на Лебяжьем крутояре. Берег Дона в этом месте высокий-высокий, видишь вокруг далеко-далеко, ощущаешь себя не человеком, а парящей птицей. Река Дон неширокая, но быстрая, извивается змейкой, на другом, низком берегу мягким зелёным ковром стелется лес до самого горизонта. Весной в воздухе разливается, как мёд, сладкая песня соловьёв.
Прогулка из станицы до Лебяжьего крутояра, как говорят, была любимым маршрутом Михаила Александровича Шолохова.
Я легко могу себе представить, как из Вёшенской поутру шагает в сторону крутояра низенький, крепко сложенный казак в военной гимнастёрке без погон, в галифе[43] и кирзовых сапогах, с удочкой на плече. У него прекрасный выпукло-высокий лоб, какой бывает только у очень умных, мыслящих людей, увенчанный немного смешным, вихрастым чубом, и ироничный, весёлый взгляд. Да, внешне Михаил Александрович прост, даже очень. Но какой божественный талант таится под этой неказистой внешностью!
Будущий великий писатель и журналист, лауреат Сталинской, Ленинской и Нобелевской премий, появился на свет в одном из хуторов неподалёку от Вёшенской в 1905 году. Позже в автобиографии он напишет:
«С 1920 года служил и мыкался по Донской земле. …Гонялся за бандами, властвовавшими на Дону до 1922 года, и банды гонялись за нами. Приходилось бывать в разных переплётах».
Именно в 1920 году впервые занялся творчеством: написал пьесу-шутку «Необыкновенный день» о жизни местных купцов. В молодые годы он собирал налоги, ликвидировал безграмотность, проще говоря, учительствовал.
Три романа из-под его пера стали классикой не только русской, но и мировой литературы: «Тихий Дон», «Поднятая целина», «Они сражались за родину». По всем трём, кстати, сняты превосходные кинофильмы. «Тихий Дон» – первый и единственный роман, в котором драма гражданской войны показана честно, без поблажки «красным» или «белым».
Рассказ «Судьба человека» о русском солдате, прошедшем ужасы концлагеря и потерявшем всех родных, – тоже бессмертная классика. И по нему тоже снят отличный фильм.
А кроме того, во время войны у Михаила Александровича было много журналистской работы, военным корреспондентом газеты «Красная звезда». Печатался Шолохов и в «Правде».
В минуты затишья между боями солдаты, бывало, читали письма из дома и газеты. В «Правде» как-то вышла большая статья Шолохова под названием «Наука ненависти». Это был очерк, рассказ одного бывалого фронтовика лейтенанта Герасимова о пережитом. Перед глазами читателей пронеслась вся жизнь бойца, картины насилия оккупантов над мирным населением, описание чувства взрывной ненависти к немцам и, наконец, самое страшное – плен, да с такими подробностями, от которых кровь стынет в жилах. После нечеловеческих испытаний лейтенанту Герасимову всё же удалось бежать к своим, и вот он снова встал в строй. Описано правдиво. Очерк о своём же собрате-фронтовике, написанный живым русским языком, добирался до самых солдатских сердец. В центре внимания – не сказочный богатырь, не голливудский супергерой, а живой человек, закалённый невзгодами, которому знакомы и боль, и страх, и отчаяние, но который всё превозмогает. Заканчивается очерк словами, которые автор приписал самому лейтенанту Герасимову:
«И если любовь к родине хранится у нас в сердцах и будет храниться до тех пор, пока эти сердца бьются, то ненависть всегда мы носим на кончиках штыков».
Обратите внимание: ненависти место не в сердце, а на кончиках штыков.
Шолохов-журналист на фронте, под пулями, собирал материалы для Шолохова-писателя. Вот так одна профессия порой удачно дополняет другую.
Но нет, Михаил Шолохов не был рядовым писателем и газетчиком. Он заставлял уважать себя сильных мира! Сталин ещё до войны публично поднимал бокал за его здоровье. Хрущёв как гость ночевал в его вёшенском доме. С Брежневым он был на «ты». В течение полувека скромный казак с ироничными глазами из станицы Вёшенской влиял на политику всего огромного нашего государства.
Михаил Александрович после войны старался лишний раз никуда не выезжать с родных донских берегов, а если выезжал, то ненадолго. Такой вот был донской мудрец-Сократ. А к нему, напротив, приезжали многие, чтобы напитаться мудрости. И даже герои, как Юрий Гагарин. И не только в СССР ценили его божественный литературный дар – достаточно сказать, что король Швеции своими руками и в торжественной обстановке вручил Михаилу Александровичу Нобелевскую премию за роман «Тихий Дон» в стольном городе Стокгольме. Шутка ли: шведский король – и советскому гражданину! Такое не каждый день случалось…
Если кому интересно: нобелевская премия – это чек на 282 тысячи шведских крон, по курсу того времени – 54 тысячи американских долларов. Огромная сумма. Как вы думаете, на что потратил эти деньги Михаил Александрович? Открою секрет: за пару дней до вручения премии из лучшего стокгольмского «Гранд-отеля» ушла телеграмма… в станицу Каргинскую, это соседняя с Вёшенской:
«99 процентов уверенности в том, что новая школа будет – есть. …Жму руку. Ваш Шолохов»[44].
Теперь вы догадались, куда направил свою премию Михаил Александрович?
Писал Шолохов всегда честно, не как велит власть, а как приказывает совесть. И как у всех честных людей, имелись у него личные враги.
К примеру, жил такой начинающий автор во времена всемирной славы Шолохова – Александр Солженицын. Только что освободился из заключения в лагере, а это значит, без шансов на успех. Но Михаил Александрович узнал о нём, похвалил его тексты и по доброте сказал своё веское слово патриарха литературы – Солженицына сразу напечатали в журнале «Новый мир». Вся страна узнала о нём. Правда, потом Шолохов изменил своё мнение и стал резко высказываться об этом человеке в своих письмах друзьям:
«Поражает – если так можно сказать – какое-то болезненное бесстыдство автора»[45].
Со временем «лагерный автор» стал знаменит и даже получил Нобелевскую премию. Но расплатился Солженицын с Шолоховым за большую помощь весьма своеобразно: он публично обвинил великого писателя в… воровстве! Даже издал книгу в Париже на эту тему. Якобы Шолохов украл черновики будущего романа «Тихий Дон» у одного казака по фамилии Крюков. Самого этого Крюкова в ту пору уже не было в живых, поэтому призвать его в свидетели было никак нельзя. И других свидетелей кражи тоже не было. Единственным аргументом в пользу «воровства» был такой: дескать, не мог молодой тогда ещё писатель Шолохов, не знавший жизни, без высшего образования, так точно описать казачий быт и события гражданской войны. Ну вот не мог, и всё тут!
Поднялся шум. Многих заинтриговал вопрос. А вдруг Шолохов – и вправду вор? Подключилась даже группа шведских и норвежских программистов и учёных-филологов под руководством Гейро Хьетсо. Норвежец предположил, что если Шолохов в самом деле украл текст «Тихого Дона», то в других шолоховских романах и рассказах слова и стилистические особенности речи должны отличаться. И вот эти въедливые и добросовестные скандинавские
