Я пытался разглядеть хоть какое-то движение в ближней ко мне "навесной стрельницей" — но какое-то шестое чувство заставило поднять глаза чуть выше. И сердце тут же обожгло ненавистью: в основной бойнице я увидел казака с луком, смотрящего на меня с перекошенным от гнева лицом и уже наложившим стрелу на тетиву... Практически не целясь, я отчаянно вскинул отцовский пистоль, показавшийся в этот миг словно продолжением руки — и спешно нажал на спуск.
Грохнул выстрел. Ещё пару пистолей разрядили стоящие справа и слева от меня рейтары — когда же дым рассеялся, я увидел лишь пустой зев бойницы.
Отправить стрелу в смертельный полет казак так и не успел... А где-то далеко, из-за спины, раздался могучий рев луженой глотки английского капитана:
— Смена шеренги!
Мушкетеры используют одну и ту же тактику, что и конные рейтары... Что же, "караколе" нынче весьма популярна. Первый ряд стрелков, произведя залп, немедленно разворачивается и отходит назад, становясь за последним рядом, для перезарядки мушкетов. В то время как второй ряд, выдвинувшись вперед, производит новый залп... Однако мои солдаты сейчас встали в одну шеренгу — слишком близки мы к крепости, чтобы смена рядов дала хоть какое-то преимущество. Зато залп выходит более густым и слитным — везде свои преимущества...
А ведь ландскнехтов на стене все-таки оттеснили к лестницам — и вниз густо полетели камни и бревна.
Сколько же сил у мятежников?!
— Целься по бреши! В наших только постарайтесь не попасть!
Выждав для верности ещё пару мгновений, при этом отчаянно забивая пулю шомполом в ствол, я отчаянно выкрикнул:
— Огонь!!!
Грянул залп! Несколько ляхов и казаков упало, кто-то даже свалился в ров... Но и мятежники успели сломать сброшенным вниз бревном ещё одну лестницу — обломки её рухнули вниз, подняв завесу пыли у самой земли.
— Перезаряжай!
Со стены падают зарубленные саблями и застрелянные в упор наемники. Используя подаренную нашим залпом паузу, разуверившиеся в успехе штурма солдаты принялись спешно спускаться вниз. Сталкиваясь при этом с теми, кто все ещё пытается карабкаться наверх, теряя драгоценное время... Одновременно с тем их соратники продолжают отчаянно рубиться на стене, прикрывая стихийное отступление товарищей; до нас доносятся страшные крики и проклятия убивающих друг друга людей.
У одной из уцелевших лестниц оборону занял доппельзольднер. Отчаянные удары его верного цвайхандера, ослепительно сверкающего на солнце, зацепили двух врагов и отогнали от себя прочих... Страшное и одновременно с тем волнующее зрелище! Правда, продержался храбрец недолго — две ударившие в грудь стрелы свалили ландскнехта на спину... Но в этот самый миг шагнули вперёд мои рейтары, успевшие перезарядить по одному пистолю. На удивление, огонь со стены нас больше не беспокоит — очевидно, враг так же бросил все силы к пролому!
— Огонь!
Мой рев предварил очередной залп, направленный в мятежников — а следом из-за спины гулко ударили мушкеты! Когда же пороховой дым развеялся, моему взору предстали последние спускающиеся вниз наёмники... Все-таки мы выручили соратников своим огнём, заставив ляхов и казаков отступить от бреши с немалыми потерями! Тем самым дав время уцелевшим ландскнехтам беспрепятственно покинуть стену...
Но теперь уже совершенно очевидно, что бой окончен — по крайней мере, на участке нашего штурма. Только на валу и перешейке из фашин высится груда тел павших с обеих сторон...
Да упокоит Господь их грешные души...
— Отходим! Всех раненых с собой — и отходим! Да поживее, если не стремитесь сегодня же отправиться к праотцам!
Словно вторя моему приказу, из глубины крепости победно прозвучала труба, а мятежники разразились радостными криками. Многие высунулись из бойниц, оскорбляя нас — и целя в спины из мушкетов...
А мы как назло, разрядили все пистоли!
Я стиснул зубы от гнева и беспомощности — но уже в следующий миг впереди нас грянул залп мушкетеров! Вновь обильно полетела в стороны деревянная щепа из брёвен вокруг бойниц, и большинство мятежников отпрянуло от них. Кто-то в испуге — а кто-то получив тяжёлую мушкетную пулю в лоб или грудь...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А английский капитан не подкачал!
...Мои рейтары благополучно выбрались из-под огня, неся на плечах раненных соратников, некоторые из которых успели умереть на руках товарищей. А я, выведя эскадрон, недосчитывающийся четырнадцати раненых и убитых солдат в безопасное место, наконец-то позволил себе облегчённо выдохнуть... Тут же навалилась невероятная усталость и равнодушие ко всему происходящему.
Потерявшая всякий строй толпа наёмников понуро и молчаливо бредет к лагерю...
На сегодня все кончено.
Глава 4
Предаемся вину и танцам,
Убиваем, сжигаем мосты.
Но что ты скажешь посланцу
Находясь у последней черты?
— Дорогой, просыпайся.
Нос приятно защекотал аромат туберозы. Улыбаясь, я открыл глаза.
Черные как смоль кудри, небрежно спадающие на плечи, глаза липового меда, чуть пухлые губы. Эта девушка — настоящее воплощение мечты...
— Ты как всю жизнь проспишь!
Пальчики возлюбленной скользнули по шрамам на моих руках, щекоча кожу и заставляя сердце чаще биться. Пару мгновений я стоически терпел эти сладкие пытки, после чего ринулся в истинно кавалерийскую атаку, накрыв женские губы поцелуем:
— Не просплю! Ты не дашь...
Спустя некоторое время, наконец-то вырвавшись из моих объятий, красотка с мраморной кожей подарила мне ехидную и одновременно с тем чарующую улыбку:
— Себастьян, следующий раз я буду будить тебя на безопасном расстоянии!
— Не думаю, что у тебя это получится.
Я попытался вновь привлечь девушку к себе, но дочь ганноверского торговца, Виктория Айхен, гибко изогнулась, избегая моей руки и тут же подразнила высунутым языком с победной миной на лице!
Ну-ну...
Комната, в которой я проснулся, также очаровательна, как и сама наследница торгового дома. Светлые стены, большие окна и огромная кровать с мягкой периной. Благодать!
Благодать, увы, не моего дома... Видимо, эта мысль отразилось у меня на лице в тот момент, когда я встал с постели и принялся энергично собираться.
— Опять уедешь? — девушка огорченно надула губы.
— Да. Через два дня сбор. Не волнуйся, это не война, меня пригласили телохранителем в Англию. Даже коня оставлю у тебя — конечно, если ты не против.
— Не против, но зачем тебе туда?
— Я не принадлежу себе. Служба.
Ответил я с лёгким вздохом человека, все ещё не нашедшего собственный угол...
— Ты наёмник, фон Ронин! Ты больше нас всех принадлежишь себе!
— И кто тогда будет привозить тебе душистую воду из Граса?
— Спасибо, конечно, но я вполне обойдусь без французских подарков, если буду видеть тебя чаще. Так зачем ты туда едешь?
— Охранять одного из лордов. Совсем недавно некий мистер Фокс чуть не устроил большой взрыв в их парламенте. Не знаю как, но ему сумели помешать... Что взять с католических фанатиков?
Я действительно не знаю всех подробностей и думаю, что мой наниматель знает не больше моего. Доподлинно известно лишь то, что Гай Фокс хотел взорвать Якова вместе с лордами — прямо во время заседания парламента! Думал это может что-то изменить... Рисковый малый.
Рисковый и глупый.
— Вот местные сеньоры и забеспокоились за свою безопасность. Работа плевая. Привезу тебе еще что-нибудь интересное — и отпразднуем это. Да?
— Звучит заманчиво... Но не лучше ли тебе просто остаться?
— Увы, я уже заключил контракт и взял задаток.
— Но ты можешь все бросить!
— Хорошо, — я глубоко вздохнул, — но на что мы будем жить?
— Моему отцу нужен торговый партнер. А ты хоть и невесть какой, но дворянин, Себастьян! Отец в ноги тебе упадет, если ты предложишь ему брак с его непутевой дочерью! Да тебе даже работать не придётся.
