Прямо посреди комнаты валялись сколоченные крест-накрест доски. Не надо иметь большого воображения, чтобы понять, что решетчатую стену обрушили только что, пока Грим стоял за дверью. За досками — низкий столик, табурет, застеленный тюфяк. На столике обрывки газет, свечи и исписанный почти до основания карандаш. Грим удивленно посмотрел на хозяев.
Под этим взглядом женщина как подкошенная рухнула рядом с мужем и запричитала:
— А мы… Мы ему ни в чем!.. Кормила старого, себе отказывала, все ему… Ночами не спала! А он… Седин своих не постыдился! И ты, — она бросилась на мужа, — ты еще ему полфорлинга дал, чтобы он полицию вызвал!
Грим достал наручники. Второй пары у него не было. Но женщина и так покорно поплелась в машину за мужем. Она толь ко ругалась потихоньку, всхлипывала, размазывая по лицу слезы. Когда смотритель тюрьмы привел их в камеру, она сказала мужу:
— Нет худа без добра. А то нам пришлось бы расставаться… А из-за отлета вдруг амнистия выйдет…
Улики были против Саадов. Их участь облегчалась только добровольным признанием, да, пожалуй, тем, что они добровольно предоставили свободу своей жертве. Эти соображения Грим высказал Вернеру, показывая вещественные доказательства — записи профессора на обрывках газет, найденные у Саадов.
— Они утверждают, что, выйдя из дома, профессор позвонил внучке, пригласил ее к себе на виллу, затем вернулся попросить еще полфорлинга для автомата, чтобы сделать еще один звонок. Сейчас профессор должен быть дома. Нужно ехать к нему, взять его показания.
Когда Грим вошел в гостиную, профессор Бенц лежал на полу. Возле него неподвижно сидела Шейла Она подняла на Грима пустые глаза и отвернулась. Грим заметил перерезанный телефонный провод. У противоположной стены понуро стоял Моран.
Профессор Бенц был мертв.
Крюгер нервничал. Моррис опаздывал на совещание комитета. Могут начать без него, и кто тогда докажет Моррису-старшему, что он, Крюгер, не допускал произвола, поступал сообразно условиям чрезвычайного положения, а вот то, что его личная заводская охрана оказалась за решеткой, — это уже недопустимо! В конце концов это же частная собственность! Надо же, арестовать охрану! Подумаешь, нарушили общественный порядок, ну и что? Первый раз? Тут производство было нарушено… Все это жалкий либерализм старого Рэва Морриса. Не хватало только, чтобы эти либеральные замашки перетянулись на Аркос. Он так и сказал Моррису-младшему. Моррис-младший пообещал поднять вопрос на ближайшем совещании. Но теперь вот он почему-то запаздывал — могут начать без него. Старый Моррис, конечно, возмутится произволом предпринимателей, покажет пальцем на Крюгера, да еще по обыкновению обвинит его в провоцировании рабочих выступлений.
Наконец Пэт появился. Таким возбужденным его никогда не видели Когда докладывали о состоянии атмосферы, о выступлениях в рабочих районах столицы, он и не слушал. Его даже не затронул тот факт, что в городах угольного бассейна рабочие уже взяли власть, разогнали городское ведомство. У руля стали лидеры рабочей партии общественного развития, этой язвы Беаны, которую можно выжечь только скорейшим перелетом на Аркос, где не будет пи одного зараженного идеями о всеобщем равенстве и ликвидации частной собственности. Выступать Пэт явно не собирайся, и Крюгер решил действовать.
— Не пойму, что происходит, — насупился он и заговорил издалека. Начал с ошибок, которых следует избегать на Аркосе. В конце концов получилось, что в экологическом кризисе персонально виноват Моррис-старший — дал волю промышленникам, не издал ни одного закона, гарантирующего охрану окружающей среды. Либерализм! Там недоглядел Рэв Моррис, там не усмотрел Рэв Моррис. Вот так же и Аркос, планету живую, молодую, он доведет до. И вообще промышленный прогресс необходимо ограничить. Так, воспроизводство продукта — и хватит!
Промышленники переглянулись, потом оживились. Крюгер перестал нервничать. Он знал желание большинства крупных промышленников и без обиняков высказал его:
— Считаю необходимым передать всю власть комитету по переселению!
Хорошо получилось. Старый Моррис встал и ушел. Крюгер совсем успокоился.
— Пэт, — окликнул он Морриса-младшего, — что вы там дуетесь? Кажется, пока вы председатель комитета? Вот и занимайте место председательствующего! Еще есть кое-какие вопросы.
Моррис опустился в отцовское кресло. «Ну что ж, закономерно», — только и подумал он, глядя на бумаги с пометками отца. Потом сказал.
— Я должен сделать два сообщения. Профессор Бенц найден убитым на своей вилле.
— Дальше что? — спросил Крюгер.
— Звездная армада готова к отлету. Назначаю время старта послезавтра, рассвет. Сутки достаточны для окончательных сборов.
— С этого и надо было начинать, — буркнул Крюгер, — история с Бенцем — это уже история. И давно. Никакой связи, честное слово.
Но для Морриса связь между этими сообщениями существовала. У Шейлы больше нет основании отказываться от полета. На Беане ее больше ничего не держит, и она не так глупа, чтобы отказаться от официального с ним брака. Ведь дала же она ему понять со всей определенностью, что об иных взаимоотношениях между ними не может быть и речи.
Шейла подарит ему здорового, крепкого сына, которому он передаст власть на Аркосе. А отец? Жаль, но ничего не поделаешь! Закон развития. Будет нянчить внука. Сидеть на Аркосе где-то у чистого озера и ловить рыбку, забыл, наверное, какое это удовольствие!
Вот и все кончено. Впрочем, нет. Кончено дело о похищении профессора Бенца. Сейчас лифт поднимет Грима еще на этаж, и он начнет дело об убийстве профессора Бенца.
Грим шел к Вернеру. Комиссар был явно расстроен
— Ты вовремя пришел, я уже искал тебя, — Вернер барабанил пальцами по крышке стола, — тебя вызывают в Верховное ведомство. Немедленно, к самому Моррису-младшему. Впрочем, он уже просто Моррис, — Вернер прокашлялся, пытливо глянул в лицо Грима. Тот молчал, потом Вернер встал, прошелся по ковру:
— Да… Вот стоит связаться с непрофессионалом — и прокол. Эх, мой маленький Анри, а может быть, дело в том, что ты самовольно отпустит тогда Клаузена? Он ведь арестован. — Вернер многозначительно двинул подбородком, сказал с тяжелим вздохом: — Да, тяжело вам здесь будет без меня. Завтра отлетаем. Слушан, Грим, — голос Вернера посуровел, — говоришь, возле дома профессора обнаружены мужские и женские следы? Если хочешь, это следы Саадов.
— У них алиби. В тот момент, когда был убит профессор, я проводил в их доме обыск. Оба они находились рядом си мной, — сухо возразил Грим.
