Вообще надо признать, что разные исследователи вкладывают в понятие конвергенции различный смысл. Так, под конвергенцией иногда понимается сближение планов содержания языковых знаков двух языков при сохранении их материальных различий, т. е. собственно частный случай результатов языковой интерференции [Myers-Scotton 2002]. По мнению А.Ю. Русакова, конвергенция происходит в результате интерференционных изменений, когда языковые системы, находящиеся в контакте, становятся более похожими друг на друга [Русаков 2003: 4].
Кажется, что интерференция, т. е. нарушение норм одного языка из-за вторжения в них другого, всегда обладает разрушительным действием, противоположно направленным к сохранению языковой среды обитания человека. История развития языков отвечает на этот вопрос положительно. Некоторые языки, подвергаясь воздействию других на различных уровнях, не утрачивают своей самобытности и очарования.
Кроме того, последние исследования по усвоению второго языка показывают, что, по крайней мере, часть отклонений от нормы при подобном усвоении обязана своим появлением не влиянию родного языка, а универсальными особенностями усвоения языка вообще [Русаков 2003: 5]. Заимствование в узком смысле, т. е. перенос из одного языка в другой «субстанциональных элементов» – морфем, слов, идиом, как будто бы является специфическим контактным механизмом, однако если рассматривать его последовательно, «антропоцентрически», то оно принципиально не отличается от усвоения носителем языка любого языкового элемента, неизвестного ему (или не использовавшегося им) ранее [Bybee etal. 1994: 1; Croft 2001b: 7].
Вторжение языка в природную и социокультурную среду, отличную от среды происхождения, порождает многие другие потребности в выражении и общении, особенно в лексическом плане. В конечном итоге «точное определение лингвистической интерференции зависит от ряда факторов неструктурного характера, стимулирующих интерференцию или оказывающих ей сопротивление. Среди них также можно выделить факторы, имеющие отношение к индивиду, и факторы, связанные с социокультурным контекстом контакта. <…> Так как двуязычный индивид представляет собой в конечном счете средоточие языкового контакта, то становится очевидным, что даже социокультурные факторы могут влиять на интерференцию только через посредство отдельных носителей языка» [Вайнрайх 1979: 126].
Как мы уже отметили, явление интерференции привлекает внимание не только лингвистов, но и специалистов других дисциплин. В частности, в психологии интерференция понимается как укоренение одной привычки под давлением другой, откуда вытекает тесная связь между интерференцией и трансфером (переносом) навыков. Речевое поведение двуязычных носителей очень различно. Некоторые из них овладевают несколькими иностранными языками так же хорошо, как и родным, и интерференция у них оказывается незначительной. Другие владеют вторым языком значительно слабее, и в их речи постоянно наблюдается сильная интерференция. Одни легко переключаются с одного языка на другой в зависимости от ситуации, для других это представляет определенную трудность. Языковые способности, измерение языковых навыков и влияние двуязычия на умственные способности – это те проблемы, которые интересуют специалистов, занимающихся психологией языка. В этой области было сделано немало сомнительных утверждений (в том числе утверждение о том, что двуязычный носитель в моральном и умственном отношении стоит ниже одноязычного), которые так и не нашли подтверждения. Один и тот же человек может повести себя по-разному в различных ситуациях, его поведение может изменяться с течением времени, или он может с рождения быть предрасположен к определенной форме языкового поведения. «При психологическом рассмотрении лингвистической интерференции определяющее значение имеют также национальные особенности языкового мышления» [Хабибуллина 1997: 104–106].
Интерференция – это сложный ненаблюдаемый психолингвистический механизм, который «срабатывает» в сознании билингва независимо от его воли и желания, проявляющийся в его речи как отклонение от нормы родного или второго языка, так как нормы обоих языков вступают в сложные взаимоотношения, каждая из которых пытается подчинить себе другую.
Исследуя данные речи двуязычных индивидов, психологи отмечают, что формирование любого языка не является изолированным процессом, не зависящим от предшествующего опыта индивида (при изучении нового языка индивид обязательно использует свой прошлый лингвистический опыт родного языка).
Многое еще неизвестно в вопросе о различиях во врожденной способности к изучению иностранного языка и о ее связи с владением родным языком. Не ясно, связана ли склонность к переключению с одного языка на другой и степень возникающей при этом интерференции с врожденной предрасположенностью или это результат тренировок. С точки зрения психологии интерференция тесно связана с проблемой ошибочного восприятия у слушающего и ее отсутствие в конкретном случае само по себе еще не говорит о том, что двуязычный носитель осуществляет переключение между двумя раздельными системами.
В педагогическом аспекте интерференция – это «изучение негативных влияний, пертурбаций и отклонений, которые испытывает одна система под давлением другой в процессе обучения» [Debyser 1970:47].
Следует отметить, что в условиях двуязычия явления педагогической интерференции приобретают несколько иные формы. П. Дюмонт и Б. Морэ приходят к выводу, что при обучении обязательно нужно учитывать не только фонетические, грамматические и лексические особенности родного языка, но и особенности социально-экономической, политической, культурной организации общества, где происходит процесс преподавания, т. е. осуществлять межкультурный подход в обучении иностранному языку [Dumont, Maurer 1995: 210].
Рассмотренная под социолингвистическим углом зрения интерференция представляет собой отклонение по отношению к прагматическим нормам ситуации, в которой языки и формы языков строго отобраны и используются только в определенных общностях. Здесь возникает вопрос о так называемой ситуационной (или контекстуальной) интерференции. Надо отметить, что рассмотренные в предыдущих пунктах положения о сходстве внешне и внутренне мотивированных языковых изменений приводят к заключению о приоритетности социолингвистических моментов над другими факторами при решении вопроса о том, повлиял ли в каждом конкретном случае один язык на другой.
Кроме того, интерференция, рассматриваемая в данном аспекте, непосредственно связана с функциями языка в многоязычном обществе, с социальным статусом языка. Социальное господство одних языков над другими объясняется, как правило, политическими условиями. Одни функции явно оказывают более консервативное воздействие на языковые нормы, чем другие. Например, значительна роль консервативных факторов в языке как инструменте образования. Там, где школа оказывается в состоянии служить передатчиком сильной и яркой литературной традиции, там молодому поколению с успехом прививается бдительность к интерференции. В повседневной речи, стремящейся лишь к понятности, тщательностью произношения пренебрегают; здесь интерференция получает простор и легко входит в привычку. Отлучение языка от функций, придающих ему престижность, например от функции государственного языка, часто снижает его авторитет и уменьшает сопротивление интерференции, способствуя закреплению нововведений, вносимых двуязычными носителями.
На степень интерференции влияет общественное положение не только языков, но и использующих их людей. Например, проживание в городе или в деревне, принадлежность к классу, касте, уровень образования и менталитет также могут вести к различиям в склонности к закреплению интерференции в контактирующих языках. Однако не каждый факт интерференции может быть истолкован как свидетельство принадлежности к определенной социальной группе, к группе с определенным образовательным цензом, так как мы уже указали, что речевое поведение может варьироваться от условий ситуации общения, времени и т. д.
В связи с этим существует множество подходов к определению и классификации видов интерференции. Так, В.Т. Клоков помимо лингвистической выделяет также интерференцию культурную и лингвокультурологическую. По мнению автора, при культурной интерференции «имеет место проникновение в воспринимаемую систему идей и суждений, зафиксированных в передающей культуре и при которой осуществляется перенос некоторых стереотипов поведения, отдельных норм, идеологических представлений, а также языковых средств общения, свойственных родной (передающей) культуре. При интерференции лингвокулыурологического характера происходит перенос той части лингвистических и паралингвистических элементов родного языка, которые определенным образом связаны с внеязыковыми элементами культуры. Это касается знаков, значений, оценок и прочих элементов, так или иначе представляющих лингвистическую и общую концептуально-оценочную картину мира. Сюда же относятся навыки речевого поведения. По характеру переносимых элементов выделяются концептуальная, ассоциативная, оценочная, эмотивная и поведенческая разновидности лингвокультурологической интерференции» [Клоков 2000: 47].
