«Повезло» мне на последнем. Открыв подпертую вилами дверь, я вошел в полутемное помещение. Сперва я не понял, что там. Но когда глаза привыкли к полутьме…
Увиденное заставило меня отшатнуться назад и издать горлом неопределенный всхлипывающий звук.
Там были наши. Там ВИСЕЛИ наши. Они были прибиты к стенам сарая. Глядя на обрубки рук и ног, которые были прижжены, чтобы не истечь кровью, я перевел взгляд на корыто, полное отрубленных кистей рук и ступней ног. Парни были живы, я видел, как они смотрели на меня своими открытыми глазами. Закрыть они их не могли. Веки были срезаны.
Судя по голубым петлицам, четверо из шести были летчиками. Двое — пехотинцы.
— Сейчас, парни. Сейчас, — тихо бормотал я, рывком раздирая крючки на воротнике. Мне просто не хватало воздуха. Парни молчали. Кляпы не позволяли им сказать что-нибудь, но глаза были красноречивее слов.
— Я сейчас! Я… Я… Сейчас! Вы подождите. Я за нашими, — тихо пробормотал я и, пошатываясь, вышел из сарая.
То, что стало с сержантом милиции после того, как он попал в руки поляков, не шло ни в какое сравнение с увиденным сейчас.
«Нужно торопиться. Поляки могут забеспокоиться», — подумал я и, встряхнувшись, дозарядил пистолет патроном из запасного магазина. Теперь у меня было девять выстрелов.
Я как-то быстро пришел в себя и стал действовать со спокойствием робота, отключив все эмоции. У меня появилась ЦЕЛЬ.
Застегнув кобуру, сунул пистолет за пояс сзади, чтобы его можно было легко вытащить, и направился к туалету. Подойдя, привел себя в порядок и, изобразив на лице спокойно-скучающее выражение, вышел из-за сарая, поправляя на ходу ширинку комбинезона, как будто только что из туалета. Поляки, что наблюдали за мной, существенно расслабились.
— Ну вот он, а ты, Марек, раз пять хотел сходить проверить его! — со смехом сказал сержант Иванов.
Подходя к столам, где веселье шло полным ходом, я посмотрел на старика. И сразу понял, что сделал это зря: он обо всем догадался.
— Севка, что с тобой?! — удивленно спросил Кириллов, глядя на меня. Многие бойцы стали оборачиваться.
И под крик старика: «Марек!!!» — я выхватил из-за пояса ТТ и открыл огонь. Стрелял двойками. Две пули в дернувшегося Марека, две — в среднего брата. Потом поворот направо — и еще две пули в грудь хозяйки, которая испуганно застыла рядом с майором Тониным. Забрызгав майора кровью, она упала на спину.
«Шесть есть, осталось еще три!» — хладнокровно подумал я, считая патроны.
Прицелившись в спину младшего сына, выстрелил в него. Снова двойкой. И сразу же нажал на защелку, выкидывая из рукоятки пустой магазин. Полный запасной уже был у меня в руке и без задержки скользнул в рукоятку. Не передергивая затвор, я продолжил стрельбу.
Две пули в молодую польку, что кормила старшину, две — в двенадцатилетнего пацана, и как только я навел ствол на старика, оставив его напоследок, кто-то вцепился мне в руку.
Шок от моих первых выстрелов прошел, и пара бойцов из находившихся рядом кинулись ко мне, вцепившись в руку, поэтому первый выстрел по улепетывающему старику попал не между лопатками, а в поясницу, второй, в ногу ниже колена, третий в землю в трех метрах от старого ублюдка, четвертая — рядом со столом, чудом никого не задев, и последняя, пятая, под самые ноги.
Меня свалили на землю и, выкручивая руки, вырвали горячий от стрельбы пистолет. Пока меня вязали, я молча терпел.
Сбоку скрипел зубами старшина. Полька упала прямо ему на ногу, вызвав сильные боли.
— А ну отошли!!! — заорал рядом Иванов. Бойцы прыснули в стороны, и меня окатили ледяной колодезной водой.
Мат, что стоял вокруг, передавал все, что думают бойцы, не стесняясь Зиминой, подскочившей к старшине, с которого уже сняли подстреленную девку. Так они отходили от шока.
— Поставить его на ноги, — приказал подходивший майор, платком вытирая на ходу лицо и форму, куда попали брызги крови.
Меня рывком подняли, как будто куль с картошкой, и поставили на ноги. Встретив мой взгляд, Иванов отшатнулся.
— Севка, да что с тобой?
Схватив меня за воротник, Тонин заорал мне прямо в лицо:
— Ты что творишь, сволочь?! Зачем?!
Глядя прямо ему в глаза, я разлепил склеившиеся губы и безжизненным тоном сказал:
— Крайний сарай!
— Что?
— Крайний сарай, там наши, им нужна медицинская помощь!
Отшвырнув меня в руки красноармейцев, майор развернулся и в сопровождении десятка бойцов энергичным шагом скрылся за ближайшим сараем, повторяя мой путь.
— Отпустите меня. Я сесть хочу, — сказал я рябому, что держал справа. Переглянувшись, парни подвели меня к одинокому пеньку для колки дров и усадили на него, встав по бокам.
Стоящий на часах Васечкин прибежал, осмотрелся и убежал обратно на пост.
Почти сразу, как только я сел, кто-то закричал у сараев. Крики становились все громче и возмущенней. В них явно прослеживался накал страстей. Вот из-за угла сарая выбежал боец с зеленым лицом и выпученными глазами. Добежав до медички, он схватил ее за руку и силой потащил к остальным. Изувеченные парни нуждались в медицинской помощи.
Просидел я так где-то минут десять, пока не появился пошатывающийся Курмышев.
Хмуро посмотрев на хозяев хутора, он крикнул бойцам, что охраняли меня:
— Отпустите его!
Потирая затекшие руки и поглядев на бледного лейтенанта, развернулся и направился к столу — у меня почему-то появился зверский аппетит.
— Товарищ лейтенант, а что там? — с жадным любопытством спросил рябой боец, второй красноармеец тоже навострил уши.
— Страшно там, — глухо сказал Курмышев, садясь напротив меня.
Взяв лежащий на столе нож, что заставило напрячься окружающих, я отрезал себе кусок сала с прожилками мяса, положил его на хлеб и стал спокойно есть под взглядами присутствующих.
— Как ты можешь есть после того, что увидел?! — с недоумением спросил Курмышев, передергиваясь от воспоминаний.
Поглядев на него, я дожевал и ответил:
— Я уже и не такое видел, и заметь, тоже работа поляков.
В это время из-за угла появилось несколько человек и направились к нам.
— Это лейтенант Рощин и его экипаж. Из нашей эскадрильи, — глухо сказал младший лейтенант Сорокин.
— Мы думали, его «мессеры» еще там, у границы сбили, а оно вон как. Похоже, он на скорости перелетел на бреющем границу и где-то сел, а тут… Твари! Я их!.. — вдруг вскочив, заорал Сорокин. Но его так же скрутили, как и меня до этого.
Убедившись, что он немного успокоился, отпустили.
Посмотрев на него, я достал последний магазин с семью патронами и стал выщелкивать их.
Поставив шесть патронов рядом с Сорокиным, глухо сказал:
— Это парням, от меня.
— Да ты что?! Сдурел?! Да как тебе такое в голову могло прийти?! Сопляк! Мальчишка!!! — сразу же заорал он.
— Ты их видел? — спросил я у него спокойным, ровным тоном.
— Видел, — уже тише сказал он.
— Ты бы захотел жить ТАКИМ?
Сорокин молча склонил голову, постоял несколько секунд, развернулся и шатающейся походкой отправился к остальным в сарай. Рябой со вторым бойцом поспешили следом.
Около меня остался один Курмышев, который, звякнув стаканом, стал наливать в него самогон.
— Не советую, — хмуро посмотрев на алкоголь, сказал я.
— Почему? — спросил лейтенант, поднося полный стакан ко рту.
— Думаешь, парни просто так дали себя взять? Наверняка он «заряжен».
— «Заряжен»?
— Снотворное. Или еще что, — пожал я плечами, шинкуя дольками лук.
— А ведь некоторые успели хлебнуть, — припомнил он, ставя стакан обратно на стол.
Ел я, смотря в столешницу, поэтому не видел, кто подошел к столу, хотя шаги слышал. Подняв голову, я обнаружил стоящего рядом майора Тонина. Посмотрев на него, я вернулся к разглядыванию рисунка на скатерти, поведя мокрыми плечами.
Прочистив горло, майор постоял еще пару секунд, развернулся и направился обратно.
Подняв голову, я посмотрел на пустой стол. Патронов не было. Поглядев вслед майору, который медленно шел, ссутулив спину, я взял нож, встал и посмотрел на старика — тот был пока еще жив.
Я успел сделать к старику всего пару шагов под слова лейтенанта: «Не стоит, Вячеслав. Он того не стоит… Да, оставь нам хоть немного. Знаешь ли, тоже нервы не на месте…» — как услышал быстрые бухающие шаги. Обернувшись, увидел вбегающего во двор Васечкина с винтовкой в руках.
Заметив за столом Курмышева, он быстро доложил:
— Машина. Вроде сюда едет!
— Я гляну. Предупреди майора, — быстро сказал я лейтенанту. Идти к сараям у меня не было ну никакого желания. Хватит, насмотрелся. Молча кивнув, Курмышев вскочил и бегом скрылся за сараями, я же в это время, положив нож обратно на стол, энергичным шагом шел к воротам, от которых к лесу шла слегка заросшая дорога.
