- Каждый человек - сам себе судья. Знает, что делает, и знает, что за это получит...
- А ты знал, когда убивал?
- Я ничего не знал. У меня сто шестая, неумышленное убийство.
Впереди мелькнул просвет, и скоро они вышли на склон, откуда открывался красивый вид на дальние сопки, бесконечные, как волны на море, разноцветные, словно раскрашенные широкими мазками акварели. Меж ними зеркалом блеснула вода.
- Пришли, - облегченно сказал Сизов.
- Куда?
- К озеру.
- К тому, где золото?
- Это другое озеро.
- То самое, где твой склад? Давай пожрем скорей и пойдем дальше.
- Не торопись. Отдохнем, оглядимся, рыбку половим. Может, зверя какого поймаем, к озеру они на водопой ходят...
* * *
Хопер не рассчитывал, что так повезет. Дверь в квартиру Пешнева была не заперта, и дома никого не оказалось. Он сразу увидел ружье, висевшее на стене, и патронташ рядом - на спинке стула. Тускло поблескивали патроны, глубоко всунутые в гнезда. Их было много.
Он снял со стены ружье и вдруг почувствовал, что кто-то стоит за его спиной. Резко обернувшись, увидел в дверях пятилетнего сынишку Пешнева. Этого шустрого мальчишку все знали и любили, и вольные, и зэки. И он всех знал.
- Отец просил ружье принести, - соврал Хопер первое, что пришло в голову.
- Папа?
- Да, папа, папа. Он там медведя караулит, а как без ружья, верно?
- Верно, - согласился мальчишка.
- Вот он меня и послал.
- Я маму позову.
- А где мама?
- У соседей.
- Позови.
Мальчишка убежал. Хопер схватил патронташ и быстро вышел, скользнул в кустарниковую поросль за домом.
Он не шел, а летел по лесу, как на крыльях, в радостном возбуждении. Удача в самом начале предвещала полную удачу.
Лес в этом месте был редкий. Пришлось уйти в него поглубже и сделать изрядный крюк, прежде чем он вышел на знакомую дорогу, ведущую к новому вахтовому участку.
Еще через полчаса он увидел брошенные на дорогу мотки колючей проволоки. Трава на обочине возле этого места была вся измята, и Хопер понял: то самое место, где медведь задрал конвоира и где его должны были дожидаться Рыжий и Паря.
Хопер прошелся немного вперед, потом столько же назад, никаких следов своих подельников не обнаружил. Снова вернулся к куче проволоки, сел на землю и стал ждать, положив ружье себе на колени. Хотелось лечь и подремать, как в бараке в это время. Но на солнце было жарко, а в тени донимали комары. Да и понимал он: спать нельзя, вдруг кто пойдет по дороге да увидит его.
Чтобы прогнать расслабляющую дремоту, принялся считать да осматривать патроны. И вскочил. Заряженных было всего четыре. Остальные - пустые гильзы, вставленные в патронташ.
Это открытие Хопра встревожило: накладка с патронами показалась плохим предзнаменованием. Он закинул ружье за спину, нервно прошелся по дороге и вдруг заорал:
- Ры-ыжий! Паскуда!..
Крик показался совсем не таким грозным, как он рассчитывал, а тонким, почти визгливым. В бараке кричать не приходилось, там внушительнее звучал его тихий бас, полный угрозы.
Зашуршали кусты, и на дорогу вышел Паря, всклокоченный, заспанный.
- А мы тебя заждались, - сказал он, широко зевнув.
- Это я вас заждался. Дрыхнете, гады!
- Сам велел на дорогу не выпячиваться. Так мы в сторонке. Приняли по маленькой, закусили и ждем.
- Закусили?!
Хопер бросился в кусты, откуда только что вышел Паря, увидел следы недавнего пиршества. Колбаса, которую он сгреб со стола у Дуба, искромсанная кусками, валялась в траве рядом с ломтями хлеба, с разорванными пачками печенья. Была и бутылка, наполовину налитая мутным самосвалом. Поодаль стояла алюминиевая кастрюля, явно стыренная с кухни. В ней темнели комья загустевшей пшёнки. А рядом с кастрюлей, закрыв лицо пустым вещмешком, спал Рыжий.
Хопер пнул его в бок, холодея лицом от злости, заорал:
- Разлеглись, мать вашу!..
- Ты чего, Хопер? - Паря попятился от него в кусты. - Мы тебя не забыли, оставили тебе...
- Что будете завтра жрать? А послезавтра? Помощнички! Катитесь обратно к чертовой матери!
Он замолчал, подумав вдруг, что обратно их отсылать никак нельзя: знают про золото, разнесут. Мелькнула мысль - не пожалеть двух патронов на этих двух паскуд. Только тогда на тайгу уж не спишешь, на нем повиснет мокрое дело.
Опомнившийся Рыжий не огрызался, молча ползал на коленях, собирал в вещмешок разбросанные продукты. Взял в руки бутылку, поднял странно сведенные к носу, виноватые, как у собаки, глаза.
- Ладно, чего уж теперь? Хлебни малость.
Хопер выхватил бутылку с намерением хряснуть ее о дерево, но не удержался, глотнул из горлышка. Снова замахнулся, но подумал, что дорога предстоит долгая, водопроводных кранов в тайге для них не наделано и посудина пригодится для воды.
Злая завеса, замутившая глаза, посветлела после самогона, и он, уже спокойнее, взял у Рыжего вещмешок, закинул себе за спину.
- Сегодня обойдетесь без жратвы. А может, и завтра.
- У тебя же ружье, - возразил Паря. - Подстрелим чего-нибудь.
- Хорошее ружье! - Рыжий заюлил, как перед кумом. - Я всегда знал: Хопер - голова, что-нибудь придумает. Где ты такое ружье достал?.. С ружьем-то не пропадем...
- Патронов нет, - хмуро ответил Хопер. - Четыре штуки только.
Самогон уже проник в него, и он подобрел.
- Откуда бутылка?
- Паря у кого-то выкупил. Или спер? - повернулся Рыжий к парню, молча стоявшему в стороне.
- А кастрюля?
- Тоже Паря...
- Кастрюля пригодится.
Хопер достал компас, положил на ладонь. Подельники с искренней заинтересованностью подступили к нему.
- Идти нам на юг. Где этот чертов юг?.. Крутится, как мандавошка на сковороде.
- А ты замри, - подсказал Рыжий. - Стрелка успокоится и покажет, куда идти.
- Дура! Стрелка на север покажет. А нам надо на юг, да еще чуть в сторону, левее. Туда, значит.
Он показал рукой в самую гущину и пошел напролом, раздвигая плечом ветки.
Весь день они ломились через тайгу с упорством оголодавших кабанов. Выдохлись так, что еще засветло повалились спать, даже не наломав веток на подстилку.
Хопер знал, что заснуть на голодный желудок будет не - просто, но не стал развязывать сидор, чтоб не канючили. Он вытерпит, а этих надо проучить.
Но хуже голода всех мучила жажда. Особенно извивался Паря, вскакивал, жевал молодые побеги сосны, совал руки в траву, влажную от вечерней росы, жадно облизывал свои грязные ладони.
- Дура! - ругал его Хопер. - Вместо самосвала налил бы в бутылку воды...
И ругал себя за то, что не догадался сказать это раньше. Пустых бутылок на кухне навалом, налили бы, взяли бы с собой. Сам он тоже хотел пить, но виду не показывал: слабость у зэков не в чести, со слабыми не считаются...
Разбудили его странные звуки: будто неподалеку то ли косили, то ли полоскали белье. Было уже совсем светло. Паря стоял голый по пояс и размахивал нижней рубахой. Вот он набросил ее на куст, сдернул, поволок по траве. Потом начал выкручивать рубаху, и к своему удивлению Хопер увидел тонкую струйку воды, которую Паря тут же поймал ртом.
- Ну-у, изобретатель! - засмеялся он. - Росу пьет, как птичка Божья.
- А чего? - Паря заухмылялся, довольный похвалой. - Трава-то мокрая.
- Ты вот что. Возьми кастрюлю с кашей да повыжимай туда. А то ведь сухая-то каша колом встанет.
Предложение Паре не понравилось. Но постояв да помолчав, он понял, что Хопер, как всегда, прав, и принялся развязывать сидор, чтобы достать кастрюлю. Сказал, оправдываясь:
- Я бы целое ведро выдул.
- Выйдем к воде - хоть утопись. А сейчас надо обо всех думать.
Сам он решил эту кашу не есть - противно. Пожует хлеба да колбасы. А они пускай освобождают кастрюлю.
Еще до того, как снова пуститься в дорогу, Хопер сообразил: ломиться напрямую - себе дороже. Он пригляделся к лесу и скоро нашел тропу, узкую, едва пройти одному, местами и согнувшись под нависающими ветками. Понял: звериная тропа. Кто по ней ходит, он не знал, но тигров можно было не бояться, о них только слухи. Скорей всего, и не медвежья это тропа, мало их тут. За все время только два раза кто-то видел медведей. Они всегда убегали первыми. Третий тоже, наверное, ушел бы, если бы этот дурак Беклемишев пальнул в воздух. А если встретится на тропе кабан, то дай бог...
Потом Хопер вспомнил, что главное-то - не ломиться через тайгу, а выслеживать золотоискателей - Красавчика с Мухомором, - чтобы сесть им на хвост. И он придумал: надо залезть на сопку да поглядеть сверху.
* * *
Озеро только издали казалось близким, но до него было идти да идти. Солнце уже катилось к сопкам, когда Сизов увидел вблизи матовую поверхность воды, тихую, покрытую неподвижными пятнами бликов. Заспешил и едва не свалился в яму. Над ее краем одиноко торчала толстая жердь.
- Я же говорил - ямы есть, - сказал он. И вдруг схватил Красюка за истерзанный сучьями рукав. - А ну, тихо!
Что-то большое шевелилось неподалеку, часто и тяжело дышало.
