— Эй, нельзя ли повежливее! — подает голос Жизель.
Это доказывает, что даже в самых опасных обстоятельствах девчонки дорожат соблюдением внешних приличий.
Я подхожу к Фрэду и кладу руку ему на плечо.
— Не смеши меня, и так все губы потрескались, — говорю. — Знаешь, что бы произошло, если бы я сговорился с фрицами и отдал им лампу? Попросил бы окружить твою хазу усиленным отрядом полиции, приставил бы к губам рупор и сказал…
То, что происходит затем, почище рассказов о колдунах и покруче истории одного малого по имени Самсон, который метил своих врагов ослиной челюстью…
Прежде чем я успеваю до говорить фразу, снаружи доносится громкий замогильный голос — голос, орущий в рупор с жутким акцентом, но с соблюдением всех знаков препинания:
— Внимание, внимание! Предупреждаем, что вилла окружена. У вас есть три минуты, чтобы сдаться По истечении этого времени мы подожжем дом.
Хочу вам сказать сразу, что, если бы призрак Наполеона уселся ко мне на колени и стал играть на гармошке, я бы удивился куда меньше, чем сейчас.
Дверь открывается. Вся шайка Фрэда во главе с карликом вваливается в комнату, вопя.
— Немцы окружили дом! — орут они. — Их больше сотни. Нам хана!
Полностью разделяю это мнение. Фрицы — это полный финиш и для меня. Пока я вел борьбу против банды, можно было бить от души; силы были примерно равны, поскольку у меня остались надежные связи в полиции. Теперь все переменилось: если бы я знал, что дела пойдут так, сидел бы тихо. От фрицев не уйдешь Поимка в компании шайки бандитов, обвиняемых в краже секретных документов, гарантирует Жижи и мне по бесплатному деревянному костюмчику.
— Нас сдал эта гнида! — визжит карлик.
Он поворачивается ко мне. Фрэд хватает свою пушку.
— Падла! — вопит он. — Мусор поганый, он нас одурачил…
Я энергичным жестом велю ему заткнуться.
— Господи, да пошевелите вы мозгами, идиоты! Вы слышали, что сказал парень в рупор? Если мы не выйдем из дома с поднятыми руками, они нас сожгут. Вы что, думаете, мне хочется сыграть Жанну д'Арк?
Они замолкают. Фрэд опускает свой шпалер на несколько сантиметров. Я раздраженно продолжаю:
— Те педерасты, которые собираются сдаться, могут выходить. Если они хотят, чтобы им совали в задницу раскаленное железо, выбивая показания, это их дело. Лично я предпочитаю пустить себе пулю в котелок, чем дать гестаповцам разрезать меня на куски
Фрэд убирает пушку
— Он честный парень, ребята.
Тип снаружи теряет терпение:
— Внимание, внимание! У вас осталась одна минута.
Карлик кривится от ярости.
— Что делать, Фрэд? — спрашивает он.
— Попробуем удрать через погреб!
Все выбегают и мчатся к лестнице. Я делаю малышке знак, и мы следуем за ними.
Моя девочка белая, как молоко, и трясется от страха.
— Бедненькая моя, — шепчу я ей по пути в погреб, — в тот день, когда ты решила пойти на свидание со мной, тебе следовало остаться дома.
Погреб огромен. В нем всего одна бочка и ящик шампанского, зато автоматического оружия до хрена.
— Ого, ребята, — кричу я, — с этим можно выдержать длительную осаду.
— В кого ты хочешь стрелять? — спрашивает карлик. — Снаружи темно, как у негра в жопе.
— Будем стрелять наугад, просто для того, чтобы показать им наши намерения. Отдушины выходят на все четыре стороны дома Мы сможем держать подступы к дому под прицелом и не дать им подойти.
Длинный Фрэд устало пожимает плечами:
— Ну и что это нам даст?
Он прав. Именно потому, что он прав, я начинаю беситься.
— Хотя бы займем время. Может, ты хочешь поиграть в белот?
Я беру автомат и несколько магазинов. Это оружие кажется мне великолепным. Я подхожу к отдушине и вглядываюсь. Совсем не так темно, как утверждал карлик. По-моему, он просто не мог дотянуться мордой до окна. В бледном свете луны я вижу силуэты, копошащиеся у решетки ворот. Я делаю остальным знак закрыть пасть. Несколько теней входят на территорию поместья.
— Ну, парни, разбирайте стволы и палите в кучу! — говорю я.
Несколько человек, в том числе Фрэд, подчиняются и становятся к другим окнам. Эти отдушины оказываются прекрасными бойницами.
Я тщательно выбираю мишень, потом высовываю ствол автомата наружу и нажимаю на спуск. Ночь разрывает короткая очередь. Две тени падают. Моя стрельба вызывает серию проклятий и в то же время заставляет «кенгуру» подать признаки жизни. Ничто не подстегивает энергию лучше запаха пороха.
Со всех сторон начинается пальба.
Только не думайте, что фрицы стоят сложа руки… Пардон! Если бы вы могли присутствовать при их реакции, то спросили бы, где тут туалет.
Не знаю, из чего они в нас стреляют, но это производит тот еще грохот. Ой-ой-ой! Скоро весь дом окружен огнем Эти сволочи хорошо подготовились к празднику и запаслись всем необходимым! По дому лупят десятиметровые струи огня. Вокруг нас начинается потрескивание, халупа загорается. Пахнет жареным, и температура заметно повышается.
— Нам крышка! — стонет карлик.
Чтобы заставить замолчать, я пинаю его в задницу, причем для выполнения этого общественно полезного дела ногу мне не приходится поднимать особо высоко.
— Заткнись, малыш! Если трусишь, выходи под пули.
Фрэд, оказавшийся довольно симпатичным парнем, смотрит на меня вопросительно.
— Куда она ведет? — спрашиваю я, указывая на железную дверь.
— В сад. В нее завозят уголь…
— А в глубине сада есть выход?
— Калитки нет, но в заборе дыра…
— Предпримем вылазку?
— Это кажется мне отчаянным решением, но другого выхода я не вижу.
Я подхожу к Жизель, едва не падающей в обморок.
— Держись рядом со мной, не отставай. Мы попытаемся прорваться.
Я говорю ей эти слова едва слышным голосом, и они придают ей немного мужества.
Мы открываем железную дверь. Нам в лицо ударяет огненный ветер.
Один за другим мы выходим в узкую дверь. Нас встречает автоматная очередь. Несколько человек Фрэда падают. Другие отчанно бросаются вперед. Я хватаю свою красавицу за руку.
— Дай им попытать удачи, — говорю я ей.
Я заставляю ее лечь на землю и сам падаю рядом. Мы слышим шум перестрелки. На нас сыплются искры.
— Видишь справа гараж? — спрашиваю я ее.
— Да.
— Постараемся добраться до него. Я видел, что дверь открыта, а внутри стоит тачка. Эти гады бросились преследовать банду. Осталось только несколько человек, чтобы наблюдать за дверями на случай, если не все выбежали. У нас есть пара минут, которыми надо воспользоваться.
Мы потихоньку ползем в указанном мною направлении. До гаража осталось два метра. Проклятье! Перед входом стоят два фрица. Если я выстрелю в них из автомата, который благоразумно сохранил, начнется громкий концерт, какие умеют давать парни из гестапо. Самое время созвать мозги на пленарное заседание.
— Ты умеешь водить машину?
— Да, — отвечает она.
— Хорошо! Тогда открывай пошире уши: я вернусь назад, чтобы убрать этих двоих. Если я выстрелю в них отсюда, остальные превратят нас в дуршлаг.
— Но, — шепчет она, — они же могут тебя убить.
— Меня защитит угол дома. Как только оба фрица ткнутся мордой в землю, забегай в гараж, заводи колымагу и выезжай. Я вскочу на ходу. Только не забудь оставить дверцу открытой, а то мне достанется.
Не дожидаясь ее мнения, я ползу назад. Меня освещает огонь пожара. Этот костер отличная штука, потому что удерживает немцев на расстоянии. Я упираюсь локтем в землю и стреляю в двух солдат. Они падают, как в фильмах про индейцев. Только бы Жижи не растерялась! Я замираю за цветочной клумбой. Цветов на ней, естественно, нет, потому что зима в разгаре, но холмик достаточно высок, чтобы за ним можно было укрыться.
Я отлично сделал, что спрятался там. Немцы, стоящие перед домом, непрерывно посылают мне воздушные поцелуи. Вокруг меня взлетают комочки земли. Я жутко боюсь, что Жизель выедет именно в эту секунду, потому что из-за стрельбы не могу подняться. Слышу урчание мотора. Может быть, фрицам его не слышно из-за треска пальбы… Хорошо бы! Лучше сделать им сюрприз. Одна пуля в бензобак — и второй не понадобится… Господи! Я бы отдал что угодно, лишь бы превратиться в крота. Какую прогулку под землей я бы совершил! Мне становится смешно при мысли, что я и сейчас могу отправиться в землю. Между нами говоря, если я выпутаюсь из этого приключения, это будет значить, что мой ангел-хранитель в большой чести у своего начальства.
Из гаража вылетает автомобиль. Это «панхард», большой, как корабль. За восемь десятых секунды он оказывается возле меня. Я поручаю свою душу кому положено, умоляя найти ей хорошее применение, если моя карточка на табак станет вакантной, и бросаюсь вперед из-за клумбы.
Одна пуля со свистом проносится перед моим носом, вторая пробивает полу пальто.
