– Да я как-то не собирался, Марь Васильна.
– Еще не забудьте сахару и к чаю чего-нить.
– Марь Васильна, говорю же, что не собирался я до магазину!
– Виталь Семеныч, там колбаски какой-нить присмотрите. Грамм четыреста. Только уж смотрите, голубчик, чтобы не просроченная была. А то не дай бог потравимся.
– Марь Васильна, вы меня вообще слышите? Не иду я в магазин!
– А спички! Как же это я? Чуть не забыла! Так что купите, Виталь Семеныч, еще спичек, коробок пять. И пачку соли.
– Да что же это такое?
– И смотрите – не вздумайте, там, водочки или вина купить! А то я вас знаю! Только то, что я сказала! И сразу домой!
– О боже!..
– А впрочем, я лучше сама схожу. А то знаю я вас мужиков – мимо виноводочного ни за что не пройдете. А потом ищи вас. И продуктов не принесете, и рожа омерзительная. Так что сидите уж, скучайте, коли вам и такого пустякового дела доверить нельзя. Эх, стыдоба…
Витиеватое благоразумие
Петр Семенович до смерти любил Марию Витальевну, а та, в свою очередь, была без ума от Константина Львовича, который отвечал ей взаимностью. Так что Петр Семенович от своей безответной любви сильно страдал.
А тут еще Мария Витальевна подлила масла в огонь, как-то мельком сказавши, что если бы Константин Львович не испытывал к ней ответных чувств, то, пожалуй, у Петра Семеновича появился бы некоторый шансец на успех.
Тут, конечно, Петр Семенович слегка ошалел, и решил, было, Константина Львовича пристрелить, но благоразумие все ж таки восторжествовало, хотя и несколько витиеватым образом: Петр Семенович переоделся Марией Витальевной и поперся к Константину Львовичу, рассчитывая наговорить тому всяческих мерзких гадостей, как бы от лица Марии Витальевны, после которых Константин Львович, безусловно, изменит свое отношение к этой даме. То есть вначале Петр Семенович планировал вырядиться Константином Львовичем и с той же целью пойти к Марии Витальевне, но врожденная вежливость по отношению к дамам, не позволила бы говорить гадости ей прямо в лицо.
И вот, значит, приперся Петр Семенович под личиной Марии Витальевны к Константину Львовичу, а тот не только не разглядел подвоха, но и, не давши даже раскрыть рта, подхватил Петра Семеновича на руки и, покрывая его поцелуями, утащил в спальню, думая, что это натурально Мария Витальевна.
В итоге Петр Семенович таки добился определенного успеха: Константин Львович больше и слышать ничего не хотел о Марии Витальевне. Не слышать о ней, не, тем более, видеть ее.
Правда и сам Петр Семенович о Марии Витальевне более не помышлял, и на следующий день перебрался к Константину Львовичу со всеми вещами.
Что же до Марии Витальевны, то она так и прозябает в одиночестве, не веря больше не одному мужчине.
Во избежание
Василий Михайлович прогуливался вдоль берега реки, когда заприметил Льва Сергеевича, отчаянно барахтающегося в бурных водах.
«Какой странный этот Лев Сергеевич, – подумал Василий Михайлович, – Нормальные люди вдоль реки прогуливаются, а не вытворяют посередь нее черт знает что»
«Что ж ты вылупился, гад – подумал Лев Сергеевич, – Разве не видишь, курья твоя башка, что я отчаянно тону?»
«Глядите-ка, – подумал Василий Михайлович, – Этот любитель водных процедур мне еще и рожи изволит корчить!»
«Ну, – подумал Лев Сергеевич, – Дай бог только выплыть, я тебе рожу о камни измочалю!»
«Хм, – подумал Василий Михайлович, – А ведь измочалит же…»
И дабы избежать дальнейших неприятных инцидентов, Василий Михайлович довольно метко трижды выстрелил во Льва Сергеевича из револьвера.
Ритуал
Виталий Вениаминович раздобыл где-то по случаю воблы и, прикупивши холодного пива, и предвкушая приятно проведенный вечер, пришел домой. Расположившись перед телевизором, он расстелил газету на журнальном столике, наполнил немедленно бокал ледяной ароматной жидкостью и достал рыбину.
Пиво Виталий Вениаминович пил так: поднеся к носу холодный полулитровый бокал, он зажмуривался и пару мгновений принюхивался к аромату напитка. После резко, в два-три глотка, выпивал содержимое, и еще несколько мгновений прислушивался к ощущениям, чувствуя как пиво холодной дорожкой достигает желудка. После делал глубокий вздох, откидывался на диване и некоторое время, блаженно улыбаясь, смаковал в мыслях оставшееся послевкусие. Теперь можно не спешить и спокойно наслаждаться: Виталий Вениаминович вновь наполнял бокал и уже пил его не спеша, маленькими глоточками, смакуя каждый пузырек пенного напитка.
Вот и сейчас, после ритуального первого полного бокала, он наполнил по новой и, отпивши пару малюсеньких глотков, отставил его в сторону и закурил: процесс не имел право на суету. Всему свой черед, а в особенности вяленой вобле, распространяющей приятный и очень притягательный запах по комнате, отчего Виталий Вениаминович в какой-то момент даже сглотнул слюну.
Когда сигарета докурена, на очереди еще пара-тройка маленьких освежающих глотков, после которых можно смело приступать к рыбе.
Виталий Вениаминович взял в руки воблу, слегка надломил ее, понюхал, блаженно улыбнулся и отвернул рыбине голову. После чего приступил к тщательной чистке. Тут Виталий Вениаминович тоже не терпел суеты: потягивая холодное пиво, он терпеливо очищал рыбу от чешуи и костей, выкладывая на газете рыбьи составляющие. В одной кучке чешуя и кости, в другой мясо, и отдельное место на столе, рядом с коробком спичек, занял воздушный пузырь.
Теперь каждый маленький глоток пива заедался маленьким кусочком рыбы. И все происходило так душевно и органично, что казалось, будто бы блаженная улыбка навсегда поселилась на лице Виталия Вениаминовича.
Но вот мясо съедено. Виталий Вениаминович наполнил полный бокал. Некоторое время он принюхивался и, как и в первый раз, выпил его в два-три глотка. После некоторое время курил, размышляя о разных приятных вещах. А докурив, наполнил бокал снова и отставил его в сторону: пришло время пузыря.
Немилосердно обжигая пальцы, Виталий Вениаминович прожарил на спичках пузырь, мало обращая внимания на довольно сильный запах, после чего сделал пару глотков холодного пива и отправил сморщенный жирный комочек в рот и долго и с удовольствием его пережевывал, запивая маленькими глоточками ледяной жидкости.
На этом культурный вечер Виталия Вениаминовича, как правило, заканчивался и сменялся невероятными вакханалиями с друзьями в близ лежащем кабачке.
Водевиль
– Аполлинарий Огестови-и-и-ич, просыпа-а-а-айтесь!
– Хрм…
– Аполлинарий Огестович, голубчик, пора встава-а-а-ать!
– Хрм…
– Аполлинарий Огестович, просыпайтесь же, лежебока!
– Хрм…
– А вот кому-то сейчас не достанется вкусного за-а-а-автрака!
– Хрм…
– Аполлинарий Огестович, ну просыпайтесь же!
– Хрм…
– Ну, я так не играю, Аполлинарий Огестович!
– Хрм…
– Я сейчас обижусь на вас! Просыпайтесь немедленно!
– Хрм…
– Ну, Аполлинарий Огестович, ну миленький, ну я прошу вас!
– Хрм…
– Да просыпайтесь же, наконец!!!
– Ну что вы пристали, Глафира Семафоровна?
– А-А-А!!! БОЖЕ!!! ОНО РАЗГОВАРИВАЕТ!!!
Водитель Петров
Водитель Петров каждое утро подходил к троллейбусу, хватал его за дворники, притягивал к себе и нежно целовал в лобовое стекло, отчего троллейбус начинал неистово махать штангами, рассыпая разноцветные искры и создавая яркую дугу-радугу до самого поднебесья.
Зло
Евгений Петрович, широко улыбаясь, налил маленькую стопочку водки из запотевшего графинчика, промурлыкал что-то неопределенное, выпил, на секунду зажмурился, и тут же пронзил вилкой в вазочке маленький маринованный грибочек и закусил.
– Ах ты ж, лепота какая… – жуя грибок и при этом широко улыбаясь, пробормотал Евгений Петрович. – Однако неплохо бы повторить!
Он налил еще одну стопочку, помурлыкал, выпил, на секунду зажмурился, и тут же черпнул маленькой ложечкой из другой вазочки черной икры и закусил.
– М-м-м… – жуя и широко улыбаясь, промычал Евгений Петрович. – Ну что ты будешь делать? Ну, вот как?..
Он снова налил водки, опять помурлыкал, выпил и. уже не жмурясь, тут же зачерпнул большой ложкой ароматного борща и закусил.
– Ходи оно конем! – восторженно воскликнул Евгений Петрович, зачерпывая вторую ложку борща. – Это же немыслимо!
К моменту, когда тарелка опустела, Евгений Петрович выпил еще пять стопочек водки и теперь, откинувшись на спинке стула, блаженно улыбался и немножко икал.
– Это же… ик так восх… ик тительно! И пу… ик сть кто… ик нибудь мне еще скажет, ик что водка ик зло!
С этими словами он выпил еще одну стопочку и прилег на диванчик, вздремнуть часок-другой.
Водяной
В весьма ранний час, когда солнце еще только намеревается посмотреть на мир, окутанный утренним туманом, Петр Семенович расположился на берегу озера с целью немного порыбачить.
