Словно хищник поднял голову от теплой туши.
– Явившись сюда с войной, вы принесли вместе с ней свою плоть и кровь.
С губ Эйдолон капало, и было немыслимым назвать изящной эту девушку сейчас, как несколько минут назад.
– Вы ведь сами сюда пришли. Зачем? Разве не для того, чтобы вручить себя в наши руки? Вы что, полагали, что мы сохраним вас в целости и неизменности – с ясными голубыми глазами и покрытыми черной татуировкой руками?
Она сжала кожуру высосанного плода и отшвырнула ее. Та с громким звуком хлопнулась на покрытый плитками пол.
Она же не хочет сказать… Нет. Разум Меллиэль отказывался принимать объяснение. Не может быть. Это просто мерзкая шутка. Отвращение придало ей смелости:
– Мы явились? О чем ты говоришь? У нас никогда не было роскоши выбирать собственных врагов. Мы – солдаты.
Она сказала «солдаты». А подумала – рабы.
– Солдаты, – презрительно повторила Эйдолон. – Ну да. Солдаты и дети всегда делают то, что им велят.
Обвела их взглядом, слизнула капельку с губы и добавила:
– Детишки вырастают. А солдаты просто идут на смерть.
Просто. Идут. На смерть.
Каждое слово было гвоздем. А потом дверь внезапно распахнулась, и Эйдолон, без малейшего движения, оказалась на дальней стороне коридора. Она уже делала это прежде: сжимала и спрессовывала время, нарезала секунды ломтиками и глотала. Глотала, как запекшийся красный сок, который не мог быть кровью. Ведь не мог?!
Меллиэль заставила себя спросить:
– То есть мы умрем?
– Как решит королева.
Королева? О королеве упоминалось впервые. Это она послала Иораму корзину с фруктами? Ставшие свидетелями четырнадцать Гнутых Лезвий расплатились жизнью – их мертвые тела раскачивались на виселице у Западных ворот. Наложница императора тоже стала жертвой его ярости: ее изломанное тело замотали в тряпку и выбросили в сточную канаву.
– Когда? – спросила Меллиэль. – Когда она решит?
– Когда вернется. Наслаждайтесь своей плотью и кровью, пока можете, солдатики. Скараб отправилась на охоту. – Она буквально пропела это слово. – На охоту, на охоту…
Свирепая улыбка, и вновь Меллиэль увидела, как ее зубы превращаются в иглы… или нет? Мигающее время. Мигающая реальность. Где истина? Резкий звук, что-то мигнуло – и вот уже дверь заперта, Эйдолон ушла, и…
…и – комната погружена в темноту.
Меллиэль моргнула, вздрогнула от ощущения навалившейся тяжести и осмотрелась. Темнота? Слова Эйдолон отдавались эхом по всему пространству камеры – на охоту, на охоту… Сколько прошло времени, один миг? Почему же в комнате стало темно? Стиван моргал, и Дория, и остальные. Юный Иав, попавший в отряд прямиком из учебного лагеря, отирал слезы ужаса с мальчишеского лица. Слезы, пролившиеся из голубых, голубых глаз.
На охоту, на охоту, на охоту…
Меллиэль бросилась к окну, взмахом крыльев бросила тело как можно глубже в проем и выглянула. Именно то, чего она боялась. Рассвет давно миновал.
Миновал и день. Чернота ночи спрятала покрытое синяками небо, высоко сверкали серпики обеих лун, Нитид и Эллаи. Буреловы все вершили свой неостановимый хоровод, и лунный свет окрашивал серебром кончики их крыльев.
Украденный день истаивал, высыпался из рук последними песчинками, а Меллиэль била дрожь. Охота, звучал в памяти голос Эйдолон. Суждено ли большинству из них умереть здесь? Высосанный плод в руках у стелианки, превратившиеся в иглы зубы. Что это – предупреждение, желание напугать, хитрый трюк? Нет, Меллиэль не поверила Эйдолон, но при воспоминании о плотной мякоти плодов ее замутило.
Возможно, стелианцы действительно принадлежат к роду серафимов. Однако этим связь двух народов и ограничивается. В мыслях Меллиэль фигура загадочной королевы – Скараб? – стала искажаться, превращаясь во что-то кошмарное.
Охота, охота, охота.
Охота… на кого?
9
Посадка
Пришествие. 6 часов спустя
В пятнадцать часов двенадцать минут по Гринвичу ангелы совершили посадку. К этому времени отряд оставил за спиной Самарканд, миновал Каспийское море, пролетел над Азербайджаном. Шли часы, а пункт назначения оставался загадкой. Маршрут вел на запад, через небо Турции. После пересечения тридцать шестого меридиана поворота на юг не было, так что мысль о Святой Земле приходилось отбросить. В конце концов, все деньги церкви хранятся в Ватикане, а деньги еще никому не помешали.
Продолжая держать ровный строй – двадцать отрядов по пять десятков воинов в каждом, – ангелы совершили посадку на величественную площадь собора Св. Петра в Риме.
Ученые, студенты и аспиранты, собравшиеся у телевизионных экранов в подвальном этаже Музея естествознания в Вашингтоне, в молчании смотрели, как Папа, в регалиях, приличествующих его титулам: Римский епископ, наместник господа нашего Иисуса Христа, преемник апостолов, Верховный понтифик Всемирной церкви, глава архиепископов и митрополитов Италии, глава священного Ватикана, Слуга слуг Божьих, Его Святейшество, – сделал шаг вперед и поприветствовал своих великолепных гостей.
В ответ на приветствие центральная фаланга перестроилась. Деталей никто не разобрал. Камеры снимали с воздуха, с вертолетов, и оттуда ангелы выглядели, как ожившее кружево огня и белого шелка. Тонко и изысканно. Потом один из них шагнул вперед – только вздрогнул плюмаж на серебряном шлеме – единым текучим движением, а остальные опустились на одно колено.
Трепеща, Папа приблизился, рука поднялась в благословляющем жесте, и ангел чуть склонил голову.
Двое стояли лицом к лицу. Казалось, они ведут беседу.
– Папа… он выступает от имени человечества? – потрясенно спросил зоолог.
– А что не так? – ответил ошарашенный антрополог.
Коллеги Элизы создали своего рода специальный информационный центр, стащив в одно пустое просторное помещение телевизоры и компьютеры. За несколько прошедших часов накал комментариев почти полностью поменял полярность: уверенность, что это мистификация, уступила место растерянному: «как же это, ведь если это правда, то… и что, черт возьми, это такое?!»
Телекомментаторы несли чушь, впадали в экстаз и цитировали Библию.
Апокалипсис. Армагеддон. Вознесение. Бла-бла-бла…
Заклятый Элизин враг, Морган Тот – который с пухлыми губами – использовал совсем другой лексикон.
– Похоже на вторжение Чужих. Военные знают, как отражать угрозу извне. Есть алгоритмы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
