Подлая луна, огромным блином зависшая в небе, не давала мне возможности оставаться незаметной. Пока я не вышла к озеру, превратившись в идеальную мишень, хорошо бы изучить диспозицию.
Итак, что у нас впереди?
Редкие дубы на берегу.
Пологий склон, поблескивающий битым стеклом и консервными банками.
Озерная гладь.
Шаткий мостик с обвалившимися перилами, ведущий на островок.
Вычурная беседка на круглой плеши, усыпанной мелким щебнем.
Замечательная декорация для свидания при луне.
Только вот погодка подкачала, и на роль романического персонажа я явно не гожусь. Другое у меня амплуа.
Я взглянула на циферблат часов. Со времени звонка Екатерины прошел ровно час.
По идее она уже должна была ждать меня в беседке.
Я собралась с духом и быстрым шагом направилась вниз по склону.
Ветхий дощатый мостик противно скрипел у меня под ногами, угрожая вот-вот обрушиться в холодную воду озера.
В беседке мелькнул женский силуэт, закутанный в белый плащ.
— Вы выбрали неудачный гардероб для ночного свидания, — сказала я, останавливаясь на пороге беседки. — Или вы хотите привлечь чье-то внимание?
— Наконец-то, — бросилась ко мне Измайлова. — Я так рисковала, выбираясь на встречу с вами, что даже не подумала об одежде.
— Это может стоит вам жизни.
— Жизнь вообще стоит недорого. Особенно моя.
— Чего вы боитесь? Черных братьев? Вы с самого начала знали, что это за контора, или вас втянули постепенно? — спросила я, усаживаясь на подгнившую скамью и закуривая сигарету.
— Это очень опасные люди, — трясясь то ли от страха, то ли от холода, говорила Екатерина Измайлова. — Я трижды прокляла тот час, когда стала работать на них.
— Всего трижды за несколько лет? — удивилась я. — Значит, все остальное время вас устраивало создавшееся положение?
Катя поплотнее запахнулась в длинный плащ.
— На самом деле братство занимается транспортировкой наркотиков. Вы могли видеть на сегодняшней церемонии, чем они угощают членов внутреннего круга.
— Да уж, до сих пор голова трещит, — пожаловалась я.
— Применяются и более сильные средства, — сообщила мне Катя. — И завтра должны опробовать новый препарат, который привезет курьер из Таджикистана.
— Елагин говорил, что на завтрашней службе должен объявиться пророк по имени Атлант. Речь шла об этом курьере?
— Совершенно верно. Они собираются проследить, как будет действовать новый препарат на разных людей. В зависимости от реакции будет определена цена.
— «Черное братство» в данном случае выступает в роли покупателя?
— Да. А потом они уже выходят с товаром на европейские страны.
— Очень удобно. Особенно при высоком покровительстве, — заметила я.
— Еще бы, — усмехнулась Катя. — Они отстегивают деньги губернатору, тот обеспечивает им крышу. Господин Курицын и «Братство разума» очень полезны друг другу.
— Плюс такое количество сторонников перед выборами. И что же вы думаете по поводу завтрашней церемонии?
— Я… я боюсь. Мне кажется, что Маша где-то рядом, что она похищена кем-то из черных братьев. В доме очень много комнат, есть и подвальное помещение. Там хранятся запасы наркотиков. А если новый препарат решат испытывать и на ребенке, это верная смерть.
Неподалеку послышался хруст валежника.
Измайлова вздрогнула.
— Но как же так, — прошептала она, — ведь здесь никого не должно быть!
— Почему вы в этом уверены? — тихо спросила я.
— Потому что…
Выстрел прокатился гулким эхом по окрестностям парка.
— Это… — недоуменно пробормотала Катя, вглядываясь в освещенный луной берег озера, — это…
Держась рукой за грудь и медленно оседая на пол, она успела прошептать:
— Не верьте… Никому не верьте…
— Я знаю, — наклонилась я над умирающей. — И знала с самого начала.
Катя слабо улыбнулась.
По ее щеке прокатилась слеза, остановившись в углу рта, как раз возле красной струйки крови.
Катерине Измайловой уже ничем нельзя было помочь.
Одернув куртку, я осторожно выглянула из беседки.
Сидеть в ротонде, дожидаясь, пока со мной расправится снайпер, или идти в объятия неизвестному стрелку было одинаково глупо.
А превращаться в какое-нибудь водоплавающее, вроде кряквы, я не научилась.
В неверном лунном свете я различила силуэт человека с винтовкой.
Высокий мужчина в черном плаще с надвинутым на глаза капюшоном медленно направлялся в сторону моста, ведущего на остров.
Шаг, другой, третий. Вот он осторожно вступил на мост. Попробовал доску на прочность. Не торопясь направился к острову.
Не хочу быть жертвенным ягненком, покорно подставляющим шею под кинжал мясника.
Умирать, так с музыкальным сопровождением. А если его нет — спеть что-нибудь самой.
И как можно громче.
Заорав так, что у самой кровь застыла в жилах, я бросилась к мосту.
Оторопев от неожиданности, мужчина в черном поднял винтовку.
Но я в три прыжка одолела разделяющее нас расстояние. И когда оружие было направлено в мою сторону, я уже, нагнувшись, летела головой в ноги убийце.
Прогремел выстрел. Пуля шлепнулась в воду за моей спиной.
Не выдержав силы удара, мой противник взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие.
Перила хрупкого мосточка с радостным хрустом подались под тяжестью его тела и обломились.
Мужчина с удивленной, руганью на устах, рухнул в воду, а я скатилась по пологому скату к берегу, прикрывая руками голову.
Даже не оглянувшись на ритмичный плеск гребущего к берегу стрелка, я бросилась в глубь парка, не разбирая дороги.
Продираясь сквозь колючие кусты, я выбежала на полянку рядом с развалинами пионерского лагеря.
Некогда веселое хозяйство под названием «Рябинка» пришло в полный и окончательный упадок.
Гипсовые скульптуры, валяющиеся в зарослях травы, навевали мысли об античных развалинах.
Пионер с обломанным горном простирал к небу зазубренный остаток руки, Машенька, убегавшая некогда от грозного медведя, сползла вниз лицом в овражек, словно жертва насильника. А медведя какие-то шутники установили вниз головой, приперев к единственной стене, оставшейся от помещения столовой.
Может быть, при дневном свете эта композиция и могла бы кого-то развеселить, но столкнуться в ночном сумраке со статуей медведя, стоящего вверх ногами и ощетинившегося кусками толстой проволоки из-под отбитого гипса я бы никому не пожелала.
Разве что самому злейшему врагу.
Я прислонилась к источенному червями дубу и перевела дыхание.
Мой обостренный слух не улавливал шагов в холодной ночной тишине.
Только шелест ветра, и потрескивание сухих веток на кронах деревьев.
Да еще отдаленную песню подгулявшей компании.
«Мы ушли от проклятой погони…» — раздавалось надрывное пение под гитарный перебор на деревенской улочке, расположенной рядом с территорией лагеря.
…К себе домой я добиралась с единственной мыслью — как следует выспаться.
Но, как ни странно, едва я захлопнула за собой дверь, сон как рукой сняло.
Стрелки на циферблате часов показывали уже пять утра — время наибольшей биологической активности человеческого организма.
И, внимательно прислушавшись к себе, я решила, что стоит использовать эту активность в наиболее правильном применении.
А именно — раскинуть карты Таро.
Я выбрала из колоды старшие арканы — двадцать две карты, по числу букв древнееврейского алфавита, с символическим изображением, и выложила из них треугольник, по семь карт в каждой стороне.
Затем поместила одну оставшуюся карту в центр получившегося треугольника.
Из оставшихся пятидесяти шести карт построила квадрат вокруг треугольника — по четырнадцать карт в каждой стороне.
И, откинувшись на диванных подушках, внимательно изучила комбинацию.
Меня всегда восхищала гармония карт Таро.
Треугольник являл собой мир сущностей и причин, мир невидимый, но от этого не менее реальный.
Квадрат — физический мир, ту реальность, в том числе и социальную, которая окружает нас.
Карта в центре треугольника, и она же — в центре квадрата — символизировала человека на различных уровнях его бытия.
И что же рассказали мне карты о маленьком человеке трех лет от роду, который был помещен в центр ситуации?
Я печально поджала губы и кивнула головой. Да, интуиция и логика не обманули меня. Карты свидетельствовали о том же и просто кричали мне в лицо с журнального столика:
— Этого человека почти нет.
Во всяком случае, для окружающих.
Глава 8
ДЕМОНЫ СТРАХА
К десяти утра я успела еще дважды разложить карты Таро. А в промежутках между гаданием принять душ и плотно позавтракать.
Проанализировав за это время события вчерашней ночи, я смогла прийти к неожиданному выводу: «Дура! Тебя вовсе не хотели убивать!»
