — спросил Вашата.
— Откуда ему взяться, солнца не видно, — сказал Антон. — И фиолетовая мостовая, и этот круг связаны как-то. Видишь, мы стали, и он остановился, а сейчас поплыл. Ты-то его видишь? Может, тебе мешает какое-нибудь поле, блокировка?
— Никакой блокировки, мы все почти с Максом видим. Вот теперь круг проглянул сквозь пыль, а вы и правда бежите, как лунатики. Может, сигнализация? Неужели кто уцелел?
— Вряд ли, — ответил Антон. — Если кто уцелел, то зачем все эти фокусы? Просто остатки какой-то системы оповещения. Таким способом можно было найти нужную квартиру, ну понимаете — код. У каждого человека был свой код, свое поле, если хотите, и этот прибор реагировал. Есть и другой вариант: круг рассчитан на ночное время…
Макс не дал ему договорить:
— Странно слышать подобный лепет. Ты хорошо знаешь, как освещались их города. Вот и сейчас еще светится стена, хотя по ней и бежит ваш круг.
Я ждал, что Антон не полезет за словом в карман и вспыхнет словесная перепалка, нередкая у нас за последние дни. Но Антон ответил необычайно мягко:
— Скажи-ка лучше, как твои успехи в борьбе с местной флорой. Почему они облюбовали скафандр Христо?
— И в моем появился экземплярчик, в шлеме! Как они быстро подрастают! Были бы только следы влаги! Представляешь, если он начнет расти, когда костюм надет!
— Да, вещь неприятная. А кислород?
— Несколько замедляет темпы роста — и только.
Между тем светящийся круг остановился над углублением в стене, по виду у двери без ручки. Непонятно, как она открывалась. Антон вернул Туарега, который шел и шел вдоль улицы, громыхая на мостовой стальными подошвами. Туарег выжидательно остановился, устремив взгляд на стену с загадочной дверью. И мы молчали, не зная, что предпринять.
— Пусть Туарег поднажмет плечом, — посоветовал Макс, — а сами отойдите подальше.
— Неудобно, — сказал Вашата. — Вроде нас пригласили, а мы, не дождавшись, пока хозяева нам откроют, взламываем дверь. Подождем.
— Сколько? — спросил Макс. — Сколько можно ждать?
— Минут десять.
— Ну а если не откроется?
— Ломать здесь ничего нельзя.
— Пожалуй, ты прав, Христо, — вздохнул Макс, — как всегда, и точен в своих суждениях, как корабельный хронометр.
— Из которого вытягивают пружину…
Словно поразмыслив немного, круг сполз на дверь и остановился посредине, затем плита, служившая дверью, стала медленно ползти вправо, в стену, открывая угольно-черный проем.
— Вот видите, — промолвил Вашата, — нас приглашают войти. Нет, постойте! Может, пустить вперед Туарега? Или не стоит, он там пол провалит или натворит других бед. Посветите сначала, что там.
Антон и я направили в дверь рефлекторы, и мгновенно дом внутри осветился. Мы увидели многогранный холл с дверью на каждой грани и терявшийся вдали коридор, свет лился зеленоватый, приятный.
— Ну что я говорил, — не преминул заметить Зингер, — даже сейчас у них работает осветительная сеть.
Странно, но у нас не было страха. Не было мысли, что нам расставил кто-то ловушку, даже не нам, а кому-то другому, и вот она сработала, заманивая нас.
— Приглашают, — сказал Антон, — надо идти, Христо!
— Да, да, конечно, — ответил Христо, — идите, только особенно не задерживайтесь.
— Пожалуйста, не опускайте свои телеглаза в землю, то есть в Марс, — сказал Зингер. — Не забывайте, что мы входим в их первый дом!
— Наверное, здесь какое-то хранилище — сработала автоматика, — сказал я, все же с опаской делая первый шаг.
И к Вашате начали возвращаться его всегдашняя осторожность и благоразумие.
— Заходите, только очень осторожно, — сказал он, — что-то мне не очень нравится этот дом без окон, ползучий кружок и ваша антигравитационная улица. Все же войдите, только долго не задерживайтесь. Чуть что — Туарег выручит. Считайте, что вы делаете очень короткий визит вежливости, не больше. Ив, сначала иди ты. Антон, подожди, будь с Туарегом начеку.
Позже Антон сказал, что его обуревало жгучее любопытство без тени страха и только привычка к дисциплине заставляла медлить у дверей и ждать разрешения Вашаты, а не то он бросился бы в дом, как на приступ. Оставив Туарега у порога, он все-таки умудрился обогнать меня и первым войти в дом.
— Вполне прилично, — сказал он, обегая взглядом стены, потолок, пол, — хозяева обладали бездной вкуса, смотри, какой орнамент, какие фрески, вот хотя бы на потолке: кактус весь в цветах! Здесь опять девочка с песочком, как на амфоре! Она совсем живая, улыбается, какие изящные движения рук, ее тельца, и как она смотрит на нас!
Я ничего не видел, кроме портрета девочки, он занимал центральное место в вестибюле, его окружали марсианские пейзажи, видимо, в пору благоденствия. Антон подошел ко мне, и мы вместе стали смотреть на это чудо. На живом личике с золотистой кожей все время менялось выражение, она закусывала тонкие губы, хмурилась, когда песок падал не туда, улыбалась, прихлопывая горку прозрачными ладонями с золотыми ободками вместо ногтей. Она смотрела сквозь нас, о чем-то думая, поворачивала голову в сторону моря, прислушивалась к плеску воды, к голосам, похожим на мелодичное пение.
— Ни пылинки! — шепнул Антон, оглядываясь теперь с опаской, и у меня холодок побежал по спине, чары спали, в сердце пришла тревога. Я подумал: «Может, уйти поскорее отсюда». Антон понял и задом стал отступать к порогу. Сделав пару шагов, он словно прирос к полу, глядя на девочку. Где-то в глубине дома послышались мягкие, неторопливые шаги. Я видел сквозь шлем, как побелело лицо Антона, и сам почувствовал страшную сухость во рту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
