А я бы, честно говоря, и закатал. Как вспомню испуганные глаза мышки, так по новой злость берет.
— И правильно делает, я еще не остыл, — говорю резче, чем хотелось бы, и Марк удивленно вскидывает брови.
— Скажи-ка мне, ты на правах старшего братца так о ней печешься или…
— Захлопнись.
На этом, пожалуй, и закончим.
Пять раз из пяти проигрываю Марку в приставку, потому что из-за него у меня в мыслях теперь стоит образ мышки. Я больше ни о чем думать не могу.
Ее мамаша меня по-прежнему раздражает, у нас с ней холодная война, которая хрен знает сколько еще продлится, но вот к Марте у меня совсем другие чувства.
Я гоню это прочь, но все равно при каждой нашей встрече в мозгах пульсирует одно — эта девочка должна быть подо мной.
— Ты б сходил еще за льдом. Теплым пить ну вообще не вариант.
Когда я нагибаюсь к морозилке, голова начинает кружиться сильнее. Бросаю телефон, который до этого держал в руке, на стол и хватаюсь за дверцу холодильника, пытаясь не грохнуться, как школьник, впервые попробовавший крепкие напитки, на задницу.
Та еще задачка, как оказывается.
— Где застрял, Владос?
Марк входит на кухню и начинает откровенно ржать надо мной, пока я стою над раковиной и гипнотизирую сливное отверстие, подавляя приступ тошноты. Ну точно девочка на выпускном после пары бокалов.
— Вот так и заканчивается молодость. Понял я, пора валить. Сам доползешь или тебе крепкое дружеское плечо предоставить?
Ему становится все понятно по моему взгляду. Друг уходит, а я кое-как добираюсь до своей комнаты и пытаюсь понять, в какой именно момент я превратился в старую развалину.
25. Марта
— Ян, почему ты не предупредила, что здесь собирается большая компания? Ты же предлагала собраться девочками, изначально я соглашалась на это.
Мне пришлось вытащить подругу в другую комнату, чтобы у нас была возможность поговорить наедине. Я только пришла, было бы невежливо тут же развернуться и уйти.
— Ну ты чего такая зануда, Март? Я же знала, что ты откажешься сразу, как только про парней тебе скажу. Считай это моим сюрпризом, — Яна замечает, что я хмурю брови, и тут же спешит исправить положение. — Да они нормальные ребята, учатся на том же направлении, что и мы, только на курс старше. Хватит дуться, бука. Сможем узнать про каких-нибудь жутких преподов, чтобы заранее быть готовыми.
— Я понимаю, что тебе нравится проводить время с парнями, но я рассчитывала немного на другое сегодня…
— Никто не был против разнообразить наши привычные посиделки. Тебя ведь никто ни к чему не принуждает. Просто классно проведем время, — она смотрит на меня как котик из всем известного мультика, и я не могу устоять перед этим умоляющим взглядом.
— Ладно, я посижу немного. Но больше так не делай, пожалуйста, — соглашаюсь посвятить вечер незнакомой компании. Все-таки не зря я через весь город добиралась до квартиры ее родителей.
Они уехали на дачу, и Яна решила воспользоваться этим, пригласив нас в гости на ночь ужасов. Точнее это пять минут назад я так думала. Сейчас-то понятно, что она преследовала совсем другую цель.
В большой гостиной меня представляют всем присутствующим мужского пола, я стараюсь запомнить их имена в ответ, но, кажется, проваливаю эту миссию, потому что уже через пять минут забываю имя блондина в стильных очках с тонкой металлической оправой.
Мирон? Матвей? Может, вообще Миша?
Как же неловко…
— А ты скромница, да? — еще более странно я себя чувствую, когда этот самый блондин подсаживается ко мне и улыбается во все свои белоснежных тридцать два.
Максим? Марат? Марк?
— С чего ты взял? — прячусь от него за стаканом с соком, стреляю гневным взглядом в танцующую с другом блондинчика Яну. Она в ответ только разводит руками и подмигивает мне, заделавшись, по всей видимости, свахой.
— Много не говоришь, не танцуешь, забилась в угол и смотришь на всех так, будто мы собираемся в жертву тебя принести. Расслабься, малышка, — он кладет ладонь на мою ногу, скользит выше по бедру и ощутимо сжимает пальцы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В первые секунды я теряюсь от такой наглости и рассчитываю на то, что мне показалось.
Но нет. Ощущения никуда не исчезают.
Смотрю на его руку ошарашенно, хлопаю ресницами, сжав стакан до побелевших костяшек.
— Убери, — цежу сквозь зубы, когда первая волна удивления отступает. — Убери от меня свои руки. Я не давала тебе повода считать меня легкодоступной, — отрезаю жестко и даю ему время хоть как-то реабилитироваться в моих глазах.
— Да чего ты ломаешься? Все ж свои. Даже занудам иногда нужно, чтобы их хорошенько…
Я не хочу дослушивать эту мерзость.
Срываюсь с места, хватаю свои вещи и, даже не попрощавшись с подругами, вылетаю на улицу, сумев отдышаться только через пару кварталов от двора Яны.
Она сразу звонит мне, извиняется в трубку, предлагает выгнать всех, чтобы я вернулась. Яна правда волнуется за меня и чувствует себя виноватой. Хотела как лучше, а получилось наоборот…
Не хочу портить им вечер. Я отвечаю, что со мной все будет нормально, желаю им хорошо повеселиться и добираюсь до дома, сразу проскальзывая в свою комнату.
Мамы с Федором Николаевичем снова нет. Подозреваю, если бы не их работа, они бы уехали месяца на два на какой-нибудь необитаемый остров, чтобы посвятить время друг другу.
Я переодеваюсь в удобную пижаму, расплетаю волосы и внезапно слышу урчание желудка, который кормили только утром. Да, что-то замоталась я сегодня. Сок вместо ужина у Яны точно не добавил мне баллов.
На кухне я в три укуса съедаю банан, а потом замечаю телефон Влада на столе.
Мне бы лучше оставить его на мечте и вернуться в свою комнату, но я осознанно создаю себе трудности, когда беру его в руки и поднимаюсь на второй этаж, занося сжатую в кулак ладонь над дверью в комнату моего сводного брата.
26. Марта
Стучусь в комнату Влада, держа в руках его телефон, который нашла на кухне.
Я просто хочу вернуть его. Это ведь не преступление?
Дверь резко открывается, от испуга я отскакиваю в сторону и быстро поднимаю взгляд на Влада. У него растрепаны волосы, с кончиков капает вода, и я не могу оторваться от этого безумно завораживающего зрелища, когда прозрачные капли стекают по его шее, к ключицам и ниже.
От ощущения его пальцев на коже начинает кружиться голова. Он дергает меня на себя, затягивает в комнату и сразу прижимается к моим губам властным поцелуем.
Мне тяжело дышать. Я не могу пошевелиться, когда его ладонь давит на спину, поэтому Влад сам подается вперед, чтобы между нами не осталось ни одного миллиметра.
Хочу спросить у него, что происходит, но все слова тонут в череде ярких обезоруживающих поцелуев, от которых дрожат коленки.
Я чувствую его тяжелое дыхание на своих губах, когда Влад прижимается лбом к моему и зарывается пальцами в мои волосы. Он тянет пряди на затылке, мне приходится слегка запрокинуть голову под его напористой хваткой, и в следующую секунду шею обжигает отметина его желания.
Влад чертит подушечками пальцев странные узоры на моей спине, скользит по линии чуть выступающих позвонков и обхватывает шею ладонью сзади, подталкивая меня осторожно в сторону кровати.
Глажу его руками все это время, очерчиваю тугие мышцы, которые так приятно чувствовать под пальцами. Дыхание Влада учащается, он смотрит на меня сквозь какую-то странную дымку в его глазах.
Нам надо остановиться…
Мы не должны. Я не имею права вот так прикасаться к нему.
Только вот Влад выдыхает мне в губы, и новый поцелуй растворяет сомнения. Стирает запреты, уничтожает все «нельзя», которые крутятся в моей голове.
Это одновременно невыносимо и невозможно прекрасно.
Жар под кожей, громкие выдохи от новых прикосновений, от влажных дорожек от языка на шее. Дрожь, мурашки, наши сплетенные пальцы и дыхание, которое мы делим на двоих.
