— Что ж… — Майк протянул ему банан, который собирался отдать мартышке.
Работник зоопарка с чинным видом принял банан. Потом подошёл вплотную к клетке и просунул руку с бананом через решётку. Одна из мартышек ловко спрыгнула с ветки, и быстро взобравшись на решётку, забрала банан из его рук. С бананом в лапках она вернулась на место. Мартышка аккуратно очистила банан от кожуры и подобно человеку начало его есть. Работник помахал рукой обезьянке. В ответ она неожиданно размахнулась и швырнула в него кожуру.
— Мерзавка, — грубо выругался мужчина, — и это вместо благодарности.
На губах Майкла и Келахана появились широкие улыбки. Они с удовольствием наблюдали за мартышкой. И это удовольствие удвоилось, когда мартышка внезапно заверещала. При этом она оскалилась на работника зоопарка. Видимо ей не понравилось грубость, с которой он произносил слова в её адрес. Работник, увидев реакцию мартышки, и вовсе разозлился.
— Ещё и ругается, сволочь. А ну быстро заткнулась, макака, — прикрикнул он, благо убрал руку обратно из клетки. В ответ на его реплику, мартышка с такой злостью заверещала, что сумела привлечь внимание прохожих. Несколько человек подошли к клетке. Они стали свидетелями настоящего скандала, который на их глазах разгорелся между мартышкой и работником зоопарка. Тот кричал, а мартышка в ответ верещала всё злее и злее. Она постоянно строила злые рожи, чем совсем вывела из себя оппонента. Вконец разозлившись её поведением, он поднял кожуру от банана и швырнул её обратно в мартышку. Кожура пролетела мимо. Но вызов был брошен. И мартышка не собиралась оставить это оскорбление безнаказанным. Она внезапно спрыгнула с ветки и, взобравшись на решётку, просунула лапу и вцепилась в карман рубашки своего врага. Вокруг грянул громкий смех…Пока бедняга пытался оторвать цепкие лапки обезьяны от своей рубашки, та свободной лапкой ухватила его очки и мгновенно стянула их с лица. Этот акт явной агрессии заставил работника зоопарка испуганно отпрянуть от клетки. Вокруг него разразился настоящий хохот. Все показывали руками на его испуганное лицо и заливались смехом. Келахан смеялся едва ли не громче всех. Майкл тоже не отставал от него. Всё ещё смеясь, они отошли от клетки с обезьяной и направились дальше. Они немного успокоились, когда достигли маленького пруда. На берегу полулежали несколько бегемотов. Оба, и Майкл и Келахан, облокотились на перила барьера, окружавшего территорию, в которой обитали бегемоты. Они молча следили за ленивыми движениями животных, пока голос Келахана не нарушил это молчание.
— Спасибо, Майкл, я никогда не забуду этого дня!
— Обезьянка в мои планы не входила, — Майкл снова подмигнул Келахану, состроив при этом смешную рожицу.
— Ты прекрасный человек, Майкл и… прекрасный доктор, — с чувством произнёс Келахан, — я даже не знаю, как смогу отблагодарить тебя за всё, что ты для меня делаешь? Если что-то понадобится,…всё, что будет в моих силах я сделаю.
— Обещаешь, Энтони?
— Конечно. Всё, что угодно.
— Ловлю тебя на слове. Тогда вот такая просьба. Ответь мне, почему бегемоты всегда широко раскрывают рот?
— Что? — Келахан так заразительно расхохотался, что Майкл не выдержал и широко заулыбался. — Не знаю Майкл. И почему же? Ты знаешь?
— Конечно, знаю. У бегемотов постоянно закладывает уши. Они у них слишком маленькие по сравнению с остальными частями тела. Вот они и раскрывают рот, чтобы прочистить их.
— Ты шутишь? — услышав необычный ответ, Келахан даже смеяться перестал. — Такого не может быть.
— Почему же не может? — невозмутимо отозвался Майкл. — Разве у тебя не закладывало уши в полёте? От шума двигателей самолёта? Что ты делаешь, когда это происходит?
— Я так не делаю, — неуверенно возразил Келахан, — бывает, конечно, закладывает уши, но потом,…всё очень быстро проходит.
— Многие делают, как бегемоты, когда закладывает в ушах. Проследи за собственными рефлексами, когда полетишь в очередной раз, — посоветовал Майкл.
Он оторвался от перил и пошёл дальше. Прежде чем отправиться за ним, Келахан с подозрением посмотрел на бегемотов, а потом несколько раз широко открыл рот, словно желая убедиться в том, что между ним и этими животными нет ничего общего. Неизвестно, какой он сделал вывод, однако на лице Келахана застыла неудовлетворённость.
— Я ведь не уверен, так ли это или нет, так зачем об этом думать, — пробормотал под нос Келахан, — когда полечу на самолёте, обязательно присмотрю за тем, что я делаю, когда закладывает в ушах.
Келахан пошёл вслед за Майклом. Тот уже стоял напротив клетки со львами.
— А что в них особенного? — спросил Келахан, останавливаясь за спиной Майкла.
— Посмотри на льва, — не оборачиваясь, ответил Майкл.
Келахан устремил взгляд на величественную фигуру льва. Лев разлёгся на солнышке и ленивым взглядом окидывал львицу, которая металась неподалеку от него.
— Лев одним своим видом внушает уважение к себе. Видишь, сколько в нём достоинства, благородства? Он находится в неволи, и, тем не менее,…не пал духом и сохранил подлинное величие. Чего нельзя сказать о львице. Она беспокоится и нервничает. Знаешь, почему это происходит, Энтони? — Майкл повернулся к Келахану. Тот с глубоким вниманием прислушивался к словам Майкла, пытаясь понять какую параллель, на сей раз, проводит его доктор.
— Она слабее?
— Вот именно, — подтвердил Майкл предположение Келахана. Его лицо снова стало задумчивым. — И вопрос здесь вовсе не в силе. Львица, в отличие ото льва, не может трезво оценить создавшую ситуацию. Она мечется в положении, когда можно только выжидать и наблюдать. Что и делает лев. Сильный человек, оказавшись в таком положении, поступил бы как лев. Слабый же…
— Как львица!
— Вот именно, Энтони. Вот именно, — Майкл устремил на Келахана выразительный взгляд и, взяв под руку, повёл его по аллее дальше, в сторону клеток с птицами. Они шли медленно, глядя только перед собой. Разговаривал только Майкл, а Келахан слушал, буквально впитывая в себя каждое слово.
— Страх ослепляет нас, Энтони. Мы начинаем метаться из стороны в сторону подобно львице, вместо того, чтобы остановиться и внимательно осмотреться. Сделать трезвый анализ создавшейся ситуации. Это действие, несомненно, поможет правильно оценить положение, в котором мы оказались. И это не зависит от того, реальна возникшая угроза или нет. Анализ необходим в любом случае. Иначе мы запутаемся или же изберём неверный способ решения проблемы, что ещё более усугубит наше положение.
— А если угроза реальна? — тихо, не глядя на Майкла, спросил Келахан.
— Что ж, Энтони, в таком случае необходимость в трезвой оценки ситуации возрастает в десять, может даже сто раз. У нас есть инстинкт самосохранения. Но это весьма жалкое оружие защиты. Наше сознание, умение думать, умение наблюдать, умение слушать,…вот оружие, котороё мы можем и должны всегда использовать для собственной защиты. Именно это оружие поможет нам найти выход из трудного положения, позволит справиться с собственным страхом, с собственным горем…да со всеми врагами, которые сидят внутри нас и не дают нам покоя.
— Вы имеете в виду совесть, Майкл?
— Нет, конечно же, нет, Энтони, — Майкл отрицательно покачал головой, — совесть имеет другое определение. Совесть сравнима с нашими родителями. Она не позволяет нам совершать неправильные поступки. А если мы не слушаемся её, она может очень долго нас ругать, или просто ворчать. Я говорю о другом, Энтони. Наверное, в душе каждого человека сидит враг. Часто именно этот враг приносит нам несчастья. Он, а не другие люди. Иногда этот враг слаб. А иногда может стать очень опасным. Нельзя его слушаться, нельзя бояться, надо с ним бороться, Энтони. Всеми силами бороться. Победить себя гораздо труднее, чем других людей. Но это возможно. Каждый способен это сделать. И ты, Энтони…тоже можешь.
— Так вы считаете, что опасность на самом деле не существует? Вы думаете это мой внутренний враг, с которым я не могу справиться? Скажи честно, Майкл! — попросил Келахан на этот раз обращая к нему своё лицо.
Майкл сделал неопределённое выражение лица и коротко ответил:
— У нас будет ещё время поговорить об этом, Энтони. А сейчас, посмотри на эту удивительную птицу.
Майкл оставил Келахана и подошёл к клетке, где, величаво вытянув голову, сидел стервятник. Он даже постучал пальцем по решётке. Однако птица не обратила на него ни малейшего внимания.
— Что же в ней удивительного? Отвратительная птица. Стоит подумать только о том, чем она питается и сразу возникает отвращение.
На лице Келахана появилось брезгливое выражение. Было заметно, что он недолюбливает эту птицу. Майкл понял это отношение, хотя и не видел выражение лица Келахана.
— На самом деле, Энтони, стервятник легендарная птица!
