— Между нами война! — ударяя кулаком по столу, воскликнул молодой бледный Анри Массакрэ, глава хлебного треста. — Нам не о чем говорить с ним, пока мы не победили!
— Чтобы победить, нужно найти их логовище и взять их, — произнес, разглаживая бороду, создатель всемирного мясного синдиката Шублер. — Почему не послушать?
— Нет! — крикнул, вскакивая с места, Ганс. — Зачем переговоры? Эти негодяи достойны смерти!
— Какое средство рекомендует собрание для борьбы с Греминым? — спросил спокойным голосом Брайтон. — Я могу задать этот вопрос, потому что предполагаю решительные требования и выступления русского инженера.
Все молчали. Только Ганс подскочил в кресле и бросил:
— Даю десять миллионов золотом на розыски и арест обоих русских! Десять миллионов!
Брайтон презрительно поморщился и твердым голосом произнес:
— Я не считаю эту меру разумной, потому что не знаю, нет ли, кроме Гремина и Русанова, еще десятков или сотен таких же, как они, людей. Я предложил бы себя в качестве посредника между представителями мировых трестов и синдикатов и русскими изобретателями. Я приложу все усилия к тому, чтобы они перешли на нашу сторону.
— Прошу вашего решения, господа, так как завтра утром у меня встреча с инженером Греминым.
Воцарилось глубокое молчание.
Слышался только плеск фонтана и шелест капель воды, падающих на листья пальм.
Все присутствующие так ушли в свои мысли, что не замечали появившихся на мраморной стене неясных отблесков, быстро скользящих и сливающихся в одно световое пятно.
Наконец, все, кроме Брайтона, наклонились над столом и, вынув банковские книжки, написали чеки. Чеки легли перед англичанином.
— Десять миллионов… пять миллионов… пятнадцать миллионов… — читал вслух Брайтон. — Это на подкуп русского инженера, господа?
Но представители трестов поднялись и, уже спокойно глядя на Брайтона, произнесли:
— На уничтожение Гремина и старого ученого! Англичанин встал и поднял глаза к верху.
Одно мгновение всем казалось, что Брайтон вдруг что-то вспомнил, но взгляд его оставался неподвижным, и взоры всех направились в ту сторону, куда инженер смотрел.
Шепот изумления пронесся по залу.
На белой стене ярко мерцали зеленовато-голубые буквы:
«Я принимаю ваш вызов, и хотя в настоящую минуту мог бы скинуть на ваши головы крышу всего здания, я предпочитаю дождаться дня последнего боя. Мои предложения таковы: вы должны уничтожить систему искусственного подбора людей и отказаться от захвата в свои руки жизни человечества. Я жду ответа.
Гремин».
Буквы погасли, и в зале стало темнее. Казалось, что жуть повисла в воздухе, и призрак смерти притаился за мраморной колонной. Брайтон оглядывал изумленных гостей, но они молчали, не решаясь произнести приговора, может быть даже, самим себе.
«Я жду ответа!» — загорелась вновь надпись и погасла, а вслед за нею неожиданно рухнула угловая колонна, превратилась в туман и вспыхнула ослепительным огнем, обдав присутствующих нестерпимым жаром.
— Нужны переговоры… — хриплым голосом произнес Массакрэ, потирая холодные руки.
Остальные молчали.
— Итак, вы уполномочиваете меня, господа? — спросил Брайтон.
Все кивнули головами и поспешно покинули залу.
Англичанин остался один, подошел к месту, где была колонна, но не найдя там ни следа от камня, пожал плечами и в глубоком раздумье долго ходил по зале, морща лоб и хмуря брови.
Уже начал алеть восток, когда Брайтон вышел из залы и пошел в спальню, сопровождаемый слугами и дворецким, ждущими от него приказаний.
— На завтра парадный обед и большую воздушную яхту к вечеру! — бросил он на ходу, и глаза его уже по-прежнему мрачно и сосредоточенно смотрели перед собой.
III. Борьба начинается
Ровно в восемь часов утра Джемс Брайтон был в кабинете.
Большая, обитая черной кожей комната, с мягкой и такой же черной мебелью и огромными книжными шкафами, была увешана таблицами, картами и чертежами.
Инженер ходил из угла в угол и изредка поглядывал на циферблат часов, висящих над дверью.
Вошел слуга и подал визитную карточку Гремина.
Брайтон кивнул головой и остановился посредине кабинета, повернувшись лицом к выходу.
Когда Гремин вошел, англичанин с любезной улыбкой встретил его и указал рукою на удобное кресло.
— Простите, — прервал молчание гость. — У вас, кажется, была сломана рука?
Брайтон засмеялся, и его глаза радостно блеснули.
— У меня взрывом раздробило левую руку и плечо, но все это уже давно прошло, — сказал он.
Гремин потупился и, помолчав, продолжил:
— Итак, вы уже знаете мои условия, а руководители трестов согласились вести переговоры с нами. На какие же уступки согласны вы идти?
Джемс молчал. По его лицу бродила неопределенная улыбка.
— Я вас слушаю, — сказал Гремин.
— Мне кажется, что вы совершенно не знаете нашего общественного строя в областях производств, на концессиях трестов? — тихим голосом спросил англичанин.
— Я его не знаю, — согласился Гремин. — Но я знаю, что вы разделили человечество на наслаждающихся и на работающих всю свою нерадостную жизнь в первом, втором или третьем ярусах подземелий!
— Вы забыли еще об одном классе современных людей: о мыслителях, работающих всю свою нерадостную жизнь, — негромко сказал Джемс. — Эти люди — мы!
— Мне нет дела до вас! — нетерпеливо прервал его Гремин. — Вы пережитки давно умерших безумцев, вся жизнь которых ушла на накопление золота и богатств. Что же нужно вам? Ведь вы владеете сокровищами всего мира?
Англичанин задумчиво покачал головой.
— Мы хотим создать счастливое человечество, — сказал он.
— Счастливое человечество? — воскликнул Гремин. — Вы заботитесь о человечности, загнав его в подземелья, на глубину семи верст.
— Да, — сказал Брайтон. — Мы хотим регулировать количество населения Земли, хотим создать такой вид промышленности, который бы позволил всем людям пользоваться благами жизни.
Гремин встал. Он был бледен и дрожал от негодования.
— Вы, руководители трестов, так думаете? — спросил он, сжимая кулаки. — Вы издеваетесь надо мной?
— Так думаю я! — сказал с ударением Брайтон. — Что же касается иных, то ими тайно руководят другие, например… я.
— Мы уже давно с Русановым знаем эти способы предоставления всем людям счастливой жизни, — сказал Гремин, — но пока ничего не говорим. Мы боимся, что вы захватите наши изобретения и превратите их в орудия против людей!
Он засмеялся и тяжело опустился в кресло.
— Если мы потомки безумных богачей, то вы, вероятно, потомки революционеров? — улыбнулся Брайтон.
— Нет! Я только всегда думаю, что человечество уже около пяти веков напрасно бьется из-за хлеба и крова. Все это уже давно дало знание! Только наука могла освободить человечество, и она это сделала! Но люди не сознавали и не сознают этого!
Англичанин молчал и внимательно слушал инженера. Когда тот закончил, Брайтон долго ходил по кабинету и что-то обдумывал.
— Вот что я предложу вам, — сказал он, подходя к Гремину. — Вчера вы были на озере с девушкой. Я ее немного знаю. Быть может, она не откажется совершить с нами путешествие по нашим концессиям? Это путешествие позволит нам выяснить многое и обсудить те уступки, которые могут сделать тресты.
— При чем же здесь девушка? — насторожился Гремин.
— Я бы очень вас об этом просил, — тихо сказал Джемс.
— Хорошо, — пожал плечами инженер. — Перед нами слишком важная задача, чтобы стоило спорить из-за вашей прихоти, если только, конечно, моя вчерашняя спутница захочет исполнить вашу просьбу.
— Отлично! — сказал англичанин. — Я провожу вас до гостиницы.
Перед дворцом уже был Ганс.
Он быстро шел им навстречу и был сильно возбужден.
— Это кто с тобой? — грозно крикнул он, поравнявшись с Брайтоном.
— Это мой гость! — ответил англичанин. — И ты это должен помнить, мой друг!
Но Ганс крикнул:
— Это Гремин, проклятый безумец!
Он выхватил из кармана револьвер и, почти прижав его к груди Гремина, сделал три выстрела.
Инженер даже не пошевелился, а пули, рассыпаясь в прах, вспыхивали у его ног, не коснувшись тела.
В следующий миг Джемс двумя сильными ударами свалил на землю Ганса и зашипел прерывающимся от бешенства голосом:
— Глупое животное! Убийца! Трус! Гремин успокоил Брайтона.
— Мне ничего не угрожает, — сказал он. — Я окружен атмосферой лучей, которые лишь только коснутся какого-то вещества, уничтожают его. Оно распадается сразу и выделяет всю ту энергию, что когда-то пошла на создание вещества.
