За оцеплением рабочие возбужденно обсуждали свои возможности сопротивления. Грим огляделся, спросил у первого же рабочего, где найти Саада.
— А кто его знает, был на конвейере, работал… — И указал рукой в дальний угол цеха.
Грим направился туда, но что-то тяжелое угодило ему чуть ниже плеча. Не успел он оглянуться, как чья-то сильная рука потащила его в сторону.
— Садитесь! — за массивным станком, на ящике, сидела репортер судебной хроники «Верховных ведомостей» Рона Гек.
— Знакомьтесь — мой муж. — Она кивнула на мужчину, который схватил Грима за рукав. — Вы-то что здесь делаете? Это не по вашей части…
— И по моей тоже. Нужно допросить одного рабочего, да разве найдешь его в такой неразберихе? Это что? Похоже, стреляют… Не высовывайтесь, могут угодить ненароком. С чего все началось?
— Утренние газеты читали? Списки первого эшелона им очень не понравились. Конечно, затронуто самолюбие: почему мой сосед признан более квалифицированным, чем я… — начала Рона.
— Не в этом дело, — перебил ее муж. — Они чувствуют себя обманутыми. Как же, говорили, что вылетаем все вместе, а теперь выясняется — большая часть остается на Беане ждать лучших времен. Но самое главное, правительство поторопилось с чрезвычайным положением, основные пункты которого Крюгер довел до абсурда: лишение права на забастовку, отмена премиальных, увеличение рабочего дня. Удивительно: ресурсов никаких, если верить официальным данным, и вдруг ряд ведущих отраслей промышленности пускается на полную мощь. Вам не кажется это странным?
— Нет, — глухо отозвался Грим, — я думаю о другом. Как добраться до конвейера. Мне не удается встретиться с этим Саадом. Все какие-то обстоятельства мешают! Кстати, не следовало представлять в газете Клаузена таким отъявленным мерзавцем. Оказалось, он способный человек, сейчас работает иад каким-то новым видом топлива.
— Его работы отменены Верховным ведомством, — сказал Гек. — Комитет по переселению квалифицировал их как неэффективные. Кстати, Грим, а на вас разнарядка распространяется? Вы-то летите?
— Я? Нет. Во всяком случае, в списках управления меня нет. А вы, конечно, летите. — Грим помнил, что муж Роны был вместе с Моррисом во второй экспедиции на Аркосе.
Гек тяжело вздохнул:
— Лечу пока только я. Вы, наверное, знаете, что от полета в первом эшелоне нельзя отказаться — все равно отправят под стражей. Вот Рона только должна остаться. А это невозможно: она ждет ребенка. Я говорил с Моррисом — он мне отказал, но адресовал к членам комитета, ко всем сразу! Деловит и безупречен!
— А ты не верил мне, что он уже на все плюнул! Вот и бунты, и трещит по швам, а она с ним развлекается…
— Это вы о ком? — с опаской спросил Грим.
— Да о внучке профессора Бенца! — ответила Рона.
Гриму захотелось забиться куда-нибудь, чтобы его никто не видел.
А в цехах стреляли. Рабочие оборонялись мужественно и стойко, выстрелы звучали все настойчивее, было видно, как падают защитники баррикад.
Грим содрогнулся. Но ему не хотелось пугать женщину, и он спокойно сказал:
— Вы в отчаянии? Но я не понимаю в таком случае зачем вы искушаете судьбу здесь? Не забывайте старую истину: когда король бессилен, кланяются королеве… — Он встал и пошел к конвейеру, то и дело прячась за станками и наклоняясь при свисте пуль
Конвейер был превращен во вторую линию баррикад. К Гриму рабочие отнеслись спокойно, криминальная полиция — это не каратели.
— Саад? — переспросил его старый рабочий, и тут оглушительно заревели сирены. «Так, — отметил Грим про себя. — пришлось все-таки вмешаться линейной полиции. Охранники перестарались, и теперь загребут и бастующих, и охранников, всех подряд — за нарушение общественного порядка».
Сирена смолкла.
— …нас, — прорезался голос рабочего. — Саад не принимает, кроме денег, ничем не интересуется, отработал свое, предатель, штрейкбрехер — и домой.
Гриму стало ясно: Саада здесь не жалуют, рады, что им интересуется полиция.
Шейла принялась за завтрак и поймала себя на мысли, что торопиться с ним незачем — в лабораторию идти не обязательно. Что делать? Только взялась за идею с сырьем, которое нашел Клаузен, и так выбить почву из-под ног! Денег на не следования Верховные не дали. И Моррис ведет себя странно, сначала сам заставил рассказывать Верховному о находке Клаузена, но слова не сказал в защиту проекта, когда Верховные признали его никчемным.
А не потому ли, что она ясно дала ему понять, что ничьей любовницей никогда не была и не будет? Впрочем, ее отпор он встретил спокойно. Уж не затевает ли он какие-то козни?
Неожиданно приоткрылась дверь и вошла служанка.
— Госпожа и господин Гек просят принять по важному делу.
«Гек? Кто это? — подумала Шейла. — Будто знакомое имя…»
Она прошла в спальню, переоделась и вышла в гостиную. В кресле сидела женщина, возле нее стоял мужчина, они были явно незнакомы Шейле. Отодвинув портьеру, Шейла включила люстру, и ее гости вздрогнули от неожиданности. Переглянулись, будто советуясь, кому начать разговор, начал мужчина:
— Нас привела к вам безвыходность ситуации. Моя жена не попала в списки. Ее имя Рона Гек. Она журналист. Оставить на Беане я не могу ее. У нас нет родственников, за ней некому будет приглядывать, она ждет ребенка.
— Но чем я могу помочь вам? — удивилась Шейла. — Я тоже не лечу первым эшелоном.
— Но вы можете поговорить с Пэтом Моррисом, — выпалила женщина, — все знают ваше влияние на него.
— Мое влияние? — Шейла опешила. — Почему?.. — Ее прервал телефонный звонок. Извинившись, она сняла трубку, и от голоса, который услышала, вся похолодела. У нее задрожали колени:
— Шейла, деточка, приезжай скорее и захвати что-нибудь поесть… — II профессор Бенц озорно рассмеялся.
— Ты дома! — Она и не слышала, как мужчина шепнул женщине: «Скорее, Рона, пропустим сенсацию…», не видела, как та моментально сорвалась с места и бросилась за дверь. — Дедушка!!!
— Ну, ну, девочка, — заворковал в трубке старческий голос, — лучше побыстрее собирайся, а у меня тут дела… — И повесил трубку.
Профессор Бенц опустил трубку на рычаг, покопался в кармане — мелочи больше не было. Как неловко, придется просить, сокрушенно подумал он, и направился к дому, куда так странно поселила его судьба.
Тем, уже далеким вечером, в одиночестве отужинав, он будто услышал под окном возню давних приятельниц — диких кошек, которые часто приходили к нему полакомиться. Выглянул с куском на вилке… Тупой удар по затылку, в глазах засверкало, потемнело, и свет он увидел здесь, в этом доме, который теперь можно рассмотреть с фасада. Скромный, очень скромный домишко!
