Очевидным образом все, что воспринимается разумом, основано на нейрофизиологических процессах, происходящих в мозге. Вопрос в том, способна ли сознательная интерпретация этих восприятий в свою очередь повлиять на лежащие в их основе системы химических взаимодействий. Некоторые ученые отвечают на этот вопрос утвердительно. Например, Роджер Сперри{35}, лауреат Нобелевской премии 1981 года за открытия, касающиеся функциональной специализации полушарий головного мозга, и первопроходец в изучении межполушарной асимметрии, считал, что хотя сознание и возникает благодаря электромагнитным свойствам мозга, в некоторых важных аспектах оно обретает независимость от своего источника и может само влиять на мысли и поступки.
Одна из хорошо изученных форм этого взаимодействия — стресс. Мерой стресса служат различные физиологические изменения, например, выброс адреналина, потение ладоней, расширение зрачков, усиленное сердцебиение, повышенное давление и т. д. Эти изменения ценны с точки зрения адаптации, поскольку подготавливают тело к борьбе или бегству в случае внешней опасности. Однако избыточный или затянувшийся стресс может причинить вред, нарушив внутренний баланс тела. Стресс усиливается от внешнего стрессового фактора, такого как подозрительный человек в темной аллее, аврал на работе или припухлость под мышкой. Обычно все это связывают воедино следующим образом: внешний стрессовый фактор вызывает стрессовую реакцию, которая, в свою очередь, если она избыточна, служит причиной ухудшения физического состояния. Некоторые делают из этого практический вывод о том, что для сохранения здоровья необходимо устранить внешние стрессовые факторы, будь то работа, жена или сломавшаяся машина.
Однако то, насколько сильным будет испытываемый стресс, зависит не только от стрессовых факторов. Есть много способов снизить воздействие внешних причин посредством управления сознанием. Например, хорошо известно, что стрессовая реакция часто включается, лишь когда опасность миновала. У воздушных стрелков во Вьетнаме на заданиях, когда они постоянно подвергались опасности, не наблюдалось физиологических проявлений стресса, однако по возвращении на базу их гормоны приходили в движение. Так происходило потому, что перед лицом опасности солдаты временно блокировали ее восприятие, а когда они возвращались на базу, понимание, что их могли убить, вновь допускалось в сознание, и тогда возникала паника. Немедленная стрессовая реакция была полезна древним воинам, сражавшимся копьем и мечом, а современные воины, сидящие в нашпигованной электроникой кабине вертолета, будут в большей безопасности, если сумеют до поры до времени сдерживать поток адреналина, поскольку неконтролируемая гормональная реакция может привести к катастрофе.
На силу стрессовой реакции влияет и то, как мы интерпретируем угрозу. Очень нервные люди или те, кто склонен к депрессии, обычно видят происходящее в более черном свете и реагируют на стрессовые факторы гораздо сильнее. Верно, что человек бывает склонен к депрессии вследствие генетической предрасположенности, но верно и то, что человек способен корректировать свое восприятие происходящего. Поэтому мы учим тому, что для сохранения здоровья нет необходимости менять внешние стрессовые факторы — достаточно изменить собственный разум.
Адреналин — один из гормонов, играющих ведущую роль в возникновении стресса, а от тестостерона зависит доминирование, то есть типы поведения, традиционно ассоциируемые с мужским началом: стремление покрасоваться, хвастовство, фанфаронство, агрессивность и драчливость. По-видимому, это химическое вещество сформировалось в процессе эволюции, дабы гарантировать, что мужчины, наделенные им в большей степени, чем женщины, будут защищать свое потомство и территорию от всевозможных вторжений. По данным исследований, в группах приматов у доминантного самца обычно самый высокий уровень тестостерона, а у кротких особей — самый низкий. На основе этого наблюдения можно экстраполировать, что тестостерон неким образом связан с установлением социальной иерархии и стратификации.
Отсюда напрашивается и другой вывод — что тестостерон вызывает доминирование и поведение мужского типа. Возможно, отчасти это и справедливо, но верно и обратное, а именно то, что поведение и восприятие изменяют физиологию. Если взять боязливого самца обезьяны, находящегося в своей группе в самом низу мужской иерархии, и поместить его в группу одних лишь самок, он станет более самоуверенным и уровень тестостерона в его организме возрастет. И наоборот, если доминирующего самца с высоким уровнем тестостерона забрать из его группы и поместить в другую, с уже полностью сформировавшейся структурой доминирования, ему придется удовлетвориться более низкой ступенью иерархии, и, как следствие, его уровень тестостерона снизится. Очевидно, что доминирование не просто отражает гормональный уровень: воздействие окружающей среды и восприятие собственного положения на ступенях иерархической лестницы также играют роль в сложном круговом причинном взаимодействии.
Стоит добавить, что иерархия доминирования у приматов создается не из-за того, что самые «крутые» самцы побоями подчиняют себе других. Нередко дело обстоит как раз наоборот: уходя от конфронтации, более смирные животные позволяют более самоуверенным занять доминирующее положение. Какие выводы можно сделать из этого в отношении эволюции человека? И у нас гены и гормоны влияют на темперамент, а темперамент в значительной степени определяет социальный статус. В некоторых организациях, таких как морская пехота, железнодорожные компании, Американская федерация труда — Конгресс производственных профсоюзов или General Motors, более высокий уровень уверенности в себе, возможно, способствует продвижению по карьерной лестнице, но, скорее, лишь потому, что менее бесцеремонные типы подчиняются более напористым. А с установлением иерархии поведение, мыслительный процесс и, предположительно, гормональный уровень, характерные для разных позиций, укрепляют уверенность в себе доминирующих и покорность подчиняющихся.
Эта модель, однако, не является неизменной. С появлением новых ценностей и правил организации люди иного склада могут получить возможность добиться уважения и власти, что, в свою очередь, будет иметь физиологические последствия. В определенной мере это уже произошло благодаря программам позитивной дискриминации, продвигающим на ведущие позиции все больше женщин. Даже General Motors и Conrail уже осознали, что организационные принципы, подходящие стаду бабуинов, могут оказаться не слишком эффективными в управлении сложной корпорацией.
Если тестостерон и другие химические вещества побуждают мужчин следовать ассертивной модели поведения, выбранной эволюцией для «сильной» половины человечества, то эстроген регулирует поведение другой — «слабой» — половины. Большую часть эволюционной истории гендерная специализация была достаточно проста: мужчина должен был производить, женщина — воспроизводить. Производство было связано преимущественно с охотой и защитой от врагов, и у мужчин выработались гормоны, нужные для этих целей. Воспроизводство же подразумевало необходимость родить здоровых, сильных детей и вырастить их, и именно на это настроился женский организм. В то время как мужские гормоны приходят в действие, если внешняя угроза конфронтации требует быстрого силового ответа, женские следуют связанному с репродуктивным циклом внутреннему ритму. Андрогены и эстрогены у женщин, позволяющие им принимать ухаживания мужчин, помимо прочего учат их критическому и избирательному подходу, чтобы найти себе наилучшую пару. После оплодотворения (мы говорим о миллионах лет, когда взрослые женщины почти постоянно были беременны) гормоны помогали расположить будущую мать к защитному, опекающему поведению.
Воздействие как мужских, так и женских гормонов не всегда приспособлено к современному социальному окружению. Женские репродуктивные циклы все еще действуют, однако они по большей части утратили свое значение в технологических обществах, где женщины зачинают лишь раз или два в жизни. А ведь до недавнего времени женщины проходили через множество зачатий, чтобы в конце концов сохранить одного или двух детей. Двести пятьдесят лет тому назад у матери Людовика XVI{36} за 14 лет брака было 11 выкидышей и родилось 8 детей, при этом из пяти ее сыновей выжил только один. Для миллионов лет эволюции человека это довольно типичная ситуация. Но сегодня благодаря низкому уровню детской смертности ежемесячные приготовления к беременности стали практически бессмысленны. Особенности женского поведения, связанные с менструальным циклом, кажутся капризами, а мужская, вызываемая тестостероном «крутость» постыдно неуместна в зале заседаний или в научной лаборатории.
