хотели сказать? — усмехнулась она. — Держу пари, вы тоже считаете, что градоначальницей я стала случайно.
— Это не мое дело, я здесь не живу и к этому городу не имею никакого отношения, — не позволил он втянуть себя в пустой спор. — Так что с Шалюковым?
— С ним все было спокойно, — задумчиво отозвалась Анна, оценив и честность, и тактичность собеседника. — Его не волновали мой пол и возраст, только цифры, а с ними у меня полный порядок. Мне достаточно того жалования, которое положено государем, так что все городские деньги идут на городские нужды и нет необходимости что-то подгонять. Да и порядок я тоже люблю, поэтому общий язык мы, как ни странно, находили легко. Можете не верить, но про его взяточничество я не знала. Ну и кроме того… Он застал моего отца. Прекрасно знал, как к Павлу Андреевичу Набелю относились горожане, и тоже умел не лезть в чужие дела. И он не подтасовывал факты и не пытался найти нарушение там, где его не было. Я полностью согласна с Аполлинарием Адольфовичем: Шалюков был далеко не самым плохим работником, мне жаль, что с ним так вышло, и будь моя воля — я бы оставила все как есть, — она неодобрительно поморщилась и вздохнула. — Хрустов дело сказал. К нему все привыкли, он не досаждал, и менять знакомое малое зло на невесть какое незнакомое — дураков здесь нет.
— Все привычные, а новый начальник прииска? Он же появился здесь недавно, мог не сойтись с проверяющим в цене.
— Мне не нравится Старицкий. Но он не похож на человека, способного убить ради денег. — Анна задумчиво пожала плечами. — Кроме того, убийство проверяющего не решит проблему, и он не настолько глуп, чтобы этого не понимать. Это просто исполнитель, на место которого придет новый. Проще уж договориться с тем, который есть…
— Потому что договариваться с ним было легко и удобно, — подхватил Дмитрий. — Я понял, что он всех устраивал. И все более правдоподобной кажется идея со случайным бандитом с приисков.
— Вам она не нравится? — проницательно предположила Анна.
— Не нравится. Я думал об этом, но… Но все равно кое-что не клеится.
— Чутье, — задумчиво предположила Анна. — Знаете, я совсем не сыщик, но почему-то мне тоже кажется, что все не так просто. Хотя совпадения порой бывают очень неожиданны, а случайности — нелепы… Но я предлагаю выход. Не задумываться пока об этом. Скажите, если даже его убил случайный бандит, это как-то скажется на ваших дальнейших действиях?
— Нет, — невольно улыбнулся Дмитрий. — Наверное, вы правы: не стоит городить версии, не обладая фактами. В любом случае нужно посетить прииск и осмотреть место трагедии, оно же по дороге?
— Да, ближе к городу. Завтра утром и посмотрим, хотя я не понимаю, что вы хотите найти там через столько времени.
Дмитрий только пожал плечами.
Деталь, ломавшую эту правдоподобную версию получше любого чутья, отметил еще следователь в Рождественске. Шалюкова застрелили с близкого расстояния, почти в упор, в грудь. Значит, вероятнее всего, убивали не в седле, а стоящего на земле, притом некто, кого казначейский проверяющий не боялся или даже хорошо знал. И сегодняшние расспросы только подтвердили это предположение: покойный совсем не казался смельчаком и рисковым парнем, не стал бы он вот так сходиться с кем-то подозрительным.
Так что если грабитель и был, то не вовсе уж случайным разбойником с прииска. Кто-то, кто не выглядел опасным и угрожающим, кто-то из хорошо знакомых… А кто может казаться менее безобидным, чем молодая честная девушка, пусть даже у нее в кобуре револьвер?
Впрочем, всерьез госпожу Набель Дмитрий не подозревал. Похоже, ту здесь искренне любили, и, если бы у нее начались проблемы, наверняка решала бы она их не одна и не так. Достаточно вспомнить того же Милохина, вот уж кто разобрался бы с кем угодно. А он ведь еще и чародей, пусть и слабый, зато — незарегистрированный. У младшего командного состава и рядовых матросов нередко за годы службы вскрывались плохонькие способности к чарам. Уж хватило бы обставить все поаккуратнее, так, чтобы труп не нашли и следы от дроби — тоже.
Феномен, при котором у моряков, в ком изначально никакого дара не выявляли, но с годами службы он в незначительной мере проявлялся, был описан уже очень давно. Чародейская наука до сих пор не нашла этому точного объяснения, но версий было много — от смешных и глупых до вполне связных. Косорукову нравились две.
Первая утверждала, что зачаточные способности к водному чародейству заставляют человека невольно тянуться к родной стихии, а там они крепли и просыпались от постоянного пребывания на воде. Это, впрочем, не объясняло наличия среди моряков огневиков, которых к воде совершенно не тянуло, в том числе и среди таких вот "новопроявленных".
Вторая же полагала, что чародейские способности в той или иной мере присутствуют почти у всех людей, просто померить их можно лишь с определенного уровня, а у кого дар слишком слабый — раскачать его крайне трудно. Морские же суда издавна плотно окутывали чарами разного сорта, и чародеев на борту всегда хватало, и все это служило благодатной почвой для взращивания малых талантов. Теплицей.
— Вашего отца здесь очень уважали? — заговорил Дмитрий через несколько мгновений тишины, когда они шли по теневой стороне широкой и достаточно оживленной улицы. Кажется, оживление было связано не с местом, а со временем: солнце уходило, переставало нещадно палить, и люди выбирались под открытое небо.
И Шналь окончательно стал похож на обыкновенный маленький провинциальный город. Только перекати-ежики не давали Косорукову забыть, где именно он находится.
— Моего отца любили, — возразила Анна. — Как и всю нашу семью. Род Набелей живет здесь давно, мой предок был одним из основателей Шнали, так что мы тут свои.
— И место градоначальника передается по наследству?
— Можно сказать и так, — улыбнулась она.
— А почему Шналь? Откуда такое странное название? И какого оно вообще рода? А то я и в мужском, и в женском слышал…
— Чжуры так зовут нашу речку, в честь нее и назвали. И с родом потому сложно. По бумагам-то мужского, но у чжуров в языке родов нет, а жителям и так и этак нравится. Так
