— Ладно, давай только тихо, — женщина шустро уточнила фамилию, имя и отчество девушки и, оглядываясь, чтобы не было лишних ушей приговорила. — Миланова Ангелина Васильевна, ваш билет. В девять вечера отправка с Москвы в Казань.
Получив заветный билет, Лина не могла нарадоваться, что всё получается, что ещё немного и у неё начнётся новая ничем не обремененная жизнь. За долгое время она наконец-то почувствовала себя свободной, легкая переполняющая радость била в мозг, а руки не находили себе места в ожидании заветного часа.
Вот Лина уже стоит на платформе, ожидая свой поезд, объявляют посадку и она, словно преодолевая какой-то портал, движется в направлении своего вагона. Она так стремительно бежала к нему, что совсем не заметила возникших перед ней мужчин. Оба были абсолютно в черной одежде. Они преградили ей дорогу, лишая возможности юркнуть в свой поезд. Девушка замерла не в силах шевельнуться, когда заметила движущегося в её направлении Чернышевского. Вот и всё. Он её нашёл. Роман двигался с какой-то ленцой, будто его всё это забавляло, вот только лицо было настолько злым, что ещё немного и в его глазах запылает демонический огонь, отправляя душу Лины в ад.
Мужчина подошёл к девушке и, окинув её взглядом с ног до головы, щелкнул пальцами, давая команду своим ребятам. Мужчины подхватили девушку под локти и потащили к уже знакомой машине. Лина уперлась ногами в заснеженный асфальт. Обувь совсем не давала никакой преграды для этих двух амбалов.
— Я не пойду! Пустите меня! — кричала девушка, в надежде, что хоть кто-то из прохожих изъявит желание ей помочь. Но всё тщетно, люди будто и не видели ничего, или делали такой вид. Только Чернышевский прошипел:
— Лучше заткнись, если не хочешь усугубить своё положение.
Его прислужники кинули Лину на заднее сидение, словно мешок картошки, и заблокировали дверь. По щёкам начали течь слёзы, выражая высшую степень безысходности. Почему всё так? Только она почувствовала счастье и свободу, как появился этот проклятый Чернышевский.
Роман ехал отдельно, даже не удостоился, находится с ней в одной машине. Лина понимала, что скорее всего сейчас её отдадут какому-то Лесновскому, который и должен был распоряжаться её судьбой. Как противно и больно. Внутри будто выжгли всё, а слёзы всё катились из глаз.
До особняка они добрались в течение часа. За всё это время Лина сидела недвижимо, ожидая своей расплаты. Спину свело стальной хваткой, а в горле першило. Чувство страха охватывало всё сильнее.
Вот она уже опять в мрачном и пугающем кабинете, видно лишь горящие адским пламенем тёмно-синие глаза, будто в Чернышевского демон вселился. Он снял свой пиджак и небрежно швырнул его на диван, медленно надвигаясь на Лину, которая уже и вовсе забыла, как дышать. Её серые глаза внимательно следили, как кончиками пальцев Роман провел по кромке стола, словно дикий зверь, огибая его с невероятной грацией. Мужчина молчал, и от этого было только хуже. Сердце забывало как работать, словно ударяясь о грудную клетку через раз. Ангелина сглотнула и устремила свой взгляд на Романа.
— Итак, — наконец произнес он. В его голосе не было ни граммы тепла или хотя бы снисходительности, сплошная сталь и металл, который звоном отдавался в мозгу юной девушки. — Зачем ты сбежала?
Лина молчала, боясь произнести хоть слово. Она лишь сильнее сжала руки в кулаки, больно впиваясь ногтями в кожу.
— Лина! — словно раскат грома, прогремело на весь кабинет её имя.
— А что мне оставалось? — хлюпая носом, шептала девушка. — Вы бы всё равно меня продали, а так хоть я попытала шанс.
Мужчина расстегнул верхнюю пуговицу воротника и испепелял взглядом стоявшую блондинку.
— Значит опять подслушивала? Ещё и сбежала. Я, кажется говорил, что за подобное ты будешь наказана. Снимай пальто! — грубый приказ, словно окатившая холодная вода, заставили Лину вздрогнуть и только сильнее запахнуть плотную ткань.
Роман уселся на диван, расслабленно откидываясь на его спинку, и следил за Линой. Его взгляд цеплялся за каждый участок её тела, словно пропитывая его своим презрением к ней. Девушка не шевелилась, лишь смотря в его глаза и ища там хотя бы каплю сочувствия или понимания, но вместо этого она больно резалась о холодные острые глыбы льда, застывшие в его взгляде.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я сказал снять пальто! — он недовольно фыркнул. — Ты не выйдешь отсюда до тех пор, пока не получишь наказание.
Лина тяжело вздохнула, она понимала, шутки кончились, её никто не отпустит, пока он не исполнит то, что вздумалось, пока не унизит и не растопчет её честь и гордость. Девушка медленно стянула с себя пальто, жалко бросая его на пол, не удостаивая чести оказаться даже близко с пиджаком Чернышевского на диване.
— Свитер тоже! — Роман закурил, не отрывая взгляд от стоящей перед ним девушки, его глаза стали темнее, а в голос прокралась какая-то шероховатость, из-за которой у Лины начали коленки дрожать, а в спину словно вставили металлический шест, заставляя стоять по стойке «Смирно». Как же это стыдно и мерзко. Переступая через себя, она потянула вверх теплую шерстяную ткань, оставаясь в белой маечке.
— Продолжай! — приказ, холодный и беспринципный, цепляющий каждый нерв внутри, заставляя содрогаться всем телом, а горьким слезам бежать по щекам девушки с новой силой…
Глава 11
Лина дрожащими руками стянула с себя белую хлопковую маечку, оставаясь лишь в дешевом черном бюстгальтере. Щёки загорелись розовым румянцем от стыда, а на коже будто появились пупырышки от неприятного взгляда Чернышевского. Светлые волосы разметались по спине, и едва прикрывали грудь спереди, но всё же хоть немного прикрывали её тело.
— Джинсы, — короткие доминантные слова.
— Что вы хотите от меня? Хотите узнать, не лишилась ли я девственности за эти пару часов? — немного язвенно уточнила Лина, смотря из под опущенных ресниц на мужчину, у которого не дрогнул ни один мускул на лице.
— Меньше вопросов, больше дела, — девушку пробирала гнусное ощущение безысходности, она расстегнула пуговичку под пристальным взглядом мужчины, и медленно стянула вещь с себя. Хотелось прикрыться, было до тошноты гадко и отвратительно, а кожа горела, будто Чернышевский испепелял её своим взглядом и физически.
— Сядь на стол и раздвинь широко ноги, — хриплый голос, заставил волоски на теле встать, противясь этой абсурдной ситуации. Немного шокировано она мотнула головой и приподняла одну бровь в удивленную дугу.
— Ч..что? — севшим голосом уточнила Лина, заглядывая в тёмные глаза, которые следили за каждой эмоцией на её лице. — Я не буду этого делать!
— Не время показывать характер. Я давал тебе шанс заработать моё нормально отношение к тебе.
— Нормальное? Если у вас считается порядком вещей продать меня какому-то мужлану, то у нас с вами разное понятие о нормальности отношений? — негодуя и не сдерживая рвавшуюся наружу обиду, громко говорила Лина.
— Заткнись, и делай, что тебе сказано. Или ты желаешь показать свой ногой вид ещё каким-нибудь особям мужского пола? Думаю, желающие найдутся, — склонив голову набок, произнёс мужчина, сдерживая свой гнев и глубоко вдыхая через нос.
Вот оно неимение выбора. Лина опустила голову вниз и забралась на холодный деревянный стол, чувствуя режущую унизительность. Она никак не могла позволить себе развести ноги в стороны, они будто магнитом были пригвождены к столу и не хотели двигаться. Но стоило поднять глаза, как она столкнулась с испытывающим взглядом Романа. Альтернативы всё равно нет. Она медленно развела ноги в стороны, прикрывая руками интимную часть тела, куда устремился сейчас взор мужчины. Как у него так получается, не допускать на своём лице ни одной эмоции, словно заморозили.
— Ты ласкала себя когда-нибудь? — мужчина поднялся с дивана и направился в сторону сгоравшей со стыда девушки. Она очень резко замотала головой в разные стороны в знак отрицания, глаза уже высохли, плакать не было сил. Сильная волна разрывающей бури внутри, перекатами опускалась вниз.
