…День проходил по обычному сценарию: скандалил из-за денег Поль, которому в очередной раз посоветовали умерить свои аппетиты во время закупок продуктов; Фанесса, поджав губки, вынимала из сейфа и раздавала купюры; долговязый Темо курсировал между тренажерным залом и шатром, поставщиками и офисом; Лего бесконечно разговаривал по телефону с инвесторами и партнерами. Наконец проснулся очарованный немец, позвонил. Виэра вполне искренне любезничала с ним по телефону. Он сообщил, что приедет вместе со своим старшим партнером в ближайшие выходные. Просил заказать номер в отеле.
После обеда в офис зашел Найк, долго и тихо сидел, листая журналы. Пришлось снизойти к его ожиданию. И Виэра, улучив паузу в телефонных звонках Лего, рассказала, что приезжал Виктор, ее редактор. Объяснила, что он за человек, как у него обстоят дела и зачем он искал с ней встречи.
– Звал на работу. Неинтересную мне. По крайней мере, сейчас.
– Правильно, – ободряюще кивнул Лего, – ты нам и здесь нужна.
– Зачем я вам? Никакого от меня проку… так, функция.
– Нет, ты же знаешь – мне с тобой всегда приятно общаться. Вот и Найк подтвердит.
Но Найк промолчал. Он уже досиделся до получения интересующей его информации и отправился восвояси – репетировать.
Виэра тоже вышла к манежу. То, что она увидела, потрясло ее. Там, между фермами, на которые крепилась потолочная конструкция, с красной банданой на черной курчавой голове летал Кин. Он двигался по диагонали, цепко прилепляясь то к одной железной стойке, то к другой. Летал в каком-то завораживающем ритме по четырем биссектрисам манежа под космическую музыку и был похож то ли на инопланетянина, то ли на монтажника-высотника. Только у него не было ни кошек, которые помогают зацепиться, ни других приспособлений, кроме пояса и белой резины, с помощью которой он задавал ритм полета. Еще он напоминал ниндзя, готового вот-вот бесшумно осуществить захват заложника.
Вокруг манежа выстроились завороженные зрелищем артисты. Пю-пю, задорная толстушка, звонко и восторженно смеясь, обратилась к Виэре:
– Видите, что вытворяет! Нет, вы только посмотрите!
Виэра притормозила у одной из ферм, как обычно, с замиранием сердца и холодком в области солнечного сплетения наблюдая за отчаянным трюкачом. Просчитавшись в траектории, он мог разбиться о железную конструкцию. А полеты, между тем, с каждым разом становились всё ниже и ниже. И вот Кин уже пролетал над манежем на расстоянии нескольких сантиметров. На большой скорости, не успев сгруппироваться, он как минимум содрал бы кожу на спине. Правда, такое произошло бы только в том случае, если бы у Кина не было нечеловеческого умения владеть своим телом и точного чувства баланса.
Раздумывать, как это ему удается, она не хотела, просто остановилась как вкопанная и поймала себя на мысли, что смотрела бы на это целую вечность. Так был красив и невероятен его полет…
Очнувшись лишь тогда, когда и Кин решил отдохнуть, зависнув, как Супермен, на ферме прямо над ее головой, Виэра спросила у Пю-пю:
– Это что, новый номер? Будет в Шоу?
Артисты часто придумывали новые трюки – в этом была их жизнь и залог успеха.
– Не знаю, – заливистым колокольчиком ответила Пю-Пю. – Правда, здорово? И ведь никто так не сможет! Ну, просто никто!
– Чудо ты наше! – сказала она, задрав голову к Кину, и добавила: Голливуд по тебе плачет! А Коламбия Пикчерз вообще отдыхает.
– А Дэвид Копперфилд как настоящий мужчина должен пойти и повеситься, – поддержал разговор стоящий рядом Джузи. – Так ведь, Виэра?
Застигнутая в бесконечном наслаждении мгновением, боясь нечаянно выдать вспышкой взгляда или прерывистым голосом свои чувства, Виэра ничего не ответила. Молчал и Кин, на высоте, прямо над ее головой, поправляя кожаный ремень и карабины. Они позвякивали в наступившей тишине, как колокольчики, чей звон предшествует нисхождению очередного чуда. Как цепи, сковывающие нас в неразлучное единое целое…
Следующее утро в гостиничном номере началось необычно. Позвонили из дома:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Как дела? – спокойным голосом спросила мама.
– Нормально, а у вас как? – спросонья еще не поняв, что звонок необычно ранний, ответила Виэра.
– У нас тоже всё нормально. Поняла? Всё нормально. Только самолет на город упал. Сегодня ночью.
– Какой самолет?? На какой город???
Но в трубке уже слышались короткие гудки.
Настал черед огромного плазменного экрана. Не найдя затерявшийся за ненадобностью пульт, Виэра подбежала к телевизору и нажала на первую попавшуюся кнопку. Все каналы были переполнены сообщением о падении самолета. Ночью при заходе на посадку он рухнул в центре жилого квартала. Все пассажиры и экипаж погибли. В эфире было тесно от очевидцев события, растрепанных жительниц близлежащих домов, слышавших ночью гул и взрыв, от ночных прожекторов, освещавших жуткие подробности вроде куска пробитого фюзеляжа и обломков детской игрушки. Появилась уже 3D-реконструкция событий. Мелькнул диспетчер аэропорта, проговорившийся, что пилот во время последнего сеанса связи вел себя неадекватно… Бегущей строкой сообщались телефонные номера, произносились какие-то фамилии.
И тут Виэра похолодела: Виктор! Он не сказал куда летит, но куда еще он мог направляться?!
С подступающим как тошнота страхом и бьющимся сердцем Виэра метнулась к компьютеру: списка погибших еще нигде не было. Набрала телефон Виктора – вне доступа. Куда позвонить? Кого спросить?!
Быстро одевшись, побежала на работу. Оглушенная неожиданным известием, она пыталась представить место, где случилась катастрофа, вычислить, как далеко оно находится от домов родных и близких…
К полудню в офис подтянулись остальные его обитатели. Всё это время Виэра рыскала в просторах Интернета и думала о Викторе, вспоминая последний их разговор, молила Бога, чтоб Виктор передумал и не попал на этот самолет, или вообще решил еще раз встретиться с ней, и вот-вот позвонит. Но его телефон не отвечал, был вне зоны доступа, о чем ей регулярно сообщали на двух языках.
Увидев, что на Виэре нет лица, остальные примолкли. Они уже знали об ужасной трагедии, но не знали главного – в том самолете, скорее всего, был ее друг, коллега, ее редактор, близкий ей хороший человек… Все говорили вполголоса, не задавая никаких вопросов, и тоже устремились к компьютерам в поисках информации, видео, интервью.
Полные списки погибших появились спустя пять часов. Фамилия Виктора там тоже была…
Виэра сказала:
– Он погиб.
Все промолчали. Поль вышел покурить, Фанесса потянулась за ним, найдя какое-то срочное дело. За углом офиса она посоветовалась с Полем:
– Я считаю, ничего при ней обсуждать не надо. В таких случаях лучше вообще не касаться подробностей. Не замечать – как автоаварию, увиденную на улице. Это ни к чему хорошему не приводит – просто рвет сердце.
Поль ничего не отвечал. Она взглянула на него и удивилась: он плакал. Оказалось, у молодого человека за плечами было немало личных трагедий, и даже смертей. Их череда в один момент прошла у него перед глазами. Фанессе пришлось довольно долго утешать вздрагивающего Поля, гладить его по голове и обнимать за худенькие плечи.
Когда они вернулись в офис, то увидели Виэру лежащей ничком на полу. Лего продолжал спокойно сидеть за компьютером, что-то негромко обсуждая с Темо.
– Ей плохо? Может быть, врача? – одними губами спросила Фанни.
– Нет, она сказала, когда ей плохо – она просто ложится на пол, – тихо ответил Лего.
«Когда мне плохо, вот так как сейчас – безысходно, невыносимо, безнадежно, – я ложусь на землю», – мысленно поправила Виэра.
На глазах у проходящих на репетицию артистов она это сделать не осмелилась бы. Лего она доверяла, знала, что он поймет и не осудит ее. Поэтому легла на пол прямо в офисе.
«Земля забирает горе, мать-земля… знак Земли… очень редко хожу по ней… голыми ногами… Но в таких случаях она мне нужна. …Души ведьм и колдунов не могут покинуть наш мир – тогда им прорубают крышу и кладут их тела на пол… Звучит одна нота – это нота «ре», низкая и тревожная. А какой звук издает земля? Наверное, «соль»…Соль земли… Какой звук издавал самолет, когда падал? А люди, Боже мой, люди!..»
