После ухода парней Ренар тоже встает и говорит, что ему пора на чердак заниматься делом. Как вы понимаете, я его не удерживаю. Он может провести на своем чердаке хоть всю ночь и делать там все, что угодно; в этой истории я вижу только то, что остался тет-а-тет с моей маленькой Флоранс. Мне хочется сделать ей рождественский подарок… Как только мы остаемся одни, я кашляю. На ее губах появляется улыбка.
— Ну что, любовь моя? — спрашиваю я.
Ее лицо загорается, как вывеска бара в темноте. Я подхожу к ней, и она дает обнять себя за талию, не зовя на помощь полицию.
— Я забыл, чем пахнет ваша губная помада: смородиной или фиалкой…
Она дает мне попробовать… Помада пахнет сиренью. Мне нравится этот запах, и я снова целую ее.
Только не подумайте, что малышка дешевая потаскушка! Совсем наоборот: это маркиза, готовая защищать свою добродетель всеми средствами, но она так в меня втюрилась, что если бы я захотел, то мог заставить ее ходить по потолку.
Нет никого покорнее строгих девушек, нашедших парня своей мечты.
Клянусь вам, что вдвоем мы не скучаем…
Когда папаша Ренар спускается со своей голубятни, мы мирно сидим за столом и играем в белот. Очаровательная домашняя сценка, способная умилить даже сердце крокодила!
— Ура! — торжествует хозяин дома. — Я получил ответ на ваше сообщение. Должно быть, вы в большом авторитете у Интеллидженс Сервис, потому что ваша поездка назначена на завтрашний вечер…
Он мне объясняет, что я и человек, отправляющийся со мной, должны приехать к нему завтра до наступления темноты. Он отвезет нас на автомобиле в сторону Вексена, где находится тайная посадочная площадка.
Я так доволен оборотом, который принимают события, что обнимаю его. Его глаза наполняются слезами.
Если бы нас могли видеть в этот момент жандармы, они отдали бы нам честь.
Глава 12
Действовать надо быстро, а главное, не наступить ногой в капкан, когда все идет так хорошо.
Чтобы полностью изменить свою замечательную физиономию, утром следующего дня я подстригаю волосы бобриком у цирюльника в Os`qqh и надеваю очки, которые мне дал Ренар. В этом виде я похож на голландского учителя. Линзы мне немного мешают, потому что они настоящие и занятно увеличивают все вокруг. Так, я принимаю домашнюю кошку за бенгальского тигра, а сам дом за Лувр. Надо быть повнимательнее, чтобы не наткнуться на что-нибудь.
Я говорю хозяевам «до свидания» и вскакиваю в первый же поезд на Париж.
Два часа спустя я сижу в кабинете Гийома и рассказываю ему часть моих приключений, не упоминая ни о любви, ни о моем скором отъезде в Англию. Я хочу иметь побольше шансов, чтобы все прошло гладко, следовательно, надо поменьше болтать.
— Мне звонила ваша малышка, — сообщает мой коллега. — Все хорошо. Как и обещал, я поставил перед ее дверью моего мамонта, и он передал ей ваши инструкции. Через час она позвонила мне и попросила передать, что находится в «Руаяль-Бретань», улица Гете.
Не слушая дальше, я отваливаю, останавливаю такси и несусь в комиссариат на Этуаль. Мне повезло: капрал, которому я оставил лампу, там.
Уф! Я чувствую себя спокойнее, потому что опасался, что не найду мой драгоценный клад. При этой проклятой оккупации ни в ком нельзя быть уверенным. Бывают моменты, когда я сомневаюсь в самом себе… Однако себя я знаю достаточно давно и могу дать себе рекомендацию…
Я велю шоферу взять курс на Монпарнас.
Какая радость найти мою маленькую медсестренку! Не надо думать, что если я увлекся Флоранс, то потерял интерес к Жизель. Наоборот, немного обманув ее, я оценил малышку по-настоящему… А потом, зачем искать себе извинения — я устроен так и не иначе. Я живу по девизу парня, изрекшего: «Пользуйся моментом». Кажется, я вам об этом уже говорил. Этот малый разбирался в данном вопросе и знал, что те, кто портят себе кровь из-за верности, угрызений совести и «я твой навеки», просто придурки и серость немытая.
В жизни главное — не размякать из-за девок! Чем больше вы с ними носитесь, тем чаще они смотрят на вас как на обглоданный скелет цыпленка. Так что лучше пользоваться представляющимися случаями, чтобы не жалеть об упущенных возможностях, достигнув возраста, когда уже ни на что не годишься…
— Это ты, это ты, — бормочет она сквозь слезы. — Ты выкрутился! О любимый, ты неподражаем!
Я возвращаю ей часть ласк, потому что оставлять все себе нехорошо.
— Как ты и говоришь, — отвечаю, — между мною и Арсеном Люпеном нет никакой разницы. Если бы меня заперли в печь крематория, я бы и оттуда выбрался. Плевое дело…
Расспрашиваю о ее приключениях.
Все прошло неплохо. Когда я оставил ее на дороге, она вернулась в Сен-Жермен, где в больнице работает одна ее знакомая, заняла у нее немного денег и приехала в Париж. Как видите, все просто.
— А как выкрутился ты? — спрашивает она меня.
Я ввожу ее в курс моих передряг, а закончив, не даю ей времени издать обычные восклицания и задаю главный вопрос:
— Слушай, ты не против совершить маленькую прогулку на самолете?
— Понимаю!
— Под прогулкой я подразумеваю не просто воздушное крещение, а настоящее путешествие.
Ее глаза округляются.
— А куда ты хочешь лететь? В Швейцарию?
— Нет, в Англию.
— Ты серьезно?
— Еще как!
Не томя ее дальше, рассказываю о планируемом мною отъезде в Лондон. Она в восторге.
— Мы дождемся там конца войны. У меня там есть друзья, которые найдут тебе работу… Прежде всего я хочу, чтобы ты была в безопасности. Мне надоело подвергать тебя опасностям из-за моих дел. Девушки созданы, чтобы вязать и доставлять радость воинам, а не играть в Жанну д'Арк. Жанны нам хватает одной. Если они пойдут косяком, мужчины скоро будут выглядеть полными лопухами.
Она соглашается. Она не может думать ни о чем, кроме нашего вечернего побега на самолете, и готова слушать о двуногих своего пола все, что угодно.
Нет необходимости говорить, что день мы проводим в ее комнате. Я звоню в свой банк, директора которого хорошо знаю, чтобы он прислал мне все деньги с моего счета. Не хочу, чтобы фрицы заполучили мои бабки и покупали на них аперитив Адольфу. Служащий банка приносит мои хрусты. Я делю их на две части. Одну, большую, отправляю матери, приложив длинное письмо. Другую оставляю себе, чтобы погулять в Лондоне.
Мы готовы. Остается только дождаться часа отправления поезда на Пуасси.
Мы стараемся занять время. Если у вас в черепушке не гнилые помидоры, вы должны догадаться, в какую игру мы играем.
Глава 13
Мы приезжаем к Ренарам уже в темноте. Нас задержала бомбардировка парижского района, и я боюсь, что мы можем опоздать.
Перед дверью стоит машина.
— Садитесь быстрее! — говорит нам Ренар. — Все готово, можем ехать.
Я несколько смущен необходимостью представлять Жизель Флоранс. Я опасаюсь неуместного замечания или жеста, но дочка моего спасителя первоклассная девчонка. Она даже не моргает и держит свой хорошенький ротик на замке. Жизель я представляю как свою сотрудницу.
— Мы вас проводим все вчетвером, — заявляет Ренар. — Соседи могут удивиться, что мы отвозим по ночам незнакомых. Надо соблюдать большую осторожность.
Я полностью с ним согласен. Мы набиваемся в старый «рено» и отправляемся в путь.
Ведет старший сын. Ренар и младший сидят спереди. Ваш Сан-Антонио, как паша, восседает на заднем, между двумя кисками. Я с облегчением вздыхаю. Поскольку в машине темно, беру обеих малышек за руку. Таким образом, не будет никакой ревности. Я бы даже начал с ними сеанс лизания, но боюсь, это коллективное развлечение придется им не по вкусу и они устроят шухер, как на четырнадцатое июля.
Три четверти часа спустя мы останавливаемся.
— Конечная! — объявляет Ренар.
Только тут я смотрю на пейзаж и вздрагиваю: мы находимся в широком мощеном дворе, окруженном высокими стенами.
Темные фигуры подходят к машине и окружают ее.
Мне кажется, я сплю: это немецкие солдаты, да еще вооруженные до зубов.
Я молчу, потому что бывают моменты, когда язык надо придавить чем-нибудь тяжелым. Жизель тоже даже не моргнула. Я смотрю на семейство Ренар и вижу, что все они веселятся как ненормальные.
Если бы сейчас, зимой, грянул гром, я бы и тогда не удивился до такой степени.
Пытаюсь выхватить пушку, но Флоранс говорит своим волшебным голоском:
— Если ты ищешь свой пистолет, то он в кармане моего пальто. Я его вытащила, пока ты меня лапал.
Согласитесь, что сработано отлично… Мастерски! Меня еще никогда так не проводили. Это сразу опрокидывает мои представления о доверии, любви и прочей бредятине!
Есть от чего сравнить себя с тушеным бараном! Уйти в монахи! Раздолбать себе башку и все остальное! Тереться задницей об лед до тех пор, пока она не начнет искриться.
