ты первая подошла ко мне? Попросила переспать? Прислала мне ту фотографию?
В таком перечислении это звучит довольно инкриминирующе. — О.
— Ты производишь впечатление девушки, которая знает, чего хочет, поэтому я подумал, что ты предпочтешь контролировать ситуацию.
Мысль о том, чтобы позволить мне контролировать ситуацию, похоже, ничуть не смущает его, и это каким-то образом делает его более пугающим, чем все властные и доминирующие мужчины, с которыми я когда-либо спала.
— Ну и чего же ты ждешь от меня? — Я бросила на него взгляд. — Просто начну с тобой целоваться?
— Да.
Он садится. Он не улыбается, но в нем есть какая-то спокойная напряженность, от которой меня пробирает дрожь. — Почему бы и нет? Ты боишься?
Безумный импульс движет меня вперед, как если бы вы бежали вниз по склону и поняли, что больше не можете остановиться. Я забираюсь к нему на колени и, балансируя, обхватываю руками его шею. Его руки сразу же переходят на мою талию, его пальцы касаются обнаженной кожи между бюстье и высоким поясом бархатных брюк. Он притягивает меня ближе. Мы оказываемся почти лицом к лицу, причем моя рука чуть выше его.
Секунду мы просто смотрим друг на друга.
Сердце замирает в горле, становится трудно дышать. Я так нервничаю, что кожу покалывает, как будто под ней есть электричество.
Ной поднимает руку, чтобы убрать с моего плеча длинную прядь светлых волос. Его пальцы щекочут кожу на моей шее, затем он убирает руку. Он наклоняет голову.
— Серафина, — говорит он.
Мое сердцебиение замирает. — Никто меня так не называет.
— Почему? — спрашивает он. — Это красивое имя. Красивое и шикарное, как ты.
Теперь мы так близко, что разговор кажется странно интимным, хотя на самом деле это не так — мы говорим только о моем имени. Но его кожа касается моей, его голос низкий и немного глубокий, и я чувствую его запах, запах мыла, стирального порошка и его дурацкого спрея, и его аромат обволакивает меня, как шелковый шарф.
Люди не называют меня Серафиной, потому что я всегда считала свое имя неловким. Когда я начала работать в Спиркресте, я всегда представлялась как мисс Розенталь. Люди стали называть меня Розенталь, а потом, в конце концов, все стали сокращать это имя до Розы. Сейчас у меня есть друзья, которые даже не знают моего настоящего имени, друзья, которые думают, что меня зовут буквально — Роза Розенталь.
Но я не хочу говорить Ною, что я мисс Розенталь, и не хочу, чтобы он называл меня Роза. Я не хочу, чтобы он называл меня тем же именем, что и всех остальных.
— Просто это немного… чересчур, — пытаюсь объяснить я.
— А как бы ты хотела, чтобы тебя называли? — спрашивает он. Голос у него глубокий и спокойный. Хотел бы я быть таким же спокойным, как он. В его глазах блестят искорки веселья. — Мне называть тебя Сефи? Дорогая? Ангел? Принцесса?
— Я совершенно не хочу, чтобы ты называл меня принцессой, — говорю я, хмуро глядя на него. — Это имя для домашнего животного, а не для человека.
— Но ты выглядишь как принцесса, — говорит он, проводя пальцами по длинным золотым прядям, лежащим на моих плечах. — Все эти золотые волосы…
Он слегка улыбается, показывая мне длинную ямочку на своей щеке. Мое сердце замирает в груди. Я открываю рот, чтобы заверить его, что я не принцесса.
Но тут он тянется ко мне и целует меня, и слова на моем языке исчезают.
Глава 9
Белль с синими шарами
Ноа целует меня медленно, но не лениво. И нет ни фейерверков, ни землетрясений. Это не как в кино, когда двое прижимаются друг к другу, как будто их поцелуй — это их спасательный круг.
Это совсем не так.
Наоборот, он… мягкий. Мягкий, теплый и медленный. Рот Ноя нетороплив и нежен. Сначала маленькие поцелуи, прижимающиеся и прилипающие к сомкнутым губам. Одна его рука ласкает мою талию, другая поднимается, чтобы ласкать мое лицо. Его пальцы крепко держат меня, надавливая на мой подбородок, чтобы наклонить мою голову, как он наклоняет свою. Он открывает свой рот навстречу моему, медленно, сладко. Его язык проводит по моим губам, по моему языку. Его пальцы чуть сильнее впиваются в мою талию.
Я таю на его руках, как масло на теплом хлебе.
Я таю в тепле его медленных поцелуев, его кожи на моей, влажного тепла его языка.
Обхватив его шею руками, я притягиваю его ближе, углубляя наш поцелуй. Я не могу поверить, насколько это приятно. Тепло заливает мои щеки, грудь, живот. Тепло разливается между ног, где мне жарко, тесно и пульсирует.
Я не могу объяснить, но это похоже на первый поцелуй. Как в юности, когда целуешься в первый раз, когда чувствуешь, что делаешь что-то судьбоносное и запретное — почти табу. Я извиваюсь на коленях Ноя и прижимаюсь к нему, и просто чудо, что мне удается сдерживать хрипы удовольствия, поднимающиеся к горлу.
Наконец Ной разрывает поцелуй, мягко отстраняясь. Мои губы покалывает, они живы от ощущенй. Его теплое дыхание овевает мой влажный рот. Он говорит с придыханием.
— Куда ты хочешь чтобы я поцеловал тебя, принцесса?
Я смотрю на него, охмелев от удовольствия и неожиданности. Я едва уловила это прозвище — его вопрос тлеет в моем сознании, отбрасывая то свет, то тень на мои мысли. Никто еще не задавал мне такого вопроса. Я пытаюсь ответить, но мой голос срывается. Я тяжело сглатываю и отвечаю.
— Куда захочешь.
— А где тебе нравится? — спрашивает он, негромко и мягко. Он проводит большим пальцем по моей щеке. — Там? — Его рука скользит к моей шее, проводя по чувствительному пульсу. — Там?
Затем его пальцы опускаются к моему плечу, щекочут ключицу, скользят по впадинке у основания горла. — Там?
Везде, где он прикасается ко мне, моя кожа оживает, кажется, что она светится неоновым светом.
Я прикусываю губу.
— Везде, — говорю я ему, мой голос почти стонет.
Он издал низкий, глубокий смешок. — Да?
— Да.
Он прижимается ртом к моей щеке, как раз в том месте, где был его большой палец, и целует меня. Он целует мою шею, проводя языком по нежной коже. Я вздрагиваю от его прикосновений и наклоняю голову в сторону, открывая ему доступ. Его рот скользит по моей шее к горлу и проводит линию мелких перышек поцелуев по ключицам.
Это так приятно, что я не могу сдержаться: Я вскидываю бедра, прижимаясь к нему еще ближе. Когда мои
