— Я этого и не говорил, — ответил папа. — Но если ты согласишься выслушать меня и больше узнать о демонах, ты поймешь, что процедура Отрешения — далеко не единственный выход. Существуют способы… скажем так — управлять своим даром. Это снизит для тебя вероятность причинить кому-либо вред.
— Снизит? — повторила я. — Но не исключит?
Папа нетерпеливо тряхнул головой.
— Я, видимо, неправильно все объясняю! Просто я хочу, чтобы ты поняла… Скажи, Софи, задумывалась ли ты о том, что с тобой будет после Отрешения? Разумеется, если ты останешься в живых.
Задумывалась, а как же. Глупость, конечно, несусветная, но прежде всего я подумала о том, что стану похожа на Ванди: вся в лиловых завитках татуировок, даже на лице. В человеческом мире их нелегко будет объяснить, но я надеялась все списать на подростковые причуды.
Не дождавшись ответа, папа продолжил:
— Боюсь, ты плохо представляешь, что на самом деле означает эта процедура. Ты не просто утратишь способность к магии. Ты уничтожишь жизненно важную часть себя. Отрешение проникает непосредственно в кровь и отнимает у тебя нечто, настолько же тебе свойственное, как цвет глаз. Ты, Софи, рождена демоном. Твои тело и душа будут бороться за то, чтобы так и оставалось. Бороться не на жизнь, а на смерть.
На такие слова ответить нечего, поэтому я молча смотрела на папу. В конце концов он произнес со вздохом:
— Ты устала. Я и так рассказал тебе слишком много для первого раза. Неудивительно, что ты подавлена.
Я ответила:
— Не в том дело.
Папа, не слушая, продолжал говорить. Я уже замечала за ним эту неприятную привычку.
— Вот отдохнешь, выспишься и, надеюсь, завтра будешь воспринимать мои слова не так враждебно. — Он глянул на часы. — А сейчас прошу меня извинить — я уже пятнадцать минут назад должен был встретиться с Ларой. Дорогу домой найдешь?
— Угу. Дом ведь прямо передо мной, — буркнула я, но папа уже быстрым шагом спускался с холма.
Я еще долго сидела в сгущающихся сумерках — смотрела на аббатство Торн и пыталась переварить все, что рассказывал папа. Только минут через десять спохватилась: я ведь так и не спросила, что здесь делают двое демонов-подростков и откуда они вообще взялись.
В конце концов я встала, отряхнула джинсы и побрела к дому.
По дороге я обдумывала то, что папа сказал об Отрешении. Я всего несколько лет как обнаружила в себе магические способности, и все-таки они уже стали частью меня. Впервые я сама себе призналась, что одна только возможность их лишиться путает меня чуть не до обморока, — а ведь при этом я еще и умереть могу.
Но и жить, чувствуя себя бомбой с часовым механизмом, тоже невозможно. Что бы там папа ни говорил об управлении своими способностями, пока они при мне, вероятность взрыва остается весьма реальной. Вся моя жизнь превратилась в жутко сложную головоломку, а головоломки мне никогда не давались.
Когда я добралась до дома, папы нигде не было видно, так что я отправилась к себе. Раньше мне зверски хотелось есть, но разговор отбил весь аппетит. Хоть я и спала днем, сейчас мне просто необходимо принять горячую ванну и заползти в кровать.
Правда, она оказалась аккуратно застеленной — то ли слуги постарались, то ли в аббатстве действуют какие-то уборочные чары.
Вдруг я заметила на подушке фотографию.
Когда я взяла ее в руки, у меня мелькнула мысль: неужели папа сам ее сюда положил? Руки мои слегка дрожали. На черно-белом снимке я увидела человек пятьдесят девочек в саду перед аббатством. Половина девочек стояла, остальные сидели на земле, скромно натянув юбки на колени. Алиса была среди сидящих.
Я долго вглядывалась в ее лицо. Почему-то было легче думать о ней как о бездушном вместилище злобного демона. Тяжело сознавать, что душа Алисы все еще находилась в ее теле, когда я полоснула ее по горлу осколком демонического стекла.
О чем она думала в тот день, когда сделали снимок? Ее так же сильно, как меня, поразило аббатство Торн?
Очень может быть, шестьдесят лет назад она стояла в этой самой комнате. От такой мысли холодок пробежал по спине. Спросить бы ее, было ли у нее такое же зловещее предчувствие, как то, что поселилось во мне и упорно отказывается уходить?
У той Алисы, что застыла, улыбаясь, на снимке 1939 года, не нашлось бы ответов. Судя по лицу, она знать не знала, что ждет ее в будущем.
Ее и меня.
ГЛАВА 9
Папа не появился и на следующее утро. Я проснулась очень рано и долго-долго принимала душ. Если бы вы девять месяцев пользовались общей ванной с разнообразными сверхъестественными существами, вы бы тоже обрадовались отдельному душу, можете мне поверить! Накануне кто-то распаковал мой багаж и аккуратно разложил одежду в расписном шкафу. Я вспомнила, какими нарядными встретили нас вчера обитатели Торна и чуть не полезла за единственным платьем, которое было у меня с собой. В конце концов я выбрала запасные джинсы и малиновую футболку, а для параду нацепила красивые босоножки вместо драных кед.
По дороге я заглянула к Дженне, но ее в комнате не оказалось. Дверь в комнату Кэла была закрыта. Я хотела постучать, потом передумала — рано еще, он наверняка спит. На секунду мне представилось, как заспанный, голый по пояс Кэл открывает дверь, и лицо у меня стало таким же красным, как футболка.
Не успев прийти в себя, я выскочила в главный коридор и налетела на Лару. Та была снова в темном костюме и держала в руках одновременно стопку бумаг, мобильник и кружку с горячим кофе, от запаха которого у меня потекли слюнки.
— А, Софи! Ты проснулась! — Лара просияла улыбкой и тут же сунула мне в руки кружку. — Вот, держи, я как раз тебе несла.
— Ух ты! Спасибо вам большое!
Я мысленно включила Лару в список потрясающих людей. В «Гекате» нас по утрам буквально выметало из кроватей по сигналу, напоминающему нечто среднее между туманной сиреной и воем адских гончих. Кофе в постель — куда более приятный способ побудки.
— Папа велел тебе передать, что ему сегодня придется уехать по делу. Он вернется к вечеру.
— A-а… Понятно, спасибо.
— Он очень огорчился, что пропустит твой первый день здесь, — прибавила Лара, слегка нахмурившись.
Я не сумела сдержать смешок.
— Да ничего, он уже столько моих первых дней пропустил… Я привыкла.
Кажется, Лара готова была броситься на папину защиту, но я ее опередила вопросом:
— Так в которой из девяти тысяч кухонь можно найти пачку овсяных хлопьев? А то я вчера не обедала.
Лара мгновенно снова стала деловитой и собранной.
— Ах, конечно! Завтрак подают в восточной столовой.
