Кратко и сбивчиво Астейн поведала о событиях в обители Святой Хранительницы Итенель, повергнув родственников в ужас. О гибели обители они уже знали от заезжих купцов, но кто мог предположить, что там окажется дочь Ингвальда!
Урсула крепко сжимала руку кузины, словно боясь, что та исчезнет. Вопросы верткими ящерицами рвались на язык, отталкивая друг друга:
– Как тебе удалось вырваться? Это ужасно! Они всех убили? Как же ты смогла добраться? Так ты еще не стала монахиней?
– Умолкни. Не заставляй Астейн жалеть, что ее не зарезали в обители, – сказала графиня, и Урсула подавилась очередным вопросом.
За спиной Ингерн появились ее сыновья – белокурый стройный Конрад и совсем еще юный Рауд, которого до сей поры Астейн не знала. Он был еще слишком мал, чтобы принимать участие в торговых операциях Эрхарда Смелого, когда семьи встречались в Хонгарде и Норхейме. Они встали чуть поодаль и сдержанно, как положено мужчинам, улыбались, снисходительно глядя на щебечущую сестру.
– Отец будет рад увидеть тебя после стольких лет. – Конрад, молодой человек двадцати одного года, пытался сохранять взрослую серьезность, соответствующую рыцарю и наследнику замка, но губы подрагивали и складывались в предательскую улыбку.
Это были далеко не все, кто встретил бездомную скиталицу во дворе. Чуть поодаль, держась за руки, стояли две златовласые копии Урсулы, лет десяти не более, – младшие сестренки-близняшки, Адальгис и Фархильд. Графиня оказалась весьма плодовита и рожала своему мужу на редкость крепких и здоровых детей. Будто бы духи предков кружили над головами отпрысков Эрхарда и его дражайшей супруги, отгоняя бесчисленные хвори и коварных демонов, увы, слишком часто воровавших души младенцев у менее удачливых родителей.
Молчаливыми стражами за детьми возвышались две девушки. Скромные коричневые платья выдавали служанок. Одна крупная, розовощекая и пышногрудая, настоящая деревенская красавица. А вот вторая… Ее тоже можно было бы назвать красивой, только красота эта отличалась странной болезненностью. Бледная, почти прозрачная, словно призрак с серебристыми волосами, она внимательно вглядывалась в незваную гостью.
Сердце Астейн сжалось и заныло: злая насмешка черной искрой мелькнула в глазах бледной служанки. Мелькнула, и тут же угасла, будто убоялась собственной дерзости.
С дядюшкой, графом Эрхардом, Астейн увиделась уже в зале огромной жилой башни, куда проводил кузину Конрад. Несложно было догадаться, что сумрачное помещение с гербами и огромным очагом предназначено для трапез. Тетя Ингерн и Урсула поспешили дать распоряжения прислуге на счет гостьи.
Дядя остался таким, каким она его запомнила: суровый пронзительный взгляд холодных серо-стальных глаз, густые брови, высокий лоб, тяжелая нижняя челюсть. В нем было много от хищника, готового в любую минуту броситься на свою добычу.
Поймав на себе его пристальный взгляд, Астейн похолодела. Нет, это исключено – он ничего не мог знать. Ингвальд бы ни за что не стал рассказывать, за что он проклял дочь.
Граф Эрхард поднялся из-за стола и направился к племяннице.
– Здравствуй, Астейн! Вот уж удивила, так удивила!
Девушка на мгновение задохнулась в жарких медвежьих объятиях. После голоса дяди любой другой голос показался бы мышиным писком. А уж свой собственный она вообще едва слышала и узнавала, ибо говорить не дыша была не обучена. Острожный шаг назад позволил избавиться от навязчивого острого запаха зверя и восстановить дыхание.
Громкий шум внезапно заполнил гулкое помещение, заставив девушку вздрогнуть, а графа сурово нахмуриться.
– Кто тут новая родственница? – раздался скрипучий старческий голос. – Покажите мне ее немедленно!
В зал вкатилась маленькая бойкая старушка, а вслед за ней заметно побледневшая Ингерн и едва сдерживающая смех Урсула. У Астейн создалось впечатление, что графиня пытается отловить пожилую даму и вернуть туда, откуда та явилась.
– Это Ута Ренсбургская, моя тетка, – быстро пояснил граф, пока старушка бодро пересекала обширное пространство зала. – Она рано лишилась мужа, мы не могли ее оставить… Но ведь семья должна держаться вместе и помогать друг другу в трудную минуту, не так ли тетушка?
Ута Ренсбургская бросила на графа насмешливый взгляд:
– Мой племянник никогда не забывает напомнить о безмерной доброте, проявленной к несчастной вдове. Милый Эрхард, я беспрестанно возношу молитвы о твоем здоровье! А ты, стало быть, наша новая родственница.
У старушки оказался живой пытливый взгляд и весьма цепкие пальчики, которыми она принялась зачем-то пощипывать и вертеть изумленную гостью.
– Мы здесь, в глуши, понемногу дичаем, – извиняющимся тоном проговорила подошедшая графиня Ингерн. – Тетушка, возможно жареные куропатки смогут заинтересовать тебя не меньше Астейн, да и ей не мешает подкрепиться.
Напряжение между Ингерн и Утой не могло не броситься в глаза, но бесприютной страннице удалось сделать вид, будто пережитые несчастья привели к полной потере слуха и зрения.
* * *
Как оказалось, явилась Астейн прямиком к вечерней трапезе. В зал уже занесли длинные столы. Статные девушки под началом среброкудрой молчаливой служанки со странным именем Айне разбрасывали по полу душистые травы и яркие осенние цветы. Потекли дразнящие ароматы меда, кислого вина, ржаного хлеба и жареного мяса. Граф что-то шепнул молодому курносому дружиннику. Тот важно кивнул, и через пару мгновений на столе появились глиняные кувшины.
– Он хочет блеснуть перед тобой, – шепнула Урсула.
Ее замечание стало понятно, когда в горло пролились первые капли красного вина. В тот же миг слезы замутнили и без того не слишком ясный от усталости взор, а во рту запылало жгучее пламя. Сидящая рядом Урсула захихикала:
– Он всегда приказывает сыпать специй не жалея, если к нам кто-нибудь приходит.
– Но что с вином? – в горле разгорелся настоящий пожар.
– Перец, – пояснила кузина.
Астейн воспользовалась кратким затишьем, и безо всякого стеснения набросилась на еду. В конце концов, беженке, проделавшей столь долгий путь, не пристало смущаться. Однако, голод не помешал украдкой изучать обстановку. Казалось, Хозяйка Леса или Предвечный Свет с Девой-Матерью излили на ее родственников все запасы красоты. По правую руку от графа Эрхарда восседала Ингерн. Пурпурная накидка и тяжелая золотая диадема придавали ей удивительно царственный вид. Незримый лед сковал тонкие черты ее лица, сделав их неподвластными времени. По левую руку от отца с важным видом сидел красавчик Конрад. В свои двадцать один он не уступал отцу ни в росте, ни в ширине плеч, но лицом все же походил на мать.
Рядом с ним, смешно копируя каждое движение старшего брата, примостился розовощекий четырнадцатилетний Рауд. Отрок с гордостью сообщил Астейн, что вскоре станет оруженосцем у какого-то благородного рыцаря, дальнего родственника графа Эрхарда. Конрад счел своим долгом тут же внести уточнение, что эти планы могут измениться в любой момент, ибо сей родственник сошелся недавно с Рутгером Хромым, младшим братом покойного короля, чем и заслужил немилость Форгейн Молчуньи. Кузен, возможно, рассказал бы еще немало интересного, но дядя бросил на него столь красноречивый взгляд, что тот лишился дара речи до конца трапезы.
Между Ингерн и Урсулой старенькая Ута Ренсбургская сосредоточенно разглядывала выставленную снедь. Мучительная борьба желаний и возможностей явственно отражалась в каждой морщинке воскового лица. Графиня, заприметив мучения пожилой родственницы, любезно посоветовала той ни в чем себя не ограничивать.
– Если ты надеешься, что я умру от несваренья, – проговорила Ута с набитым ртом, – то зря: Предвечный Свет уготовил мне длинный список земных дел.
В ответ Ингерн пробормотала что-то вроде «надеюсь, мы хотя бы перевалили за середину».
На другом конце стола беспрестанно шептались и хихикали Адальгис и Фархильд. За их спинами возвышалась плотно сбитая розовощекая девушка – служанка Гертруд. Вторая же, – Айне, – безмолвной бледной тенью неподвижно замерла за спиной графини, готовая выполнить любое распоряжение хозяйки. Астейн случайно стретилась с ней взглядом, и невольно передернулась: холодный, рыбий, он более подходил мертвецу, чем живому человеку с горячей кровью в жилах.
Напротив же оказался высокий и худой служитель Предвечного Света, жрец Каснар. Как пояснил граф – «почти член семьи». Белокожий, с тонкими чертами лица и небесно-голубыми глазами, он почти ничего не ел, зато оказался весьма приятным собеседником. Огромные глаза, форма ушей, тонкая кость и изящные манеры, указывали на примесь крови эльфов. Впервые девушке довелось видеть столь привлекательного жреца-полукровку. Ей казалось, что слуге Девы-Матери и Предвечного Света подобную наружность иметь не пристало. На родине дочки окрестных хуторян шептались, будто от любви эльфов и людей получаются очень красивые дети. Теперь Астейн могла убедиться в правдивости наивных детских рассказов. А еще, густо покраснеть, ибо Каснар невольно напомнил ей Ульвейна и их преступную связь.
