Понемногу страсти улеглись, и пираты начали готовиться к переходу, собираясь на следующий день, в прилив, покинуть стоянку в заливе Пингвинов.
Присутствие на маяке смотрителей, по мнению разбойников, никак не могло помешать их планам.
Оставшись наедине с Карканте, главарь изложил вкратце свои намерения:
— Мы собирались вернуть себе бухту Эльгор и раньше, до появления «Мауле». Так и сделаем, но отправимся туда не по суше, тайно карабкаясь по камням, скрываясь от чужих глаз, а по морю, открыто. Бросим якорь в заливе. К нам выйдут, ни о чем не подозревая, и туг мы…
Жест, которым Конгре завершил фразу, не оставил у его помощника сомнений относительно судьбы обитателей маяка.
Какое чудо могло спасти Васкеса и его товарищей?
Ситуация складывалась явно в пользу разбойников, замышлявших очередное преступление.
Остаток дня посвятили подготовке к отплытию: вернули на место балласт, погрузили на борт съестные припасы, оружие и остальное добро, переправленное в свое время на мыс Сан-Бартоломео.
Работа не заняла много времени: за целый год, проведенный на западном побережье, почти все запасы были съедены: питаться пришлось в основном консервами, остаток провизии сложили на камбуз[99]. Постели, одежда, посуда, а также золотые и серебряные слитки разместились частью на кухне, частью в кубрике, в рубке, на корме и в трюме, там же скоро окажутся и вещи, хранящиеся пока в пещерах бухты Эльгор.
Короче, работали споро, и к четырем часам пополудни погрузка закончилась. Шхуна могла сниматься с якоря в любой момент, но Конгре не собирался отплывать в ночь и пробираться в темноте вдоль побережья, усеянного подводными скалами. К тому же следовало решить, каким маршрутом идти к мысу Сан-Хуан — через пролив Ле-Мер или вокруг острова. Все зависело от направления ветра: если южный, то лучше в пролив, а если северный, да посвежее, придется выйти в море и обходить остров с юга, под прикрытием берега. В любом случае, считал Конгре, плавание продлится немногим более суток, с учетом одной ночной стоянки.
Наступил вечер. Погода держалась хорошая. На закате ни облачка, линия горизонта так чиста, а воздух и море так прозрачны, что последние лучи заходящего солнца, пронизывая воду, окрашиваются в зеленоватые тона.
Ничто не предвещало ухудшения погоды, и ночь действительно прошла спокойно. Большинство из членов шайки переночевали на шхуне, одни устроились в кубрике[100], другие — в трюме. Конгре занял каюту капитана Паильи, а Карканте — другую, рядом, в которой раньше жил помощник капитана. Боясь перемены погоды, и тот и другой несколько раз выходили на палубу проверить, спокойно ли море, не опасно ли будет для «Мауле» плавание в самый прилив, не придется ли из-за волнения на море отложить переход.
Утро выдалось великолепным. В этих широтах редко случается, чтобы горизонт был так четко виден на восходе солнца.
Чуть рассвело, Конгре сел в шлюпку и отправился на берег. Высадился он у самого края мыса Сан-Бартоломео, в лощине, а затем взобрался на гребень скалы. Оттуда открывался почти круговой обзор: только с востока море закрывали нагромождения скал, расположенных между мысами Сан-Антонио и Кемпе.
На юге поверхность моря казалась спокойной, а у входа в пролив виднелись белые барашки волн. Ветер крепчал. Нигде не было видно ни паруса, ни дымка парохода, очевидно, «Мауле» удастся доплыть до мыса Сан-Хуан, не встретив ни одного корабля. Учитывая все обстоятельства, Конгре принял решение: поскольку ветер крепчает, а в проливе, конечно, волна окажется еще круче, особенно при смене фазы прилива, «Мауле» лучше держаться южного берега, чтобы избежать ненужного риска и не расшатывать пострадавший борт. Шхуна пройдет вдоль мысов Кемпе, Уэбстер, Северал и Дьегос. Тем более расстояние, независимо от маршрута, примерно одинаковое.
Конгре спустился со скалы, выбрался на берег и направился к пещере проверить, не забыто ли что-нибудь из вещей. Никто не должен знать, что на западной оконечности острова жили люди.
В начале восьмого, с отливом, можно было отправляться в путь. Разбойники быстро выбрали якорную цепь и подняли пару парусов на бизань-мачте, которых вполне хватит при норд-осте[101], чтобы вывести шхуну в море за пределы прибрежных мелей.
Конгре держал румпель, а Карканте стоял на носу. За десять минут судно проскочило зону рифов и вышло на чистую воду, где волны принялись раскачивать «Мауле».
Конгре распорядился поднять фок и бизань — самый большой парус на шхуне, затем — поставить марсель[102]. Подтянули и закрепили снасти, и судно взяло курс на юго-запад и, развернувшись на двенадцать румбов[103], направилось в сторону мыса Сан-Бартоломео.
Потребовалось полчаса, чтобы обогнуть скалы. Затем «Мауле» взяла круче к востоку, поймала ветер и пошла бейдевинд[104]. Под прикрытием берега, к которому старались не подходить ближе чем на три мили, судно, подгоняемое свежим ветром, огибало остров с юга.
Тем временем Конгре и Карканте убедились, что шхуна прекрасно держится на волне и по хорошей погоде на ней вполне можно отправляться в Тихий океан и забыть навсегда об островах Магеллании.
Судно вполне успело бы дойти до бухты Эльгор до наступления ночи, но Конгре посчитал, что все-таки лучше при свете дня встать на якорь где-нибудь у берега. Не добавляя парусов, не трогая ни топсели[105], ни марсель, капитан удовольствовался средней скоростью пять-шесть миль в час.
До сих пор им не встретилось ни одного корабля. Солнце уже садилось, когда «Мауле» бросила якорь с восточной стороны мыса Уэбстера, пройдя за первый день перехода почти половину пути. В одном кабельтове[106] от борта, на побережье, сплошь усеянном валунами, громоздились скалы, самые высокие на острове. В заливчике, где «Мауле» встала на ночь, под защитой утеса, судну было спокойнее, чем на рейде в каком-нибудь порту или в доке. Конечно, если ветер переменится и подует с юга, шхуне не поздоровится, полярные шквалы буйствуют у берегов острова Штатов с той же силой, что и у мыса Горн.
Но погода, кажется, не собиралась меняться, дул легкий северо-восточный бриз. Удача сопутствовала пиратскому предприятию.
Ночь с двадцать пятого на двадцать шестое декабря прошла спокойно. Ветер после десяти часов совсем стих, и до четырех утра не чувствовалось даже легкого дуновения.
Как только занялась заря, Конгре начал готовиться к отплытию. Паруса, убранные на ночь, поставили, якорь, поднятый лебедкой, лег на место, и «Мауле» отправилась в путь.
