Полковник бросил карандаш на стол и резко выпрямился:
— Случись такое… Это — гибель комбината, гибель порта, гибель многих тысяч советских людей! Вот тебе, Иван Ефимович, и парфюмерия!
Куда девался геолог?
Отряд поднялся рано. Было тихо и прохладно. Над озером стлался туман. На отяжелевшей траве блестели капельки росы. Дым от костра столбом тянулся вверх. Это предвещало хорошую погоду на день.
Поеживаясь от утренней свежести, ребята спешно умывались и торопились к веселому костру, где уже закипала в ведре вода для какао.
Галя Пурыгина чистила колбасу, Ваня Горелов открывал перочинным ножом банки со сгущенным молоком.
Вера Алексеевна, растирая лицо вафельным полотенцем, остановилась возле шалаша, взглянула на грушу, на которой висел вчера мешок Матвеева, и задумчиво проговорила:
— Как будто бы и не приходил, а мешка нет… Странный человек. Исчез и даже не предупредил. Тебе не говорил Иван Иванович вчера, куда он пойдет? — спросила она Сбитнева, копавшегося в своем рюкзаке.
— Нет, не говорил. Он вчера был какой-то чудной, — Сбитнев поднялся. Всю дорогу на гору очень торопился, молчал и злился. А через пять минут, когда вернулся с горы, — опять стал веселый и спокойный.
— С какой горы? Вы на осыпи были?
— Никакой осыпи я не видел. Иван Иванович отдал мне молоток, а сам даже не посмотрел на камни. Наверх взошел и быстро вернулся. Потом сразу заторопился обратно. Мы только у памятника Ване Пронину немного задержались. Тут он опять почему-то разозлился. Потом сказал: «Почтим память героя!» Вот и все. Ну, а когда спустились вниз, он остановился вон в тех кустах и сказал, что подойдет через минуту. Больше я его не видел.
— Да, действительно странно, — проговорила учительница. Ее серые глаза насторожились, в уголках рта появились резкие складочки.
Наскоро позавтракав, отряд двинулся вверх по склону горы. Идти было тяжело. Ноги, натруженные за прошедший день, побаливали.
Подъем был крут. Часто делали привалы. Несмотря на то, что застоявшийся воздух на теневой стороне горы был холодный, у ребят на лбу выступила испарина.
Так, с частыми остановками, шли минут сорок. Наконец, лес поредел, и, пробравшись через кустарник, отряд вышел на плоскогорье, щедро освещенное утренним солнцем.
Ребята в изнеможении опустились на каменистую почву, поросшую сочной травой.
Перед их глазами открылась живописная картина. Лесистые горы чем дальше, тем становились прозрачнее. Издали панорама гор и плоскогорья казалась пушистым зеленым ковром, собранным в мягкие складки. Передний краем гигантский ковер опускался в море.
Лес слабо парил. Погода была ясной. Одно облако кольцом обвивало далекую гору, отчего казалось, что вершина горы повисла в воздухе.
В ущелье, откуда поднялся отряд, еще плыла седоватая дымка. Озера отсюда не было видно.
А на противоположной стороне ущелья, у самого края плоскогорья, на каменном постаменте возвышался, сверкая на солнце золотом звезды, памятник Ване Пронину.
Отдав салют обелиску, отряд двинулся по направлению к морю.
Шли больше часа. Нагорье было слегка всхолмленным. Кое-где зеленели небольшие заросли леса и кустарников. На холмах почти не было растительности, зато ложбины между холмами заросли густой и сочной травой.
Вера Алексеевна, как и прежде, рассказывала ребятам о том, что их окружало, но Сбитнев заметил, что она совсем не улыбалась. Исчез ее прежний задор, и по лицу то и дело пробегала тень скрытой тревоги.
Только однажды Вера Алексеевна засмеялась.
Ребята давно заметили впереди пасущуюся отару овец. Подойдя ближе, все удивились: овцы были каменные, из серого, с синеватым оттенком известняка. Даже вблизи эти камни поразительно напоминали лежащих и стоящих в разных позах животных. Тузик, бегавший между застывшими каменными овцами, усиливал это впечатление.
Всюду в камнях виднелись глубокие овальные отверстия. Некоторые камни были продырявлены насквозь и просвечивали.
— Что это, их шашель, что ли, побил? — с веселым недоумением спросила Оля Пахомова.
Вот тут-то Вера Алексеевна и засмеялась, но как-то не от души, и учительским тоном спросила:
— Как образовались эти камни, кто скажет?
— Вода разъела, — ответил Коркин.
— Правильно! Вода, в которой всегда есть углекислота, — злейший враг известняковых гор. Она разрушает их ежедневно и ежечасно. Видите, какие здесь прекрасные луга, — указала она на долину, — но скот пасти можно далеко не везде, потому что нет воды.
— Но ведь бывают же дожди, ливни?! — изумилась Оля Пахомова.
— Бывают. Но вода моментально, как через решето, уходит в землю. Там, внутри этих гор, сотни каналов, галерей, есть подземные залы, озера, протекают реки. Это плоскогорье приносит жителям Крыма очень большую пользу. Оно собирает и распределяет атмосферную влагу и поит ею весь полуостров. Здесь берут свое начало множество речек, текущих и на север и на юг, — объясняла Вера Алексеевна.
Этот рассказ взволновал ребят, и они еще долго оглядывались на застывшую каменную отару, тщетно ожидавшую неуловимой воды.
С севера подул свежий ветерок. Впереди отряда, возле горбатой горы, стали сгущаться облака, превращаясь в тяжелую свинцовую тучу.
— Как бы дождь не пошел, — опасливо проговорила Галя Пурыгина.
Ребята то и дело посматривали в сторону горы; оттуда доносился глухой рокот.
Вновь набежавший ветер дохнул влагой. А фиолетовая туча клубилась, все больше и больше окутывала и вот уже совсем скрыла горбатую гору. Все чаще погромыхивал гром. Казалось, это гора, отгоняя тучу, недовольно бормочет и шевелится, задевая каменными боками соседние горы.
Но вот ветер стал рвать тучу на небольшие лоскуты и уносить их в сторону моря. Через полчаса от нее остались только жалкие хлопья. Гора успокоилась.
Отряд спускался все ниже и ниже. Теперь уже с южного склона плоскогорья хорошо был виден извилистый берег моря.
Входя в глубокое ущелье, ребята услышали какой-то шум. Чем дальше они шли, тем шум становился сильнее. Наконец, между деревьями, прямо перед собой ребята увидели водопад.
Падая с пятиметровой высоты, поток ревел, разбиваясь об огромные камни на мириады брызг.
— Дождь поднял воду, — стараясь перекричать рев водопада, громко сказала Вера Алексеевна. — Как бы не снесло мостик.
Вслед за учительницей пионеры поспешно поднялись по камням вверх и метрах в шестидесяти выше водопада увидели зыбкий, из трех жердей, мостик, переброшенный с берега на огромный валун.
Начали переправляться.
Большинство ребят смело переходили по пружинящим жердинам на валун, а затем, прыгая с камня на камень, достигали противоположного берега. Задержка получилась с Галей Пурыгиной. Несколько раз она всходила на мостик, но, взглянув вниз, где совсем близко под ногами двигалась мутная пузырчатая вода, боязливо отступала назад.
— Не смотри на воду, гляди на меня! Ну, смелей, смелее, решительней! — подбадривала ее с валуна Вара Алексеевна.
Наконец, девочка робко прошла до половины мостика и бегом проскочила оставшееся до учительницы расстояние.
— Вот и все! А ты боялась, — подхватила ее Вера Алексеевна и, помогая прыгать с камня на камень, повела к берегу.
По мостику стал перебираться Коркин с Тузиком на руках. Он сосредоточенно смотрел на жерди, выискивая место, куда ступить. Сзади за ним наблюдали Сбитнев и Шумейкин.
— Смотри, смотри, как Ягодка идет! Трусит, как девчонка, — толкнул Сбитнева Шумейкин. — Пугнем его, а, Витя?
Глазки Шумейкина недобро загорелись, уголки большого рта поплыли к ушам.
Когда Коркин дошел до середины мостика, Шумейкин озорно подмигнул Сбитневу, взбежал на упругие жерди и слегка подпрыгнул на них.
Коркина подбросило. Балансируя всем телом, он закачался из стороны в сторону, оступился, выронил Тузика и, взмахнув руками, свалился в поток.
Ребята, видевшие его падение, в ужасе закричали.
Вера Алексеевна оглянулась, изменилась в лице, рванула с плеч лямки рюкзака. Но Сбитнев опередил ее. Бросив Шумейкину под ноги мешок и фуражку, он прыгнул с берега в воду.
Окунувшись с головой, Коркин вынырнул, проморгался и попытался плыть. Но тяжелый рюкзак и намокшая одежда сковывали его движения, тянули вниз. Коркин стал изо всех сил махать руками, стараясь удержаться на поверхности.
Руки путались в ремнях фотоаппарата, натыкались на всплывшие термосы. Лицо то и дело закрывала висевшая на шнурке шляпа. Поток все быстрее и быстрее относил Васю вниз по течению.
— Спасайте! Спасайте! — метался на берегу Шумейкин.
А с другого берега неслись голоса:
— К камням прибивайся, Вася.
— К берегу греби, к берегу!
Но Коркин не понимал, что ему кричали. Испуганные голоса сливались в одно протяжное «а-а-а-а». Впереди нарастал гул водопада, на дне глухо перестукивали камни. То и дело ногами мальчик нащупывал их, на мгновенье упирался, но вода неумолимо тащила его дальше.
