чужого сердца. – Только благодаря ошибкам они развиваются и становятся лучше. Отбери у
них это право, и они лишатся свободы. Потеряют интерес к жизни и перестанут искать что-то
новое. Да и зачем это нужно, если кто-то решает, какими им быть, каким даром владеть, сколько жить, когда умереть… зачем вообще нужна такая жизнь, если ты в ней ничего не
решаешь? Конечно, некоторые найдут смысл и в преданном служении тому, кого искренне
считает своим богом, но разве для того вы уходили с Во-Аллара, чтобы тут же попасть в
рабство собственных заблуждений? Разве для того отказывались от прежних Богов, чтобы тут
же заменить их новым идолом? Для того хотели вырваться из прежних рамок, чтобы в скором
времени создать для себя новую клетку?
Владыка неожиданно вздохнул, словно что-то услышал и понял. А я слабо улыбнулась и, открыв свои Знаки, второй рукой крепко сжала его ладонь.
Ничего… выкарабкается… и никакие лекари не понадобятся. В конце концов, мне не
впервой удерживать кого-то на пороге Тени. Даже путешествую, вон, в Пустоте в свое
удовольствие, беззастенчиво пользуясь подарком брата. Повелитель, правда, об этом не в
курсе, ну да не в нем суть.
Главное, что я это знаю, а остальное уже неважно.
Глава 4
Сколько я просидела возле истощенного мужчины, постепенно покрываясь инеем, трудно
сказать – я за временем не следила, да и не могла, если честно. Близость Тени всегда вызывает
оцепенение, замедляет мысли, стирает эмоции, забирает беспокойство, тревогу… все то, что в
тот момент было для меня лишним. И то, без чего я гораздо легче перенесла леденящее душу
прикосновение Пустоты.
Первым признаком того, что дело пошло на лад, стало недовольное ворчание охотников.
Затем они ощутимо забеспокоились, тревожно заерзали, зашипели, а в какой-то момент и
вовсе отошли в сторону, прекратив, наконец, отдавливать мои ноги. И это было хорошо…
значит, Тени здесь осталось сравнительно немного. А находящийся без сознания Повелитель, частично восстановив резерв, тут же направил его на работу заклятия, сдерживающего
темную половину его дара. Что резко изменило баланс сил, заставив Изнанку неохотно
отступить и еще неохотнее отпустить свою добычу.
Спустя еще какое-то время я ощутила, промерзшее насквозь, покрывшееся за время
лечения слоем самого настоящего снега платье снова стало мягким и… мокрым. Оно
настолько неприятно холодило тело, что вынудило меня прийти в себя и, отпустив частичку
брата, вернуться в обычный мир. Правда, мое зрение еще довольно долго оставалось черно-
белым, а картинка – размытой, нечеткой, словно подернутой полупрозрачной дымкой инея.
Но постепенно эта дымка истаивала, слабела, растворялась в воздухе… а вместе с ней из
комнаты уходил и холод.
С некоторым трудом открыв глаза и осознав себя сидящей на чужой постели, я какое-то
время вспоминала, что произошло и что это за мужчина с изможденным лицом, которого я так
упорно держу за руку.
Потом вспомнила. Облегченно перевела дух. Осторожно отняла ладонь от заметно
потеплевшего лба Повелителя и поморщилась, внезапно ощутив, что мои ноги находятся по
щиколотку в ледяной воде. А вымокшее до нитки платье теперь отвратительно липнет к телу, вызывая непроизвольную дрожь и стойкое желание поскорее переодеться.
Александра Лисина. Игрок. Шестой знак. Книга вторая.
31
Невольно передернув плечами, я огляделась и с изумлением обнаружила на полу самое
настоящее озеро, в котором плавали не успевшие растаять льдинки. Под слоем мутноватой
воды проглядывал безнадежно испорченный ковер, который от экстремальных температур
полностью потерял былую красоту и, судя по образовавшимся проплешинам, был готов
расползтись по ниточке при первом же удобном случае.
На стенах тоже творилось демон знает что – от некогда висевших там картин и гобеленов
осталось одно только название; краски на холстах потекли, смешались, превратив
произведение искусства в совершенно невообразимую мазню; золоченые рамы потрескались.
Письменный стол, горделиво возвышающийся посреди затопленной комнаты, больше
походил на разграбленное пиратами судно. Стекавшая с него вода сбросила на пол все мелкие
предметы, намочила пергамент, испортила несколько лежавших там книг. Помятые и
поломанные перья валялись теперь на сидении такого же мокрого кресла. Опрокинутая
чернильница окончательно замарала и без того пострадавший ковер. А несколько упавших со
стола свитков лениво дрейфовали возле постели, то и дело тыкаясь в мои ноги, словно
потерпевшие кораблекрушение в поисках спасительного берега.
Зябко поежившись, я перевела взгляд на Владыку и вздохнула.
Ну вот… теперь он лежал не в ледяном гробу, а на нормальной перине, хотя толку от этого
было, конечно, мало, потому что мокрые простыни и покрывало с подушкой явно не могли
способствовать быстрому выздоровлению. Однако, несмотря ни на что, выглядел он гораздо
лучше: лицо, хоть и оставалось бледным, утратило пугающие круги под глазами, губы
порозовели, кожа стала теплой, а грудь спокойно поднималась и опускалась, как и положено
нормальному человеку.
Отыскав взглядом убравшихся в дальний угол охотников, я строго велела им: – На место!
И Тени, до последнего сторожившие двери, с нескрываемым облегчением убрались
восвояси.
Убедившись, что они действительно ушли, я осторожно поднялась и, оправив мокрый
подол, осторожно двинулась к выходу, стараясь не запутаться в складках и не споткнуться о
всевозможный хлам, которого после таяния «арктических льдов» оказалось на полу
предостаточно.
И откуда, скажите на милость, взялось столько мусора? Тени, что ли, развлекались, пока я
была в сопоре?
Покачав головой и обогнув стул с отломанной (или отгрызенной?!) ножкой, я добралась, наконец, до дверей и с любопытством выглянула наружу. Почти сразу отыскала бродящего в
колено в воде илэ Мариоло, выглядящего потерянным Нига и беспокойно переминающегося
возле самого порога командира, оглядела оттаявшие стены, покрытые красноречивыми
следами недавнего буйства Тени, негромко позвала: – Господин Иггер… все закончилось, можно расслабиться.
– Миледи?! – встрепенулся валлионец и, быстро меня оглядев, по традиции задал самый
любимый свой вопрос: – Вы в порядке?!
– З-замерзла, – призналась я, непроизвольно содрогнувшись и тут же обхватив себя руками.
– Но Повелитель, к счастью, живой и помирать больше не собирается. Скажите илэ Мариоло, что его нужно перенести в более сухое и теплое место. Прорывов Тени уже не будет.
Не успела я договорить, как заметивший неладное маг со всех ног ринулся ко мне, расплескивая воду. Ниг от него почти не отстал, а на меня посмотрел с таким выражением, что
мне стало неловко. Были в его взгляде и тревога, и безумное облегчение, и вполне объяснимая
благодарность, а еще там виднелось нечто такое, в чем я неожиданно не сумела разобраться.
Этакая смесь из самых разных эмоций, которые беспрестанно сменяли друг друга и не
позволяли сосредоточиться на чем-то одном. Просто дикая какофония. Совсем, надо сказать, не для уставшей Ишты.
Пока командир добросовестно переводил мои слова подбежавшему магу, я поспешила
посторониться, чтобы ринувшиеся в покои Повелителя стражники не снесли меня вместе с
Александра Лисина. Игрок. Шестой знак. Книга вторая.
32
дверьми. Но, надо отдать им должное, меня даже никто не задел, несмотря на то, что
капитально проржавевшие петли не позволили открыть створки больше, чем было. Следом за
ними, квакнув господину Иггеру что-то напоследок, метнулся и господин Мариоло. Какое-то
время они там шумели, охали и квохтали, осматривая погрузившегося в глубокий сон
господина, но потом я с облегчением увидела, как они в десять пар рук бережно вынесли
своего Владыку и почти бегом кинулись в противоположный конец коридора.
Отмахнувшись от командира, который вдруг заикнулся по поводу моего внешнего вида, я
поспешила за стражей. Догнав их на самом повороте, пристроилась поблизости от что-то
встревоженно бормочущего мага и не отставала, пока не проверила, куда разместят моего
пациента, и не убедилась, что о нем сумеют позаботиться. Напоследок еще раз проверила его
лоб, а когда в комнату ввалилась толпа слуг и с тревожным гомоном принялась переодевать
мокрого Владыку, тихонько вышла.
– Миледи, как вы? – непривычно мягко поинтересовался бесшумно подошедший командир.
Я вздохнула, чувствуя, как стремительно накатывает усталость.
– Терпимо.
– Может, вы все-таки расскажете, что произошло?
– Расскажу, – снова кивнула я. – Но, наверное, не сейчас. Вы не знаете, где Ниг?
