было встретить то с кавалеристами, то с моряками-подводниками, то в артиллерии, то в пехоте, то в танковых частях. Он гордился своей храбростью, много раз ходил, как говорится, по лезвию бритвы. В самом начале войны под Дорогобужем его чуть было не расстреляли свои – из сбитого «юнкерса» катапультировались немецкие лётчики, тут же были схвачены, и Симонов вместе со своим фотографом помчался к ним, чтобы сделать красивые кадры для газеты «Красная звезда». Симонова с коллегой почему-то приняли за переодетых немцев и едва не пристрелили.
Бесчисленное количество раз он попадал под бомбёжки, под миномётные и артиллерийские обстрелы. Он не бежал от опасности, а наоборот, искал её, и в своих репортажах и очерках ясно давал понять читателю, что не боится ничего.
Ему важно было вжиться в военную среду, стать своим на передовой. Форма батальонного комиссара Красной Армии, конечно, помогала ему при этом, но одной формы мало – ему нужно было ещё заслужить уважение военных, а для этого требуются храбрые поступки.
Он пробовал себя как шофёр за баранкой военного грузовика. Водить автомашину тогда было таким же редким ремеслом, как сейчас управлять самолётом. Он участвовал в походе подводной лодки Л-4 из Севастополя к Румынии, и буквально на его глазах наши моряки потопили торпедой румынский военный корабль[37]. На эту тему был опубликован очерк в «Красной звезде» под заголовком «У берегов Румынии». Он рвался на наблюдательные пункты батальонов и полков. Он смотрел в оба и записывал всё, что видел.
В самой гуще военных событий его окружали тысячи людей, гражданские и военные, самых разных званий от солдата до маршала. Он особым нюхом журналиста выделял среди них тех, кто пережил или совершил что-то необычное, что-то такое, что находится за гранью человеческих сил, и беседовал, беседовал, беседовал с такими, по ходу разговора фиксируя самое важное в блокноте.
Он много общался и с мирными жителями, поскольку только они одни знали всё о зверствах фашистов.
Бывало, что ему попадались союзники, например, английские солдаты и офицеры в Архангельске. Он с интересом наблюдал их быт и запоминал всё, что ему казалось достойным внимания. Например, один англичанин заставлял своих сослуживцев расписываться в специальной книжечке за каждый глоток выпитого виски, чтобы потом проще было собрать деньги с каждого.
Не брезговал он и брать «интервью» у пленных врагов. На самом деле, конечно, это было что-то среднее между интервью и допросом. Целые блокноты исписывал он показаниями пленных финнов, румын, немцев. Выяснял подробности их довоенной жизни и военной биографии. Одно из самых необычных интервью он взял уже на территории Германии в конце войны. Несколько часов он провёл в частном немецком доме за разговором с пожилым немцем – хозяином колбасной лавки. Он не испытывал личной ненависти к своему собеседнику, но упорно хотел разобраться – почему этот немец и миллионы таких, как он, умных и трудолюбивых людей пошли за Гитлером? Почему этот славный немец отдал в армию Гитлеру двух своих сыновей, один из которых уже погиб? И задавал себе самому ещё более сложный вопрос – что же с ними всеми теперь делать?
Уникальное «интервью» Симонов взял у предателя родины – некоего господина Грузинова, бывшего советского гражданина, ставшего при немцах бургомистром города Феодосия в Крыму. Симонов не скрывал, что это существо вызывает у него презрения и ненависти гораздо больше, чем любой пленный немец. Любопытно, что «интервью» у негодяя он взял сразу же после ареста, когда в городе ещё не затихли уличные бои, а за окном время от времени рвались бомбы. Симонов набросал краткий, но очень интересный психологический портрет изменника. Оказалось, что в мотивации негодяя всё предельно просто – нет никакой идейной ненависти к России, к советскому строю, есть только хозяйственный интерес. Грузинов предал, чтобы присвоить себе чужую собственность, пожить со вкусом, а ещё из животного страха перед смертью. Бывший «мэр» города во время «интервью» ужасно боялся быть убитым осколком бомбы и несколько раз падал на пол, так что «интервьюер» в конце концов вышел из себя и накричал на него. Пусть и не совсем правильно поступил Константин Симонов с точки зрения современной журналистики, но по-человечески очень понятно.
Журналисты тех лет были во многом иными, не похожими на нынешних. Симонов задавал себе и другим немодные на сегодняшний день нравственные вопросы: «Во имя чего и ради кого были принесены жертвы?[38]» «Какие дела, достойные подвига павших, совершены нами живыми, за протекшие после войны десятилетия?» И сам же отвечал: «Неуважение к памяти павших… проявляем мы не тем, что с опозданием ставим им памятники, а тем, что… с недостаточным напряжением сил… отдаём себя тому делу, за которое они погибли…[39]»
В завершение хочется вспомнить трогательную историю, описанную Константином Симоновым в 1944 году в рассказе «Орден Ленина» во время его командировки в Югославию. В то время наши войска помогали югославам освободиться от фашистов. Эта простая быль о том, как русский военный лётчик, который сбрасывал партизанам боеприпасы с самолёта, был сбит немцами, катапультировался, упал в горном лесу, сломал ногу и через двое суток был обнаружен партизанами. Процитирую: «Собственно, его нашли не партизаны, а один партизан, Мирко Николич, тринадцатилетний хорватский мальчик, отличавшийся от всех других мальчиков своего возраста тем, что, во-первых, на груди его был значок с цифрой “1941”, означавший, что Мирко Николич партизанит уже три года, и, во-вторых, у него через плечо на веревке висел немецкий автомат, из которого он умел хорошо стрелять»[40]. Партизаны находились в крайне тяжёлом положении, со всех сторон немцы. Но они кормили русского последними сухарями, несмотря на его энергичные протесты, отдали ему последнюю лошадь, а когда подошло время решающего боя, югославский мальчик-партизан Мирко отдал свою жизнь для спасения русского.
Лётчику чудом удалось спастись, а после лечения в госпитале он опять начал летать к партизанам, в любую погоду, не считаясь с риском. Рассказ Симонова заканчивается словами:
«Он говорит, что для людей, которые один раз воскресили его из мертвых, ему не жаль умереть второй раз»[41].
Хорошо сказано, правда? Ну кто из сегодняшних журналистов сможет так написать?
Михаил Шолохов
(1905–1984)
Казак из станицы Вёшенской
1950 год, станица Вёшенская, Ростовская область
Вы никогда не бывали в станице[42] Вёшенской? Если посмотрите на карту – станица раскинулась на юге европейской части России, на стыке Ростовской, Волгоградской и Воронежской областей, вдали от железных дорог и городов. Места там дивные, загляденье, особенно хорошо
