Вейлар стал городом призраком, и Туман пополнил свою коллекцию душ. Мюнлар попал во временную петлю, и у нечисти добавилось блюд на обеденном столе. Но если первые два города — это страдания духовные для живых, то Хамау стал центром людской боли. Это город изменений. Даже первые переломанные вышли из его стен. Туман смакует боль живых, изменяя их. Другими словами, Хамау стал городом тварей. Причем пострадали не только люди и нелюди, даже растения подверглись изменению. Если в болота появляется какая-то новая гадость можно смело сказать, что главное гнездо твари было в Хамау. Но с нечистью можно было бороться сталью и магией, поэтому шанс выжить у нас всех был.
— Я иду с вами, — на минуту в комнате повисла тишина. Гномы ошарашено смотрели на меня.
— Нет, — к Айрдгалу дар речи вернулся первым.
— Вы уже давно за меня все решили. К тому же не тебе, воин, мне указывать.
— Нет, девочка моя, это ты не поняла, — проговорил гном. Тяжело поднявшись со стула, он решительно подошел ко мне. Схватив меня за подбородок и заставив смотреть прямо в глаза, мужчина произнес:
— Ты останешься здесь. Будешь сидеть и ждать нашего возвращения.
— Зачем вам возвращаться? — недоуменно спросила я.
— За тобой, сокровище мое. За тобой, — его слова прозвучали как обещание. Я попыталась вырваться, но лицо было словно в тесках, нежных, но крепких. Вторая рука воина переместилась мне на талию.
— Отпусти, — в моем голосе была слышна паника.
— Никогда, — тихо произнес воин. Его лицо приблизилось…
— Айрдгал, остановись, — вмешался рыжебородый. Я впервые была благодарна ему.
— Не лезь, тан, — прорычал тот в ответ. Его пальцы сильнее сжали мой подбородок. Завтра появиться синяки.
— Послушай, Айрдгал. Ты выберешь любую потом. Но прошу только не эту.
— Я хочу ее, — почти промурлыкал мужчина и вновь наклонился. Но опять вмешался Гарбхан. Он вырвал меня из рук гара Хейма.
— Забылся, тан? — от тона, каким был задан вопрос, у меня по коже побежали мурашки. Я совершенно не понимала, что здесь происходило.
— Айрдгал, прошу тебя. Любую, — произнес рыжебородый.
— Нет.
— Но почему? В ней нет ничего такого. Обычная. Она обычная.
— Для нее поет мой источник, — неохотно проговорил он. Я же похолодела от слов гнома. У мага источник начинает петь только в одном случае, если рядом с ним его сердце. Любой человек может оказаться им. Но для мага такой человек все равно, что воздух. Магия источника усиливается от присутствия этого человека. Источник поет. Я попала.
— Айрдгал, у тебя же искорежена вся магическая структура, — вмешался гар Рейд.
— Она стала восстанавливаться.
— Все равно, найдем тебе другую, для которой будет петь твой источник, — убеждено сказал Гарбхан.
— Не выйдет. Я сначала тоже так думал. Мне сейчас совершенно ни к чему это. Но неделю назад мне приснились горы.
— И? — тихо спросил жрец. Я же физически ощутила, как гномы напряглись в ожидании ответа.
— Великая мать роняла слёзы, — после этих слов мужчина посмотрел на меня. Столько всего было в его взгляде, что не передать словами. Там я увидела гнев и нежность, отчаяние и страсть и многое другое. Этот взгляд сжигал.
— Кровь предков, — потрясенно выдохнул Гарбхан и как-то по-новому взглянул на меня. — Что же я наделал, старый дурак!
Все молчали. Даже благородная не лезла с не уместными вопросами. Хотя могу поспорить, она, так же как и я, ничего не поняла про сон гнома.
— Гарбхан, объяснись! — приказ был четок и ясен. На гара Фенда было страшно смотреть.
— Что ты помнишь из того дня, когда тебя принесли в башню? — уклончиво начал объяснять Гарбхан. При этом гном старался не смотреть в глаза Айрдгалу.
— Кто здесь объясняется, тан? Ты или я? — раздраженно осведомился гар Хейм. — И смотри в глаза, когда разговариваешь со мной.
— Я тоже виноват, — вмешался жрец.
— Что случилось, мне кто-нибудь объяснит? — прорычал воин. — Бродерэйд, докладывай!
— Когда вас принесли в башню, мой танар[3], вы были совсем плохи. Источник гара Рейда был исчерпан, а вам требовалась помощь. Тогда гар Фенд потребовал от целительницы исполнения своего долга, — все это гар Дар произносил, стоя на одном колене. — Но она отказалась. Еще в бою женщина применила боевое заклятие. Синее пламя уничтожило нападающих, и уже в башне ее накрыл откат. Вы маг и должны понимать, как расплачивается целитель за боевые заклятия. Тогда тан Фенд приказал гару Рейду применить "Длань предков".
— Вы сделали это? — поражённо спросил Айрдгал.
— Да.
В следующий момент произошло две вещи. Неуправляемая волна магической силы вырвалась из источника гнома, круша предметы в комнате. Нас отбросило к стенам, больно впечатав в них. Гном был силен, даже с поврежденной магической структурой. Страшно представить, что он мог сотворить в нормальном состояние. После чего Айрдгал зарычал. Это была неконтролируемая трансформация. Сейчас было не время и не место для его первого изменения. Но мужчина начал перекидываться.
— Остановите его! Сейчас нельзя! — прокричала я. Гному в его состоянии еще нельзя было менять блик. Он просто убьет себя.
— Как?! — гаркнул Гарбхан.
— Оглушите!
— Как?!
— У тебя заело, гном! Кто из нас воин?!
Просто потрясающе. Три мужика не знают, как оглушить четвертого. Первым оттаял Бродерэйд. Подскочив к Айрдгалу, он попытался ударить его по затылку. Против оборотня даже в момент трансформации — это глупо, а против мага тем более. Гнома вновь отбросило теперь уже ударом руки. Плюнув на инстинкт самосохранения, я подошла к Айрдгалу.
— Вернись, — ласково позвала я. При этом используя голос. Целителей первым делом учат обращаться с ним. Доброе слово и мягкая интонация творят чудеса не хуже магии.
— Моя, — проскрежетал он и схватил меня в охапку. Я почувствовала себя большой мягкой игрушкой в руках гнома. Не знаю, сколько мы так простояли, но через некоторое время гном спросил:
— Зачем тебе идти с нами?
— Я жить хочу, — пришлось разъяснить непреложную истину. — Отпусти меня, медведь.
— Никогда. Зря брыкаешься, только себя поранишь, — усмехнулся он.
— Отпусти. Я не могу разговаривать так.
— Хорошо, — разжал объятия гном. Я тут же отскочила от него на приличное расстояние.
— Больше так не делай.
— Буду. Но сейчас я хочу узнать причину, почему ты идешь с нами.
— Двойной откат мне не пережить, — пожала плечами я. — Решила помочь вам напоследок.
— Сейчас ты врешь, Ярогнева. Никогда не смей мне лгать!
— Я не должна отчитываться перед тобой, гном. Вы и так приперлись в мой дом не званными. Но вам показалось мало, и вы приговорили меня к смерти. Прежде чем в чем-то обвинять Гарбхана, подумай, как бы ты поступил на его месте.
— Ты права, — поморщился он. — Но самоубийство не выход.
— Я не собираюсь умирать, воин. Я не из тех, кто сдаётся под грузом обстоятельств.
— В любом случае, можно попытаться отсрочить откат зельями. Позже мы что-нибудь придумаем.
— Мои проблемы — это только мои проблемы, Айрдгал. Не лезь, — устало произнесла я, и, развернувшись, пошла к лестнице. Пора было ставить точку в этом бессмысленном споре. Чувствовалось, что гном не привык уступать, но и я не из тех людей, которое сдаются без боя. Уже на лестнице я услышала его слова:
— Поживем увидим.
Чердак меня встретил все тем же холодом и пустотой. Накинув платок на плечи, я села на любимый стул у окна. Мысли крутились вокруг гнома, а сейчас нужно было думать о другом. Выжить в Туманных топях — вот, что главное.
— Ярогнева, можно с тобой поговорить? — в чердачную дверь поскреблась благородная.
— Заходи, — устало выдохнула я.
— Ты уходишь? — первое, что спросила у меня Эдара.
— Ну?
— Бросаешь меня! — обвинила меня благородная. Хорошо, что я в этот момент сидела.
— Кто я тебе? Попутчица, не более!
— Но я думала…
— Что ты думала? Что я вечно буду опекать тебя?
— Нет, я надеялась, что ты проводишь меня до Академии Начал.
— Ты надеялась. Ясно. Обо мне ты подумала? Ты не забыла, что меня ожидает двойной откат?
— Я слабо представляю, что это такое.
— Хотя бы честно ответила, — вздохнула я. Прогресс был на лицо. Еще чуть-чуть и из благородной может что-то получиться. — Успокойся, я все продумала. В городе остановишься у моего брата. Он проследит, чтобы ты никуда не вляпалась. Да и сама постарайся не лезть. У него семья, ты же не хочешь детей оставить без отца.
— Правда можно остановиться у твоего брата?
— Правда. Я даже записку ему написала. Смотри, — с этими словами я достала из кармана помятый листок бумаги.
— Дай-ка, — выхватила у меня письмо благородная. — "Прошу присмотри за этой балбесиной. Ярогнева", — в комнате стало подозрительно тихо. — Балбесиной! — зашипела на меня не хуже змеи благородная.
