Из охватившего его шока Кандида вывел пронзительный крик рядом. Он оторвался от дерева и обернулся на звук. Серые твари были уже и здесь. Несколько штук их взбегало по склону со стороны стоянки, причем бежали они ничуть не медленнее человека. За те несколько секунд, что Кандид остолбенело пялился на приближающихся тварей, он успел разглядеть их вытянутые, покрытые слизистым панцирем тела, мощный шипастый хвост и сплюснутую голову, на которой не было заметно глаз, зато очень хорошо были видны два белых, торчащих вперед и напоминающих остро заточенные колья, не то зуба, не то рога. У трех передних тварей рога были наполовину красными, и с них противно и густо капало в траву. Несколько неподвижных тел мешками лежали на земле, кто-то отчаянно мчался к лесу, кто-то надрывно и предсмертно стонал, а серые твари приближались, покачивая на бегу головами.
И тогда Кандид окончательно пришел в себя и бросился по склону вверх. Силы начали стремительно таять, и он понял, что не надо бежать вверх, зачем же он бежит вверх, бежать надо туда, к подножию горы. Только бы успеть, только бы не упасть, иначе конец, смерть... Ему стало очень страшно, он даже не оборачивался, боясь увидеть омерзительные морды за спиной. Может быть, страх придал ему силы, он все-таки умудрился спуститься со склона и бежать стало легче. По бокам расплывчатыми пятнами мелькали заросли, он на ходу перепрыгивал кусты, пни с грибными наростами, мелкие ручейки, а в мозгу одна на другую громоздились обрывки мыслей. Залезть на дерево? Нет, могу не успеть... а вдруг они тоже умеют лазить по деревьям... Или, может, прыгнуть в озеро?.. А вдруг они и плавают, вдруг не добегу... Неожиданно опора под ногами исчезла, он ничего не успел понять, он только увидел что-то черное, несущееся навстречу, затем был удар и - темнота...
Он пришел в себя оттого, что что-то прохладное и влажное тыкалось ему в щеку. Живой, подумал он, не открывая глаз. Второй была мысль о Земляной дыре. Потом он открыл глаза и увидел над собой в широком круглом проеме лес. Лес будто наклонился над ним, заглядывая в яму своими ветвями, листьями, разноцветными переплетениями, клубками лиан, бурыми гроздьями непонятно чего, клейкими нитями и еще много, много чем, ведомым лишь ему одному; Кандид лежал на чем-то большом и мягком, на расстоянии ладони от лица вверх торчал окровавленный кол толщиной с руку. Кровь на поверхности кола уже запеклась. Кандид медленно сел. Вроде бы, он был цел и невредим, только голова гудела, и на лбу набухла огромная шишка. Теперь было ясно, что он угодил в охотничью ревунью яму. Ему здорово повезло, что он свалился не на один из кольев, а на тушу ревуна, правда при этом стукнувшись головой о костяной нарост на его спине. Ревун был крупный и попался в ловушку, по всей видимости, ночью. Хорошо, хоть сдохнуть успел, а то... Ревун, он и есть ревун. Гиппоцет, вдруг вспомнил Кандид. Так он, кажется, называется по-научному. На плече Кандида примостился слепец и тыкался носом во все стороны. Кандид ощупал шишку и прислушался. Никаких подозрительных криков и шумов. Вероятно, он пролежал без сознания довольно долго, потому что солнце уже взошло. В лесу разгорался день.
Слепец жалобно пискнул и снова ткнулся ему в шею. Кандид взял его в руку и вытянул перед собой на ладони. Ты-то как сюда попал, удивленно подумал он. Сидеть в яме не имело никакого смысла. Его прикончат если не серые твари снаружи, то мужики Одноухого, которые скоро придут проверять ловушку. Если, конечно, придут. Кандид пересадил слепца на кол, и тот привычно полез вверх. Вот дурачок, подумал Кандид, думает, будто это дерево, долезет до верха, а там ничего нет...
Яма была выше его роста, он даже не доставал руками ее края. Хорошо, что в яме были веревки, их всегда кладут на дно, чтоб потом вытаскивать тушу наверх. Он обошел ревуна, нашел конец веревки, вытянул, сколько смог. Больше не получилось, веревка застряла под тушей. Но ему должно было хватить и этого. Кандид достал нож, обрезал веревку и стал искать среди веток, свалившихся в яму, подходящую для изготовления некоего подобия крюка. Дерево, конечно,- не кость, но выбора не было, все свое снаряжение он оставил на склоне горы. Когда все было готово, он взглянул на слепца. Тот сидел на вершине кола, обхватив его лапками, и беспомощно крутил головкой с выпуклыми белыми глазами. Кандиду стало жалко слепца, и он посадил его себе на плечо.
Очень долго крюк не желал ни за что цепляться. У Кандида даже заболело плечо от постоянного забрасывания веревки. Потом он, наконец, зацепился, Кандид даже не стал проверять прочность, а сразу полез вверх. Выбравшись из ямы, он осмотрелся. Серых тварей не было - это радовало. Не радовало только то, что надо было вернуться на склон. Уж очень ему это не нравилось, было страшно: вдруг твари еще не убрались, но нужно было забрать мешок, да и топор оставлять там не хотелось. Добрый был топор, острый. Кандид посадил слепца на дерево, пожелал ему удачи и тут заметил у корней что-то необычное, напоминающее большой драный кусок кожи. Он присел на корточки и взял его руки. Это действительно была кожа, только какая-то странная. Очень тонкая, землистого цвета, похожая на змеиную, но вот очертания у нее оказались непривычные. Как будто две пары ног и две пары рук имел ее обладатель, пока не сбросил. Кандид тут же вспомнил распространенный миф о безлицых и их коже. Дескать, не выносят безлицые солнечного света, и если попадает безлицый на свет, то кожу свою сбрасывает, а коли не сбросит - помрет. Вот только никто еще никогда не видел мертвого безлицего, равно как и безлицего на свету не видел... Пора было идти, Кандид выкинул кожу, поднялся и осторожно двинулся обратно. На всякий случай, он решил взять несколько выше, чтоб можно было оглядеть место с более безопасного расстояния.
Склон, на котором у них недавно завязался бой, теперь был пуст. Там, где с мужиками Одноухого сцепились Ворчун и Сухой, лежали несколько неподвижных тел. Со стороны озера, у тростника тоже темнели какие-то пятна. Больше вблизи не было никого. Ни одной живой души. Кандид не пошел туда, где дрались Ворчун и Сухой. Не хотелось ему глядеть на то, что он мог там увидеть. И хотя за время войны, а особенно за время Освобождения, он повидал всякого, сейчас ноги отказывались нести его туда. Перед глазами до сих пор стояли подбрасываемые, дергающиеся в воздухе тела на стоянке и капающая с рогов кровь. Он оглядел стоянку. Она была безлюдна, только развороченные хижины виднелись на ней да разбросанная по земле домашняя утварь, У Трещины тоже никого не было. И пар уже не поднимался из ее недр. Кандид в задумчивости постоял какое-то время, прикидывая, как ему лучше возвращаться домой. К Трещине он подойти не решался, тем более что она была довольно широка, не перепрыгнешь даже с шестом. Единственный путь был такой: обойти по берегу Безымянное озеро, переплыть его на дальнем краю, обойти этот конец Трещины через болота, а потом вернуться в перелесок. Туда Трещина наверняка не дотянулась. Болота были не особо тяжелые, пройти можно, только времени много займет, ну да что делать... Рассудив таким образом, Кандид стал спускаться к озеру.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
