Вальтасар чуть приподнялся, встал на четвереньки. Его поза была умоляюще подобострастной.
— Мой повелитель! Она с одним из призванных на сбор идет! Он дракон, но без крыльев и какой-то дохлый. Его преследует другой дракон.
— Пешком?
— Не понял… Ваше…Темнейшество…
— Я спрашиваю, второй преследует пешком?
— Нет, у него есть крылья.
— Цвет случаем не черный?
— Черный, Ваше Темнейшество! Он черный.
— Лерий! — позвал Князь-демон.
— Я здесь, мой Князь!
Откуда-то выступил тот самый демон, который душу девчонки приживлял.
— Куда подевалось ее сопровождение?
— Ваше Темнейшество, она растеряла всё! В первый же день привлекла к себе внимание слуг веры, потом на гостиницу было совершено нападение черного дракона. Мы хотели вмешаться, но дева с Вальтасаром благополучно ушла.
— Куда?
— В поле и там встретила молодого дракона. Может, это он?
— Почему ты так решил, Лерий?
— Его преследует черный дракон. Он идет в Академию.
Князь-демон с интересом посмотрел на своего слугу, но промолчал. Качнул лишь головою…
— Что еще нам известно?
— Что молодой наследник пока не имеет крыльев. Еще мы знаем, что из замка Фаерсайд вылетел тот самый черный дракон, что сжег гостиницу. Это Жарклай.
Князь-демон дернул кистью и Лерий тут же замолчал, а Вальтасар как был на четвереньках, так в этой позе и остался, но только еще ниже пал — на локти встал, и зад свой приподнял. Князь-демон смотрел на него и только усмехался. Вдруг представил, что на месте черта стоит человечка… Усмехнулся.
— Так, слушайте меня: эту, вами призванную, я себе присмотрел. Ее довести до места, охранять, не трогать. Прямо сейчас летите и сторожите тело, душу, что там еще, не знаю… Услышали меня?
— Да…
— Стоп! — остановил всех, кто готов был уже испариться. — Я не договорил!
— Молодого, что идет с ней, тоже сохраните. Жарклай слишком ретив, готов всех напрочь сжечь, а мне нужны лояльные, живые драконы. С кем там договариваться, если он пожжет их всех?! Все поняли меня?
— Да, Ваше Темнейшество.
— Теперь ступайте!
Все в буквальном смысле испарились, кроме черта. Он, несчастный, как стоял на четвереньках, так и остался в той же позе.
— Ты почему все еще здесь?
— Я ваше Темнейшество хочу попросить не отсылать меня. Сжальтесь! Она уже, наверное, того… Ну я ж не знал! Давайте я вам вытяну из мира еще одну? Любую, Ваше Темнейшество! А эту…
— Вальтасар! Тут выбираю я. Ступай!
Глава 13. Есть ли совесть у дракона
Шли мы по настоящим буеракам, овраг сменялся небольшим холмом, кусты пролеском и снова высоченным разнотравьем. Ни дороги, ни тропинки, ни обработанного или же засеянного поля — просто дебри. Всё присутствует: колючие кусты, деревья, пеньки, коряги, кочки.
Я разулась. Ступни сразу же вздохнули. Несколько минут раздумывала, бросить ли мне обувь, и не смогла. Куда-то запропастился мой фамильяр, но я не сильно тосковала. Мне вообще всё фиолетово стало. Тарс хмуро глянул на мои разутые ноги, потом на свои сапоги и отвернулся. Потопал дальше. Свой блеклый огонёк он погасил, как стало чуть светлеть на небе.
— Долго нам еще идти?
— Потерпи, и помнишь, я просил не раскрывать рта? — Тарс остановился, дождался, пока я подбреду к нему, посмотрел на меня несчастную такую.
— Тарс, мне в луже снились крылья…
Кивнул, молчит, опять пошел вперед, и я пошла. Мне страшно тут одной остаться.
— А еще мне казалось во сне, что кто-то гладит спину…
Не обернулся, слова не сказал. Ну и ладно! Я жаловалась всё равно себе! Себя жалела, себя как-то согревала тем непонятным пламенем в груди…
И вот, разувшись, поняла, что мне идти комфортней. Еще тянуло нестерпимо плащ сдернуть, ну а вообще, мне так хотелось разом потянуться телом, всем…
Но превозмогая все непонятные желания в себе, я переживала лишь ободном, чтобы Тарс меня не бросил. Он ведь мог идти куда быстрей, но шел в том темпе, чтобы я поспевала.
И вот мы подошли к предместьям. Вышли мы к ним со стороны заборов. Тишина, собаки и те не лают. Нашли узкий проход между двух оград, прошли по нему и вышли на дорогу.
Сил осматривать, оценивать на вид и обитаемость жилищ у меня не осталось. Все что могла это не сильно отставать. Тарс меня упорно вел. Куда? Он обещал кровать, еду и еще что-то, я не помню. Я отупела в этом мире за те не полные три дня, что прожила в теле девы из рода Мориноров.
***
Тарс вел за собой девушку и размышлял. Когда она к нему прижалась в том овраге, а после и вовсе, полностью доверившись, уснула, уткнувшись носом на груди, он передумал кучу дум. Он не уснул ни на минуту, и поэтому сейчас испытывал усталость, боль в ногах и ощущение тревоги, гвоздём терзающим внутри. Нет, он не поступит с ней, как думал с самого начала. Так поступил бы с ней любой, а он не сможет — не так воспитан мамой. Он не воспользуется её неопытностью, как когда-то воспользовались её. Конечно, не случись того позора, и он бы не увидел свет, но… Всё равно! Так поступать нехорошо, и ничего с собой нельзя поделать!
Всё что Тарс себе позволил, это чуть сильней прижать девушку к себе. Тут же почувствовал, как ноет, просится к её дикой силе его вторая сущность. Сущность слабая, ведь крылья не раскрылись. У неё вот скоро, а у него? Немного подождать и ничего ей больше не будет угрожать, как его маме…
Мама не взлетела…
Ну, а если совесть утопить в себе, то воспользовавшись моментом, он раскроет крылья и сможет выжить, победить…но как он дальше станет жить с таким-то камнем на душе и сердце…?
Весь раздираемый сомнениями, Тарс упорно вёл к человечьему жилью не инициированную ведьму.
***
Мы наконец дошли до городских ворот. Стража поинтересовалась — откуда нас таких красивых принесло. Спрашивали они у Тарса, смотрели на меня. Я приготовилась протянуть руку и показать своё кольцо, но пока решала, какое из двух показать, мой спутник выступил вперед. Тарс произнес пару непонятных фраз, и началась суета. В воротах для нас приоткрылась маленькая дверка и, Тарс ухватив меня за руку, провел меня за городскую стену.
Некоторое время спустя я нежилась в горячей воде, налитой для меня в большую деревянную лохань. Прикрыла глаза. Воду я уже как час самостоятельно грела своим жаром тела. Ничего не понимаю, но чувствую в себе накал. Я как печка в деревенском доме. Стоит захотеть себя нагреть, и вот, пожалуйста — огонь внутри меня он греет, и как оказалось, греет воду. Лежу, балдею в тишине. Немного отмокаю и добрею…
Глаза не буду открывать. Волосы уже промыла, сполоснула. Полежу, вот так ещё. Нет сил, на этот чудный мир смотреть.
Но долго пробыть в неге мне не дали, в дверь постучали.
— Кто там? — простонала я не открывая глаз.
— Леди, к вам посетитель, — ответила служанка что была в комнате со мной.
Я дернулась, приподнимаясь. Вода в лохани колыхнулась, переливаясь через край. Служанка мигом опустилась на колени с тряпкой, вытирая лужу.
— Как это посетитель? — я прошептала. — Нет! Я никого не принимаю!
Но дверь открылась. Я прилегла в воде, как можно глубже опустившись. В комнату вступил мой попутчик.
— Слушайте! Вы, почему так нагло врываетесь ко мне?
— Переживал, что ты уснешь, Александрина, а нам нужно поговорить.
Попутчик зыркнул на служанку и та, поднявшись на ноги, мигом убежала. А этот гад прикрыл дверь, подошел ко мне, отдал мне в руки простыню, а сам прошелся до кровати и на неё уселся нагло.
С тяжелым вздохом поднимаюсь. Оборачиваюсь под его пристальным взглядом простыней, выбираюсь из воды:
— Нахал! — серьёзно заявляю. — Если бы я не зависела так от тебя, то врезала по морде.
Тарс ничего мне не ответил. Дождался, пока я найду во что одеть еще себя — это оказался новый кусок ткани, он указал кивков головы мне на место около себя. Огляделась, стульев не вижу. Есть узкий подоконник. Ну хорошо. Иду к нему, усаживаюсь рядом.
