Он сказал:
— Ну, прежде всего я хочу написать матроне и сообщить, что ты не вернешься на работу…
— О, но это невозможно! — воскликнула Джин. — Мне, по крайней мере, нужно найти кого-то на свое место. Не думаю, чтобы Лорна Темпл…
— Лорна — старшая сестра? — прервал он. — Боже упаси! Она способная сиделка, но в старшие не годится.
— В этом вся трудность, — согласилась Джин. — Понимаете, мне нужно время на то, чтобы выбрать.
— Конечно. Нужна будет новая старшая сестра.
— Чтобы распоряжаться в вашей палате! — напомнила она.
— Умница. Ну, хорошо. — Он рассмеялся. — Готов пойти на компромисс. Ты вернешься и будешь работать, пока матрона не подготовит все необходимое. Но я скажу ей, что не собираюсь долго ждать. Чем быстрее мы поженимся, моя милая, тем лучше.
У нее перехватило дыхание. Она знала, что должна напомнить: она не обещала выйти за него замуж, — но сказала только:
— Мы… еще не готовы к этому.
— Но ты выйдешь за меня, Джин? — спросил он.
Положив руку ей на плечо, он умоляюще смотрел ей в глаза.
— Давай пока не будем думать о будущем и строить планы. Займемся этим, когда оба вернемся на работу. — Услышав свои слова, она ощутила страх. Она пытается выиграть время. Но сколько это может продолжаться?
Глава седьмая
1
Если она сошла с ума, то, по крайней мере, у нее и Блейра есть счастливый промежуток.
Глядя на свое отражение в зеркале туалетного столика, Джин думала о том, как волшебно помолодела она за последние дни. Давно ли ей казалось, что она никогда больше не почувствует себя молодой, но сейчас как будто тяжесть упала с ее плеч и она живет в мире, который создан для ее заново найденной любви.
Блейр больше не спрашивал: «Ты выйдешь за меня?» С абсолютной уверенностью он говорил: «Когда ты выйдешь за меня». И как это все ни зыбко, пока длятся эти золотые и голубые дни, она готова ничего не трогать. Потребовался лишь небольшой спор, чтобы убедить Блейра не объявлять сразу об их помолвке, но он настаивал, чтобы она сообщила матроне, как только они вернутся в Лондон.
Конечно, в глубине души она знала, что очень многое придется преодолеть, прежде чем она решиться соединить свою жизнь с человеком, которого любит, но старалась отодвинуть это знание подальше — решила жить только сегодняшним днем. В конце концов, что бы ни случилось в будущем, они смогут всегда помнить, что какое-то время им удалось не пускать угрюмую тень в свою жизнь.
Сегодня день рождения Тима, и Блейр взял Джин и ее маленького подопечного в город, чтобы кое-что купить и пообедать в живописной старой гостинице, выходящей на базарную площадь. Надевая шляпу, Джин услышала возбужденный голос мальчика:
— Он приехал! Быстрей, Джин!
— Иду. — Схватив перчатки и сумочку, она спустилась по лестнице, а машина Блейра остановилась в это время у ворот. Тим уже выбежал и бросился навстречу своему идеалу, а Джин невольно остановилась, у нее перехватило дыхание. На мгновение в сознании всплыл пугающий вопрос: «Неужели можно быть такой счастливой?» Но он исчез, когда Блейр весело воскликнул:
— Доброе утро! Надеюсь, у вас подходящее для дня рождения настроение?
Джин рассмеялась в ответ и, повернувшись, чтобы закрыть дверь, спросила у Тима:
— Ты ничего не забыл, дорогой? Твое пальто — на случай, если погода изменится…
— Не изменится. Все время будет солнце, — уверенно ответил мальчик.
— Конечно. Весь день — и каждый день. — Пальцы Блейра сомкнулись на руке Джин, в глазах его была ласка: он хотел бы, конечно, приласкать ее сейчас совсем другим прикосновением, но присутствие ребенка делало это невозможным. Потому что они не поделились с Тимом своей тайной; он понятия не имел об истинном положении вещей.
Сегодня был его день, и поэтому он сел рядом с водителем.
— Не болтай, — предупредила Джин. — Мистер Марстон должен следить за дорогой.
Блейр оглянулся и приподнял брови.
— Иногда это очень трудно, — заметил он.
Джин покраснела.
— Ну, никому не повредит, если молодой человек немного помолчит.
Тем не менее сидевшие впереди почти все время разговаривали, пока не подъехали к первым домам, и только тут Блейр был вынужден попросить Тима прервать обсуждение того, что будет, когда он станет врачом — сюда включалось очевидное партнерство с Блейром: «Потому что когда вы состаритесь, будете рады помощи».
Трегеллис — живописный старинный торговый городок с длинной вьющейся по холмам главной улицей, которая ведет вверх — на площадь и вниз — к морю. Но сегодня не базарный день, и хотя людей и машин немало, движение все же не очень напряженное.
Так что когда Тим заявил, что они с «мистером хирургом» — так он по-прежнему называл Блейра — пойдут постричься, Блейр предложил, чтобы Джин взяла машину и забрала кое-что из заказанных накануне товаров. Джин сразу согласилась и, оставив их в местной парикмахерской на узкой улочке в дальнем конце площади, села за руль и поехала по своим делам.
Хотя ей пришлось посетить ферму за городом, она управилась быстрей, чем ожидала. Но на улице, где располагалась парикмахерская, стоянка была запрещена, поэтому она проехала площадь и остановилась у табачной лавки напротив гостиницы, так как гостиничная стоянка была уже заполнена.
Ее спутники увидят ее, когда появятся, поэтому она просто сидела и смотрела на прохожих, на движение, которое неожиданно как будто усилилось. В это время из лавки вышел мужчина и остановился, чтобы закурить.
Если бы она прошла мимо него на улице, то, вероятно, не обратила бы внимания, но сейчас он чем-то привлек ее. Высокий мужчина, с фигурой, которая, как инстинктивно почувствовала Джин, когда-то была отличной, но сейчас оплыла; костюм мужчины создавал то же впечатление. Хорошо кроенный и, очевидно, сшитый дорогим портным; в нем нет ничего деревенского. Но и костюм и его владелец, по-видимому, знавали лучшие дни. Однако внимание девушки привлекло не столько оплывшее лицо, сколько дрожащие руки, в которых он держал сигарету.
Алкоголик! При ее опыте не нужно было вглядываться в огрубевшую, в пятнах, кожу лица, чтобы догадаться о его трагической истории. Наблюдая, Джин неожиданно почувствовала что-то слегка знакомое в этом незнакомце. И подумала, где могла видеть его раньше.
В больнице, где она проходила практику, ей приходилось видеть многих алкоголиков, а однажды она проработала несколько недель в мужской палате.
Но тут он поднял голову, и, прежде чем она могла отвернуться, их взгляды встретились. Его глаза, голубые, но поблекшие и налившиеся кровью, с пожелтевшими белками, была слегка выпячены. Он смотрел прямо на нее. И несколько мгновений она с холодным спокойствием, которого на самом деле не чувствовала, выдерживала его взгляд. Испытывала негодование от его наглости, но одновременно в ней шевельнулся страх.
