Я откидываюсь обратно на подушки и делаю глоток кофе, наблюдая за ним поверх чашки. Он проводит рукой по волосам, я понимаю, что этот жест наверняка от нервов. Это расстраивает меня, потому что я сразу принимаю во внимание, как его волосы сползают вперед, складываясь в ласковые волны вдоль виска и шеи. Я помню, как мягко они ощущались, когда я пробегалась своими пальцами по его волосам несколько дней назад. Я вздыхаю. Мне действительно нужно отпустить Райана.
Поддаваясь вперед, Райан опирается локтями о колени и переплетает пальцы, сцепляя руки в замок. На его лице отражается печаль. Сейчас, скорее всего, в ход должны пойти извинения, и я пытаюсь набраться смелости противостоять им.
Но меня застает врасплох, когда он не извиняется. Вместо этого, он говорит:
— На следующее утро после нашего свидания я проснулся с мыслями о тебе. И у меня от счастья почти кружилась голова. — Он дарит мне небольшую улыбку. — А после я пошел на хоккейную тренировку и один из моих товарищей назвал тебя шлюхой.
Я дергаюсь назад от мягкости его голоса и силы озлобленности его слов. Почему кто-то воспринимает меня таким образом?
Прежде чем я успеваю что-либо сказать, Райан продолжает:
— Я бил его до тех пор, пока его кровью не окрасился весь этаж и раздевалка.
Ох, ну ничего себе. Я чувствую легкое желание защитить его.
— У тебя неприятности?
Райан качает головой, смотря в пол. Затем он поднимает глаза обратно ко мне.
— Поначалу я был в ярости, что кто-то сказал о тебе такое. Мой лучший друг, Майк... он сказал, что это не должно иметь значения. Важно только то, что о тебе думаю я.
— Кажется, Майк довольно умный малый, — размышляю я.
Райан откидывается назад в кресле и кладет ладони на свои бедра. Он начинает поспешно собирать пальцами, как мне кажется, воображаемые ворсинки, просто чтобы держать свои руки занятыми.
— Да, он такой. Но суть в том, если мы будем встречаться, есть люди моего круга, которые будут так думать. Некоторые могли бы даже сказать, что... у тебя это написано на лице. И... я просто не хочу, чтобы тебе пришлось пройти через это.
— Поэтому ты самостоятельно решил, что отношения — это не очень хорошая идея... потому что тебе... придется защищать меня? — я злюсь и не могу быть уверена, что он может понять это по тону моего голоса.
Райан вздыхает и потирает переносицу. Кажется, он сам создает себе головную боль.
— Вот где мне нужно быть абсолютно честным с тобой, Данни. Да, сначала мои мысли были исключительно о том, как защитить тебя. Я не хочу причинять тебе боль. Но потом я начал осознавать, что тоже могу пострадать. Каждый раз, когда тебе будет больно, мне будет больно тоже. И тогда я подумал, смогу ли сделать выбор. Мне стыдно говорить... Я защищал и себя тоже. Не думаю, что я был готов к этому.
Его слова причиняют боль, но я также восхищаюсь и уважаю его честность. Он мог бы подсластить это расставание для меня, но он откровенно говорит мне, что боится и за себя.
— Я понимаю и ценю правду. Я знаю, что ты мог бы найти с десяток оправданий, чтобы облегчить свою совесть.
— Я рад, что ты понимаешь, — вставая со стула, говорит Райан.
Значит вот оно последнее прощание.
Вот только... он не направляется к двери. Он идет прямо ко мне и садится рядом на диване. Я поворачиваюсь к нему лицом, он протягивает руку и гладит кончиками пальцев мою щеку. Я дрожу от ощущения того, как его грубая кожа рук дарит мне нежные прикосновения.
— Я рад, что ты понимаешь, поскольку я надеялся на это. Я потратил два дня, чтобы осознать, что я предпочел бы страдать от боли, которую могут причинить другие, чем быть вдали от тебя. Мне потребовалось два дня, чтобы собраться с духом прийти сюда, чтобы увидеться с тобой. Единственное о чем я могу просить тебя, сможешь ли ты выдержать все это, чтобы мы могли попробовать начать сначала.
Я закрываю глаза, когда он проводит большим пальцем по моей челюсти. Я позволяю его словам проникнуть в меня и наслаждаюсь теплом, которое они дарят... на минутку. Но потом я сбрасываю с себя его обаяние. Это действительно плохая идея, чтобы даже рассматривать такое понятие, как отношения с Райаном.
До сих пор он казался напуганным и, видимо, он окружен придурками. Я же не собираюсь ввязываться в это?
Открываю глаза и смотрю на него. Прежде чем могу что-либо сказать, он наклоняется, и его губы вскользь касаются моих. Затем он прижимается ими к моему виску и оставляет там легкий поцелуй. Потом произносит шепотом:
— Пожалуйста. Дай мне шанс.
Я отстраняюсь от него. Я опасаюсь, но не могу отрицать, что чувствую сильное притяжение к Райану. Это больше, чем просто физическое влечение. Я чувствую в нем нечто, что взаимодействует со мной, хотя не могу не сомневаться в нем. Готова ли я проверить, сложится ли у нас что-нибудь, если мы дадим этому шанс?
— Ладно, — выдыхаю я.
— Ладно? — голос Райана звучит растерянно.
Я киваю и прежде, чем понимаю, он заключает меня в удушающие объятия. Райан утыкается лбом мне в шею и шепчет «спасибо» напротив моей кожи, которая заставляет мой пульс подпрыгивать.
Распрямив спину, он смотрит на меня. Держа в ладонях мои щеки, он смотрит на меня с таким диким желанием, что это заставляет меня хотеть буквально поглотить его. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, но он останавливает меня.
— Мне так жаль, что я сделал тебе больно, Данни. Я не поступлю так снова.
Глава 7
Райан
Должно быть, прямо сейчас я самый везучий сукин сын на планете. Данни готова дать нам еще один шанс, и я чувствую себя так, будто только что выиграл «Кубок Стэнли».
Мы сидим на ее диване, закончив потрясающий завтрак, который Паула приготовила для Данни. Она не пошла на свою пробежку, и я рад. Не хочу пропустить с ней ни минуты сегодня.
Получается, Паула не так уж и плоха. Она может быть устрашающей — действительно устрашающей, — но это потому, что она защищает Данни, и я с ней согласен. Оказывается, все это время пока мы разговаривали, она стояла в коридоре, так что она слышала все. Паула вошла, когда мы целовались, давая мне знать, что она тоже меня простила.
Как благородно.
По крайней мере, я могу быть достаточно уверен, что она не отравит мои блинчики.
Паула уже уехала на работу, и теперь вся квартира предоставлена нам. У Данни сегодня редкий выходной ото всех ее обязанностей, и мы решили просто остаться здесь наедине. У нас было несколько дней, которые мы потеряли, и я хочу знать о ней все, чтобы наверстать упущенное.
Данни сидит на одном конце дивана, опираясь спиной на подлокотник и подогнув под себя ноги. На ней надета пара старых выцветших джинсов, которые подчеркивают ее правильные изгибы и демонстрируют дыру на коленке. Футболка удивительно обтягивает ее тело, я ничего не могу поделать и периодически поглядываю на принт, пересекающий верх ее груди со словами: «Поцелуй меня — я ирландка». Она босиком и пальцы на ее ногах окрашены в темно-фиолетовый цвет, который я нахожу невероятно сексуальным.
