Су Сяолин молчала и не отрывала от меня взгляд. Я почувствовал себя неуютно. Захотелось поправить ханьфу. Может быть, я испачкал лицо? Я сцепил руки в замок.
— Ученица Су? Что за взгляд? Тебя не учили скромности?
— Простите, учитель, — Су Сяолин продолжала смотреть на меня. Подняв руки, она помахала ими у своей головы. Я не понял, чего она хочет, и девушка заговорила, спотыкаясь на каждом слове: — Уважаемый учитель Вэй. Ваш венок. Он рассыпался. И лепестки… Вот! Они падают.
Венок? Сяо Мяо! Малышка надела его на меня ещё днём! Я совсем забыл про проклятый венок!
Как я могу быть высокомерным ублюдком, украшая себя цветами?! Миссия провалена, сдаюсь на милость коммунистической партии.
Папочка Си[2] был бы мной недоволен.
Сняв венок, я нахлобучил его на голову Су Сяолин.
Не бросать же его на землю?
Убийственный взгляд Чжан Сина сверкнул, словно меч.
Я сделал вид, что его не заметил.
[1]Таоте (饕餮, tāotiè) — букв. «обжора», мифологическое чудовище. В древнекитайском каноне «Книга гор и морей» таоте описывается как чрезвычайно прожорливое существо с телом барана, лицом и руками человека, огромным ртом с зубами.
[2] Си Цзиньпин — генеральный секретарь ЦК Коммунистической партии Китая (на 2023 год), председатель Китайской Народной Республики. Уважаемый председатель Си, пожалуйста, не отнимайте у автора кошкожену.
Глава 18
В главном зале пагоды Восьми благословений царила тьма, лишь алый свет от углей жаровни освещал сосредоточенные лица.
Вокруг жаровни нас было четверо.
Глава храма сверкал лысой макушкой, безмятежная улыбка не покидала его губ.
Старейшина Ци Цзинцзин выглядела суровой и строгой. На белоснежном ханьфу не нашлось бы ни одной лишней складки. Длинные волосы госпожи Ци Цзинцзин, обычно уложенные с долей небрежности, сегодня были собраны в тугой узел.
Рядом со мной сидел Юй Гуаньчжэн. Я старался на него не смотреть. Даже в темноте храмового зала глаза мальчишки сияли потусторонней синевой.
Я вздохнул и выпрямил спину.
Долго ещё так сидеть? Мне не дали инструкций. Должен ли я медитировать? Молиться? Можно немного вздремнуть? Сижу здесь, как деревянная статуя. А в Алой башне ждут мои курочки.
Я болтал сам с собой: в сердце засела тревога. Я хотел обернуться. В спину упирался тяжёлый чужой взгляд.
Украдкой я посмотрел назад, но увидел лишь темноту.
— Приступим.
Густой, мягкий голос монаха меня успокоил.
Зазвенели колокольчики. Если колокольчики оберегали нас от злых духов — значит ли звон, что духи сейчас совсем близко?
Спокойствие мгновенно прошло.
— Некоторое время назад, — продолжил речь главный монах храма, — вы все попали под внимание Неба. «Ритуал разгневанного взгляда небес» свершился.
Я поморщился. Меня захлестнуло чувство нереальности происходящего. Какие-то люди. Кто они? Взгляд Небес, что за чушь. Кто я такой, чтобы Небо стало смотреть на меня?
Монах положил в жаровню несколько талисманов, вспыхнувших золотистыми искрами. Зал окутали клубы ароматного дыма.
От запахов благовоний голова закружилась.
— Люди прошлого искали внимание Неба. Обращались к нему за помощью. Отдавали приказы. Люди прошлого хотели посадить Небо в клетку, чтобы то служило им, никогда не отказывая.
Юй Гуаньчжэн ахнул. Я потёр запястья, в храме вдруг стало холодно.
— Земля раскололась, вспыхнуло пламя, сжигая людей и дома, вода смыла всё, что осталось. Такова воля Небес.
«Он говорит о Разломе» — мельком подумал я. Мысли текли лениво, тягучий голос монаха убаюкивал.
— «Ритуал разгневанного взгляда Небес». Вы должны забыть о нём. И никогда не использовать. Вечное Синее Небо видит всё. Вечное Синее Небо посылает нам испытания. Протягивает нам руку помощи. Не стоит гневить Небеса.
Ощущение чужого присутствия усилилось. Госпожа Ци Цзинцзин поймала мой взгляд и легонько кивнула.
— Сегодня мы четверо, те, кто знает о «Ритуале», поставим печати молчания. Мы не станем упоминать об этом, но будем помнить величие Небес.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Раздался зловещий гул. Всплеск духовной силы обжёг меридианы.
Над жаровней взлетел тонконогий журавль, сотканный из языков пламени. Я отшатнулся.
— Не нужно бояться, — сказал мне монах. — Коснитесь печати и замкните свои уста.
Госпожа Ци Цзинцзин без колебаний сунула руку в огонь. Юй Гуаньчжэн повторил движение, лицо паренька засияло восторгом.
Вздохнув, я коснулся огненных крыльев птицы. Мягкое тепло согрело сердце. Птица не была злой. Она кружила над жаровней, то поднимаясь, то опускаясь.
Была ли птица живой?
Глава храма произнёс несколько слов, смысл которых от меня ускользнул. Огненная птица превратилась в печать. Огненный круг — а в нём рисунок из нескольких линий, в форме летящего журавля.
Повисев в воздухе несколько долгих мгновений, печать раскололась. В груди вспыхнул жар. Полыхнула боль и тут же исчезла.
Храмовый зал погрузился в тишину. Не было слышно даже дыхания, не трещали угли в жаровне. Стих тонкий звон колокольчиков.
— Я сохраню тайну, — шёпот монаха раздался совсем рядом.
— Я сохраню тайну, — сдавленно шепнул я в ответ.
***
Выйдя из храма, я глубоко вздохнул. Свежий воздух разогнал туман в голове, сознание прояснилось. Ощущение близкой беды ушло, оставив в душе неясную пустоту.
— Малыш Вэй, — госпожа Ци Цзинцзин потянула меня за рукав. — Идём, я верну тебя в Летний дворец.
— Ученик Юй… Сейчас ночь, думаю, я должен проводить его на пик Божественной кузни, — отозвался я.
— С ним всё будет в порядке. Монахи о нём позаботятся.
Возвращаясь в Летний дворец, я крепко обнимал госпожу Ци Цзинцзин. Внутри меня пронизывал холод, а госпожа Ци была живой и горячей. Наслаждаясь теплом, я забыл, что боюсь летать на мече.
Мы попрощались в оранжевом свете бумажного фонаря. Глядя на нас, о чём-то шептались деревья. Стрекотали цикады. Я маялся от неясной тоски.
— Малыш Вэй, ты совсем холодный, — нежные пальцы госпожи Ци Цзинцзин коснулись моей щеки. — Тебе нужно прилечь. И выпей горячего чаю.
Я кивнул, разглядывая лицо Ци Цзинцзин. Такое маленькое, с белоснежной фарфоровой кожей — будто весенний цветок. Я почувствовал внезапную нежность и, бездумно шагнув вперёд, прижал к себе госпожу Ци.
Хрупкие плечи под моими ладонями застыли на миг, но тут же расслабились. Госпожа Ци прильнула ко мне. Наши губы встретились. Поцелуй, горячий и жадный, всё длился и длился, я не мог оторваться от сладкого рта госпожи Ци Цзинцзин.
Наконец, госпожа Ци отступила. Сильные ручки нежно меня оттолкнули. Холодный ночной ветер забрался под шёлк ханьфу, я снова замёрз.
— Малыш Вэй, — тихонько шепнула госпожа Ци Цзинцзин. — Я не смогу остаться. Рано утром я отправляюсь в Закатный город. Мне нужно хорошо отдохнуть.
— Зачем? — тупо спросил я, но госпожи Ци Цзинцзин поняла.
— В последний день лета лучшие лекари Западного царства встречаются, чтобы обменяться опытом и прихвастнуть мастерством. Я не могу пропустить эту встречу.
— Старейшина Ци не найдёт равных в целительских навыках, — сказал я как можно учтивей.
— Не злись, малыш Вэй, время пролетит быстро.
Госпожа Ци тепло мне улыбнулась.
— Для этого Вэя время будет идти медленно, как самая ленивая из черепах.
Госпожа Ци Цзинцзин рассмеялась.
Поддавшись порыву, я протянул руку и вытащил из волос Ци Цзинцзин драгоценную шпильку. Водопад шёлковых волос рассыпался по узким плечам.
— Вэй Шуи! — возмущённо прошипела госпожа Ци.
— Госпожа Ци поторопится вернуться на Девять пиков, чтобы забрать свою шпильку.
Коротко чмокнув госпожу Ци в медовые губы, я учтиво кивнул ей и отправился отдыхать.
Хотя я замёрз, в моём сердце царило тепло.
