– Тогда принимайся за дело.
– Володя, – обратился Николай к рыбаку, – не мог бы ты еще поймать картошку и лук?
– На речном флоте все есть, – ответил тот и отправился на катер.
Когда уха была готова, к костру подошел капитан. Он выглядел отдохнувшим и бодрым. Матрос достал из костра большую пылающую головешку, опустил в уху и стал ей размешивать. Из котла повалил дым и пар.
– Что вы делаете? Зачем портите еду? – раздались вокруг возгласы.
– Хочу, чтобы вы попробовали настоящей тунгусской ухи с дымком, – невозмутимо ответил Володя.
Проголодавшиеся путешественники с наслаждением ели вкусную рыбу и запивали из кружек бульоном.
Глаша никогда в Идринском не ела такой вкусной ухи. Дед часто рыбачил, и бабушка варила уху из окуней и чебаков. После той ухи хотелось есть, а эта показалась ей очень сытной. Известная поговорка гласит, что рыба просит воду. Насытившись, все захотели пить. Петр Васильевич пошутил:
– Может быть, в реке водится и заварка?
– У нас заварка растет в лесу, – ответил Володя.
Николай спросил:
– Кто-нибудь видел кусты смородины, когда собирал хворост?
Все промолчали, только Глаша как в школе подняла руку и произнесла:
– Я видела.
– Пойдем со мной, – предложил Николай и взял ее за руку.
Глаше приятно было идти с сильным мужчиной, крепко державшим ее за руку. Она подумала: «Почему-то папа никогда не водил меня за руку…»
Высохшее русло ручья оказалось почти рядом. Николай наломал веник из веток смородины с ягодами и набрал горсть шиповника. Вернувшись к костру, всю добычу положил в кипящую воду.
На реке раздавались всплески крупных рыб, за рекой кричал ворон гортанным хриплым голосом, из тайги доносились непонятные протяжные трубные звуки. Горсточка людей, сидящих у костра, попала в чужой, неведомый им мир сибирской природы. Все с удовольствием пили чай с ароматом смородины и шиповника. Капитан выпил две кружки ароматного чая, поднялся на ноги и произнес:
– Поторопитесь с устройством ночлега, в горах темнеет быстро. Могу предложить тент для устройства навеса.
Никому не хотелось ночевать в холодном металлическом трюме баржи, и все согласились провести ночь на берегу. Устройством бивуака руководил Николай. Всем остальным впервые пришлось ночевать в полевых условиях. Они понимали, что без опытного человека им пришлось бы всю ночь просидеть у костра, поэтому всё, что он говорил, выполняли без промедления. Прежде всего привязали одну сторону тента к основанию кустов на крутом береговом откосе, вторую – к кольям. Получился навес. Николай взял топор и произнес:
– Пойдемте за лапами.
Не все поняли, за какими лапами надо идти, но последовали за ним. Выбрав пологий участок берега, толпа поднялась к густому ельнику. Опытный охотник ловкими движениями топора с размаху рубил нижние ветки елей. Первым понял намерение Николая доктор. Он набрал охапку лап и понес к тенту. Его примеру последовали остальные. Под навесом получилась мягкая душистая подстилка. В довершение всех приготовлений перед тентом развели костер. У каждого с собой была теплая одежда, позволяющая провести ночь, не мерзнув. Под пологом оказалось уютно и тепло. Утомленные за день люди быстро уснули.
Утро их встретило шумом переката, доносившегося с реки, и звуками, раздающимися из леса. Среди этих звуков слышались посвисты бурундуков, пересвисты рябчиков и других птиц, которые начинали пробовать голоса, приветствуя рассвет в тайге. Солнце поднималось из-за гор; туман, стоящий ночью над рекой, быстро рассеивался.
Когда капитан подошел к бивуаку, тент лежал свернутым, а над костром грелись остатки ухи.
В приподнятом настроении путешественники погрузились на баржу. Солнце катилось по ясному небу, предсказывая хорошую погоду. По реке тянул холодный ветер, заставивший Глашу застегнуть фуфайку на все пуговицы. Она смотрела на пустынную галечную косу, медленно уходящую назад. Ей казалась, что плывет не баржа, а берег. Неожиданно она закричала:
– Страус! Страус!
Все повернулись в сторону крика. На отмели стоял огромный глухарь, вытянув шею. Птица не выдержала долгого напряжения, тяжело поднялась в воздух и медленно полетела в лес. Обычно осенью глухари прилетают на отмели рек, чтобы пополнить желудок галькой для перетирания грубого корма.
Без происшествий, хотя и с трудом, катер преодолел перекаты Спартак, Щеки, Герасимовский. У людей было хорошее настроение, они почувствовали себя опытными судоводителями, которые способны преодолеть любые препятствия.
Выше реки Подпорожной, впадающей в Нижнюю Тунгуску, катер подошел к Большому порогу (Орону), расположенному в 130 километрах от устья реки. Здесь река была сильно сужена. У путешественников появился опыт, и они смогли провести баржу по бурлящему потоку длиной больше километра. За перекатом берега реки раздвинулись, перед ними лежал огромный плес. Впереди на левом высоком берегу виднелись строения.
Быстрое течение на перекате оказалось непреодолимым для катера. Когда солнце собиралось спрятаться за горы, вместо катера на воде они увидели идущего по отмели Владимира.
– Что случилось? Где катер? – встретили его вопросом встревоженные пассажиры.
– Катер не смог подняться по перекату.
– Что теперь будем делать?
– Капитан приказал спустить баржу по перекату, будем возвращаться в Туруханск.
Такая перспектива ошеломила людей. Они примолкли, все думали о том, что, преодолев немало трудностей, они лишились надежды попасть в Туру. Первым заговорил Николай:
– До темноты баржу спустить через порог не успеем, придется ждать утра.
– Где будем ночевать? – забеспокоился Колобок.
Переселенцы приняли решение отправиться пешком к поселку, который виднелся впереди.
На высоком берегу стояло несколько деревянных домиков. Здесь располагалась фактория «Большой Порог». Она включала в себя базу, магазин, медицинский пункт, избу-читальню, два жилых дома. Люди с нерадостным настроением со своим скарбом поднялись по крутой тропе к строениям. Толпу переселенцев с удивлением встретила горстка местных жителей. Мужчина в брезентовой куртке и резиновых сапогах спросил:
– Как вы сюда попали? Навигация давно закончилась.
– До порога на катере, – ответил за всех Николай.
– В Туру как можно добраться? – вмешался в разговор Александр. Он очень дорожил работой и боялся ее потерять.
– Ждать новую навигацию или по зимнику, когда река замерзнет. Зимником путь длинный и трудный, – предупредил собеседник.
– Перспектива неутешительная, – вздохнул Николай, – кто здесь старший? Можно ли нам найти жилье?
– Я директор фактории. Звать меня Петр Петрович. Гостиницы у нас нет. В жилых домах теснота, а вас целый взвод.
– Что же нам делать?
Петр Петрович задумался и словно что-то вспомнив, произнес:
– Разместим вас в избе-читальне.
Избой-читальней оказался пустующий дом с печью из металлической бочки. По всей вероятности, в нем собирались сделать библиотеку при переезде жителей из поселка Старая фактория, расположенного в трех километрах, но большинство жителей отказались покидать обжитое место. Почти вплотную к дому примыкал невысокий лес. С лиственниц давно осыпалась хвоя, и казалось, что они стоят оголенными. Зато молодые кедры выглядели роскошно в хвойном наряде. В воздухе стоял аромат хвои.
Женщины принялись подметать и мыть пол, мужчины отправились на поиск материалов для сооружения нар.
Обустроившись, затопили печь. Теплый воздух от большой металлической печи быстро распространился по комнате. Переселенцы, отвыкшие от домашнего уюта за долгий путь от Красноярска, почувствовали себя комфортно. Колобок подошел к пылающей печи и, протянув к ней руки, произнес:
– Здесь лучше, чем на барже.
– Нам надо обсудить сложившуюся ситуацию, – предложил доктор.
– Что обсуждать? – подал голос Володя. – Утром на баржу и с попутным течением в Туруханск.
– Есть альтернативное решение, – сказал доктор.
– Какое?
– Остаться здесь до холодов и по зимнику добраться до Туры.
Его активно поддержал Николай:
– В Туруханске нам ждать навигацию придется девять месяцев, а зимник откроется через два. Кто как хочет, а я остаюсь здесь.
За время совместного плавания люди сдружились, стали доверять лидерам – Николаю и доктору. Все решили остаться и вместе преодолевать трудности, выпавшие на их долю.
На Большом Пороге Глаша впервые увидела эвенков, которые приезжали семьями на оленях отовариться продуктами на длительную и суровую заполярную зиму. Отдохнув два-три дня, разъезжались в свои стойбища. Они не хотели жить в гостевом доме, специально построенном для них, а устанавливали чумы, привезенные с собой в разобранном виде. Около чумов бегали ребятишки разных возрастов. Глаша заинтересовалась ими. Они были одеты в длинные кухлянки, на ногах бакари, украшенные разноцветными небольшими матерчатыми лоскутами. С черными волосами, абрикосовыми лицами и темными, как вишня, глазами, ребятишки напоминали ей кукол. Глаша хотела с ними поговорить, но они не знали русского языка. Она попыталась дотронуться до одежды мальчика, похожего на лохматого медвежонка. Девочка возрастом немного меньше Глаши, стоящая в стороне, крикнула: «Анчухатай!», и все ребята разбежались по чумам.
