Когда Андрей продемонстрировал ведение боя вслепую сразу с несколькими противниками, многим из спецназовцев это показалось чуть ли не колдовством. Понадобилась не одна неделя упорных, многочасовых тренировок, чтобы хотя бы у некоторых из них стала проявляться способность чувствовать пространство и присутствие в нем противника, его перемещения и направление атак.
Кроме всего прочего, по настоянию майора Лаврова местное начальство в лице подполковника Аскарбаева занялось оборудованием более современного стрелкового комплекса, подыскало несколько пусть и старых, но еще вполне пригодных тренажерных комплексов и договорилось с местным спортивным обществом об использовании его бассейна для тренировок спецназовцев по ведению подводного боя.
Уже на первом занятии в бассейне обнаружилось, что среди спецназовцев есть такие, кто едва умеет держаться на воде. Большинство плавали «по-собачьи» или, в лучшем случае, «саженками». Поэтому несколько занятий Лаврову пришлось посвятить заведомой элементарщине – научить всех нормально плавать тем же кролем. Показывая возможности человеческого организма, Андрей буквально потряс своих подопечных, пробыв под водой ровно три минуты. Но когда он сказал о том, что некоторые из его учеников способны находиться под водой до пяти минут, по глазам спецназовцев он понял, что его слова восприняты с некоторым сомнением – да возможно ли такое?
Кое-какие нюансы пришлось улаживать и при затяжных прыжках с парашютом. Прыжок с парашютом – это всегда стресс. Даже для того, у кого он не первый. А что уж говорить о прыжках в зимнюю пору, к тому же с необходимостью раскрывать парашют как можно ближе к земле? Тем более если прыгать приходится в непроглядную темень и единственное средство ориентирования – высотомер, закрепленный на руке…
Чтобы избегнуть каких-либо ЧП, Лавров начал с дисциплины по части исполнения всех, даже самых формальных и внешне совершенно необязательных, требований. Уже во время укладки парашютов он заметил, что не все достаточно тщательно укладывают в ранец стропы и купол, что могло привести к непредсказуемым последствиям. Чтобы показать, что миндальничать в серьезных, жизненно важных вопросах не намерен, Андрей решительно отстранил от прыжков всех замеченных в небрежности. Это разом покончило с пустой бравадой, которую некоторые из спецназовцев имели обыкновение демонстрировать в самый неподходящий момент.
Как-то уже в феврале во время передышки один из бойцов, видимо, чтобы показать, что и Лаврову есть чему поучиться, с хитрой улыбкой поинтересовался:
– А если вы у нас пробудете до мая, то, может быть, попробуете свои силы в Тыйин Энмей или Улак Тартыш?
Лавров попросил расшифровать, что означают эти экзотические названия. Парни тут же наперебой разъяснили ему, что Тыйин Энмей – это состязание всадников, когда на полном скаку нужно поднять с земли монетку, а Улак Тартыш – борьба двух конных команд за тушу козла.
– А-а, об этом я слышал… – выслушав пояснения, кивнул Лавров. – По-русски это называется «козлодранием». Хорошо, Касымбеков, доживем до тепла – попробуем. Ты ведь хотел узнать, не испугаюсь ли я и не начну выкручиваться? Нет, отпихиваться не буду. Спецназовец должен уметь все. Даже то, что не умеет. Сам-то ты как по части Тыйин Энмей?
– Да мне больше нравится Оодарыш – борьба на конях, – почему-то засмущался Касымбеков. – Я в своем селении всех сбрасываю с седла уже на первой минуте схватки. Бывало даже, сваливал вместе с лошадью.
– А еще у него любимое состязание – Кыз Куумай – догони девушку, – со смехом перебили его остальные. – Там все в кайф – догнал, поцеловал. Только на обратном пути нужно скакать порезвее, а то она сама догонит и сорвет шапку с головы. А то еще и плетью отвесит…
Возвращаясь в общежитие, Андрей невольно усмехнулся, вспомнив подначку Касымбекова. Разумеется, все прекрасно понимали, что майор не обязан подтверждать свой класс спецназовца в здешних народных играх и состязаниях. И даже если бы он отказался, все равно это не пошатнуло бы его авторитет. Но… Лавров не был бы самим собой, если бы не принял твердого решения: если доведется, он обязательно примет участие в конных состязаниях. Он докажет, что ему по плечу и монетку поднять на полном скаку, и сбросить соперника с коня.
Глава 5
На следующий день, с учетом того что это был выходной, Андрей, чтобы не «закисать» от скуки в четырех стенах, решил съездить в Бишкек – погулять по городу и немного, так сказать, проветриться. Знал бы он, чем обернется это «проветривание»! Но, впрочем, если бы и знал, все равно не изменил бы своего решения.
После завтрака, выйдя в «гражданке» через КПП на площадь, он взял такси – двадцать четвертую «Волгу», хоть и изрядно обветшалую, зато черного, «министерского» цвета. Погода была теплая – солнце светило вовсю, снег таял полным ходом, расплываясь по асфальту обширными лужами. Когда машина выруливала на трассу, проезжая мимо пятачка, на котором по-прежнему толпились все те же «жрицы любви», Лавров заметил крутившегося поблизости от них не так давно битого им сутенера. Тот подзабыл свою петушиную осанку и больше напоминал барбоску, который, получив хозяйской палки, теперь опасается схлопотать еще раз. Увидев через стекло кабины своего ненавистника, сутенер скривился и проворно шмыгнул за спины девушек. Те тоже, узнав Андрея, замахали ему руками с дымящимися в них сигаретами.
– А тебя, я вижу, девчонки прямо-таки обожают, – чему-то усмехнувшись, констатировал таксист – здоровенный русский дядька в годах, с запорожскими усищами. – Не хочу обидеть вопросом, но все же интересно – случайно не как постоянного клиента?
– Не-е-т… – Лавров со смехом мотнул головой. – Платной «любовью» не увлекаюсь. Просто вразумил их сутенера, который прилюдно бил одну из этих девиц.
– Ну, это по-мужски! – согласился таксист. – Знаю я, о ком речь. Но если не женат и не монах, то отчего бы и не согрешить разок-другой? Просят они за свои услуги немного. К тому же им тоже жить на что-то надо. Не от великой радости они тут зимой топчутся на морозе. Я их всех как облупленных знаю. Вот эта Айгулька, за которую ты вступился, из бедняцкой семьи. Был жених, обманул и бросил. Родители выставили за порог – дескать, опозорила семью. А беленькая Светка – разведенка с двумя детьми. Муж ушел к другой, а чем ей их кормить? Так что, хоть иногда, внимание им оказывай, помогай решать финансовые проблемы…
Таксист все это говорил с какой-то непонятной хитрецой в глазах, и было непонятно – то ли он и в самом деле агитирует своего клиента воспользоваться услугами путан, то ли, будучи завзятым хохмачом, образно говоря, «вешает лапшу на уши».
– А лично вы помогаете им решать их финансовые проблемы? – с долей иронии поинтересовался Андрей.
– Да мне-то – куда? – вскинул тот руки к потолку. – И годы уже не те, чтобы молодух снимать – уже за полста перевалило, – и жена строгая. Эх, мне бы твои годы!..
Таксист ударился в воспоминания, как здорово жилось во времена Советской Киргизии. Тогда, уверял он, и люди были добрее, и о проституции слыхом не слыхивали, и жили все – о-го-го как!.. Да и рыба в озерах ловилась крупнее…
– …И вы тогда были моложе, и зимы теплее, и горы выше, – понимающе продолжил за него Лавров.
– Ох, и смышленый ты парень, я погляжу! – рассмеялся тот. – Возить таких – одно удовольствие. Тебе сейчас куда?
Подумав, Андрей попросил отвезти его в центр.
– Здесь уже почти полмесяца, а город толком так и не посмотрел… – пояснил он.
Выйдя у центральной площади Ала-Тоо на проспекте Ибраимова, Лавров не спеша прошел до видневшегося невдалеке дубового парка, уже почти освободившегося от снежного покрова, но по-зимнему голого и неподвижного. Пройдясь по малолюдным дорожкам, вдоль которых были выставлены различные парковые скульптуры, он заглянул в «Бишкекский вернисаж» – галерею Эркиндик, где около получаса вместе с компанией каких-то западных туристов осматривал ковры, изделия из дерева и металлов, народные музыкальные инструменты работы местных мастеров, картины и киргизские национальные костюмы. Потом прогулялся по уже высохшей площади, в центре которой высился Дом правительства. На фоне отдаленного заснеженного горного хребта, своими вершинами заслонившего часть небосклона, архитектура городских зданий смотрелась весьма импозантно. Свернув на улицу, названную в честь то ли Индиры, то ли Махатмы Ганди, Лавров зашагал по тротуару, как он сам называл, «куда кривая выведет».
Обгоняя его и навстречу ему двигались пешеходы, одетые уже по-весеннему. Андрей припомнил, что на Среднем Поволжье сейчас зима еще в полном разгаре, с сердитыми морозами и буйными метелями. Он вдруг почувствовал, как за эти дни соскучился по России. Вчера они разговаривали по телефону с генералом Фединым. Тот сообщил, что натиск со стороны злопыхателей к настоящему времени затих и о майоре Лаврове уже никто будто и не вспоминает. Однако, считал Федин, это могло говорить только о том, что отъезд Андрея лишь спутал недоброжелателям их карты, но от своих намерений жаждущие засадить за решетку неугодного офицера пока не отказались.
