Он увидел деревушку, оцепеневшую в снежном безмолвии. По ее заснеженным улицам ползают снежные черви и хозяйничают в садах. Над Рином нависла огромная Запретная Гора, в ее дыхании — холод и смерть. Солнце больше не согревает долину, с каждым днем в ней становится все холоднее. Равнина, где недавно еще кочевали бродники, превратилась в снежную пустыню. Море, омывающее побережье, где обитает племя водяных людей, сковали льды.
Роуэн понял, что именно так все и будет. Земля превратится в снежную пустыню, если он сейчас струсит.
— Роуэн?.. — донесся еле слышный голос Хранителя Кристалла.
Видение, посетившее Роуэна, явилось и ему. Там, в своей пещере, в далекой земле водяного народа, Хранитель тоже увидел заснеженную равнину и скованное льдами море.
— Роуэн! Роуэн! — окликнули его где-то рядом.
Мальчик почувствовал, как на его плечо опустилась чья-то рука. Он пришел в себя и увидел старуху Ланн. Она с недоумением смотрела на него.
«Интересно, сколько времени я пробыл в забытьи, вглядываясь в то, чего ей не дано увидеть, и прислушиваясь к тому, чего ей не дано услышать?» — подумал Роуэн.
Страхам больше не было места в его душе, и ушло желание бежать — остался лишь горький осадок стыда.
— Пора возвращаться, — сказала Ланн, — вам скоро уходить.
10. «Все четверо…»
Роуэн, Шаран и Норрис ушли из деревни на рассвете, когда рев Дракона возвестил начало нового дня. Темной лентой убегала вперед протоптанная букшахами тропа. Вдоль русла замерзшей Реки, через рощу, она вела к Горе и там терялась среди деревьев, что росли у подножия ледяной великанши.
Роуэн и его спутники надели старинные плащи из шкур букшахов. Старуха Ланн не обманула: плащи были действительно очень теплыми и удобными, несмотря на то что Роуэну и Шаран они были явно длинноваты. Ланн пришлось немного укоротить их, иначе ребята спотыкались бы на каждом шагу.
Норрис взял меч, который ему вручила Ланн, и посох, чтобы опираться на него в пути, — ведь он все еще хромал. Шаран несла шкатулку с шелками — девочка наотрез отказалась оставить ее в деревне.
— Я — хранительница шелков, — упрямо повторяла она, когда Норрис и Ланн пытались отговорить ее от этой бредовой затеи, — и знаю, что ни при каких обстоятельствах не должна расставаться с картинами.
Выйдя из деревни, Роуэн и его спутники миновали безмолвную мельницу, огромное колесо которой вмерзло в застывшую Реку. Они шли все вперед и вперед, изредка присаживались отдохнуть, но почти не разговаривали. Роуэн знал, что солнце, должно быть, уже высоко, но его лучи не могли пробить пелену густого тумана. Снежная дымка заволокла окрестности. Было очень холодно.
Когда путники подходили к Горе, деревьев стало больше, тропа сузилась, и было видно, что букшахам пришлось петлять между кустами.
Вокруг высились огромные ели, напоминающие суровых стражей. Под тяжестью снега их лапы гнулись к земле. От морозного воздуха саднило горло. А впереди белела злая Гора.
Роуэн брел вперед, глядя под ноги и стараясь ни о чем не думать. Теплый металл медальона согревал, и, сам того не желая, он вдруг сжал его в руке.
«Когда узнаешь, что это, станешь таким, как я».
Вдруг до его слуха донеслось тихое журчание. Роуэн поднял голову — в просвете между деревьями он увидел трех странников в плащах из шкур букшахов. Они наклонились набрать воды из родника, бившего из отвесной скалы у подножия Горы. Вот один выпрямился, принялся отвинчивать крышку старой фляги и вдруг обернулся. Лицо его стало сосредоточенным — он смотрел прямо на Роуэна.
Опять это лицо! Роуэн будто гляделся в зеркало, но в темных глазах его двойника таилась тревога, они будто что-то высматривали, будто кого-то искали…
— Поглядите, вон там начинается Река, — послышался голос Норриса.
Роуэн зажмурился, а когда снова открыл глаза, призрачные фигуры уже исчезли. Теперь он видел только утес. Из него бил родник, впадающий в озерцо, которое лишь наполовину было затянуто льдом.
Норрис отстегнул флягу и нагнулся зачерпнуть воды. Роуэн подошел к утесу, но остался стоять в стороне, в то время как Шаран тоже склонилась к воде, чтобы наполнить свою маленькую фляжку.
— Роуэн, что с тобой? — спросил Норрис, поглядев на друга. — Ты будто привидение увидел.
Роуэн подумал: «Что из того, что сейчас я не сдвинусь с места и не подойду к воде? Это будет глупо — я просто попытаюсь себе доказать, что посещающие меня видения не имеют никакого отношения к будущему, но что толку спорить с неизбежным?»
Роуэн шагнул к роднику, отвинтил крышку старой фляги, наклонился и набрал воды. Потом выпрямился и, сам того не желая, оглянулся на то место, где стоял всего несколько минут назад. Конечно, он никого не увидел — только лапы укрытых снегом елей, кружащийся снег да их собственные следы, что вели к деревне.
Вдруг краем глаза над верхушками деревьев Роуэн увидел ярко-желтое пятно. Оно приближалось к путникам, все четче выделяясь на фоне мрачного темно-серого неба. Вскрикнув, Роуэн выхватил нож и вскочил на ноги.
— Что это?! — в ужасе воскликнула Шаран.
Но ярко-желтое пятно уже было почти прямо над ними. Вдруг оно замедлило свой полет и стало резко снижаться. Роуэн ахнул, разглядев тоненькую фигурку в плаще из шкуры букшаха.
Он узнал Зеел.
В немом изумлении Роуэн глядел на девушку, на ярко-желтого воздушного змея, волочившегося за ней по снегу. Он слышал радостные крики Шаран и Норриса, но сам не мог произнести ни слова.
— Роуэн, ты не ждал меня? — смеясь, спросила Зеел. Она сложила шелкового змея и перекинула его за спину. — Ты разинул рот, как рыбка, которая водится в стране водяного народа! Но если серьезно, ты знал, что я прилечу?
Роуэн наконец нашел в себе силы ответить.
— Нет, — прошептал он. — Мне такое даже не снилось. Почему ты здесь? Как ты узнала где мы?
Зеел подошла к Роуэну и сжала в своих ладонях его руку.
— Бродники кочевали по земле водяных людей, — начала объяснять она. — На рассвете Хранитель Кристалла призвал Огдена в свою пещеру и рассказал ему о видении, которое явилось вам обоим. Огден быстро вернулся в лагерь, рассказал обо всем мне, и я тут же отправилась в путь.
«…Четвертый — летать» — эти слова снова зазвучали в душе Роуэна, а ведь сперва он думал, что эта строка сулит ему, Шаран и Норрису шанс каким-то образом избежать опасности. Однако Роуэн ошибся, как ошибался и тогда, когда думал, что он сам, переносящийся в своих сновидениях в будущее, и есть тот четвертый, о котором шла речь в пророчестве Шебы.
Но вот он — четвертый, о котором говорила колдунья: сильная высокая Зеел, старый друг Роуэна. И именно ей, приемной дочери Огдена, суждено стать четвертой в их обреченной на гибель команде.
«Почему мы должны расставаться с лучшими и храбрейшими?» Роуэн помнил печаль старой Ланн, когда она задавала судьбе этот бессмысленный вопрос.
Он почувствовал, как Зеел сжала его руку в своей.
— Пролетая над долиной, я видела черную дорогу и ринцев, идущих к побережью, — сказала девушка. — Я приземлилась в деревне, но не нашла там никого, кроме старой вояки Ланн и погруженной в оцепенение Бронден. От Ланн я узнала, что ты с Норрисом и Шаран по оставленному букшахами следу отправился к Горе. Роуэн! Почему, уходя, ты не позвал меня с собой?
— Потому… потому что наш путь будет полон опасностей, — начал Роуэн.
— Я знаю! — воскликнула Зеел. — Именно потому я здесь.
В разговор вмешался Норрис.
— А я всегда думал, что для бродников наши зимы слишком холодны! — воскликнул он. — И я слышал, что вашему народу запрещено подниматься на Гору.
Норрис давно знал эту девушку — еще с тех пор, как Роуэну, хлебопеку Аллуну и Зеел удалось пробраться в столицу зибаков и освободить его, Аннад и Шаран. Мужественная Зеел восхищала Норриса.
— Все это правда, — отвечала Зеел, улыбаясь и сверкая белоснежными зубами. — Но, Норрис, разве ты забыл? По рождению я не принадлежу к племени бродников. В моих жилах течет кровь зибаков. Я — найденыш, выброшенный волной на прибрежный песок. Огден нашел меня и удочерил. Я могу делать то, что запрещено другим бродникам. Если нужно, могу подняться на Гору. Мне нипочем жестокие морозы, хотя… — Зеел поежилась, — так холодно мне еще никогда не бывало. Хорошо, что Ланн дала мне этот теплый плащ с капюшоном.
Зеел задумчиво погладила мех букшаха:
— А Ланн изменилась. В былые времена она бы ни за что не позволила кому-нибудь из бродников (я уж молчу о зибаках!) надеть плащ, принадлежавший жителю Рина, но сейчас она мне его безропотно отдала, прибавив, что он как раз для меня.
— Это из-за пророчества Шебы, где говорится о четверых, которым суждено последовать за букшахами, — пробормотал Роуэн. — Но знаешь, Зеел, там ведь еще говорится о том, что мы станем добычей огня и льда.
