Однажды Немек Бартович вбежал в класс, размахивая газетой. А в газете было напечатано, что Пшегонь Костик — их Костик! — выиграл палатку. Костик прочел — и глазам не поверил. Но сомнений быть не могло: все сходится — и фамилия, и имя. И он поспешил поделиться с Марцином радостной новостью. Тот в первую минуту пожалел, что сам не принял участия в конкурсе. Вдруг бы тоже выиграл что-нибудь? Несколько книг прочесть — еще куда ни шло, а вот мнение о них свое написать, нет, на такой подвиг он не способен! Лучше по парку побегать, по набережной Вислы или просто по улицам прошвырнуться. Хорошо, хоть Костик выиграл, не зря, значит, старался.
Новость молниеносно разнеслась по классу. Газету рвали друг у друга из рук. И скоро от нее остался мятый клочок бумаги, где было напечатано это потрясающее сообщение.
Ребята забеспокоились: а вдруг Костик не успеет получить палатку? В газете прямо сказано: победителей конкурса просят возможно скорее явиться в редакцию за получением награды.
— Может, уже поздно? — высказал опасение Собирай. — Номер вышел вчера. Что, если ты опоздал и все уже расхватали? Вот жалость-то!
— Отпросись у Томаша, — посоветовал Бирюковский. — Покажи газету, там черным по белому напечатано: явиться возможно скорее. Значит, надо мчаться на всех парах, иначе на бобах останешься.
— Что ты мелешь! — перебил рассудительный Немек. — Это тебе не какая-нибудь лавочка, а солидная газета.
— А ошибок, по-твоему, не бывает? Выиграет кто-нибудь рюкзак, а возьмет палатку.
Не на шутку встревоженный Костик показал Томашевскому газету. Тот прочел, поздравил Костика и велел садиться на место. Кто-то заикнулся, что Костик может опоздать.
— Палатка не заяц, в лес не убежит, — пошутил учитель. — Урок тоже не заяц, но минуты бегут, и времени остается в обрез.
И он вызвал к доске Эву.
До конца, не считая географии, еще целых два урока! Но нет худа без добра. За это время Костик немного успокоился и подумал, что идти всем скопом за палаткой не стоит. Не лучше ли пойти с кем-нибудь из взрослых? Надо дома посоветоваться.
Когда он сообщил об этом ребятам, все были разочарованы. Не обошлось без ехидных замечаний вроде того: даст ли он вообще взглянуть хоть одним глазком на свою палатку.
— Как же, дождешься от него! О себе только думает. Эгоист!
— Что он, что его дружок Марцин — два сапога пара!
— Все только для себя, а для коллектива — ничего, — съязвила Эвка. — Эгоисты! Индивидуалисты!
* * *
Обвинение в эгоизме задело их за живое. Они считали его несправедливым. Не их разве публично похвалила преподавательница биологии, когда они собрали больше всех листьев для компоста. Наломали спину — будь здоров! Каждый день в Уяздовский парк бегали. С тех пор биологичка к ним благоволила.
Куча компоста за футбольным полем служила наглядной иллюстрацией к одному из разделов программы, и, кроме того, с ней были связаны заветные мечты учительницы о пришкольном саде. Но пока там, кроме компоста, виднелся только песок да бурьян.
Биологичка — пожилая женщина в больших роговых очках — ходила всегда с вместительной сумкой. Туда она складывала разные «удивительные» находки: корни причудливой формы, веточки с цветами или ягодами, образцы древесных наростов. Были там и оригинальные брошки из косточек, бусы из рябины и тому подобные «редкости».
Ребята любили ее и не боялись получить по биологии плохую отметку. Даже распоследние тупицы и лодыри получали у нее тройки: наводящими вопросами она умела выудить то немногое, что они знали. Но при этом была справедливая и никогда не сказала бы про Костика с Марцином, что у них… как это?.. ага, «высоко развито чувство ответственности», будь это не так.
А Эвка говорит: «Эгоисты!..»
Подойдя к дому, где помещалась редакция, они к величайшему своему удивлению увидели там Бирюковского и еще двоих ребят из их класса. Вот тебе на! Напрасно, значит, пошли они в другую сторону, сделав вид, будто им не к спеху. Напрасно сделали огромный крюк в надежде спокойно, без свидетелей осмотреть палатку.
— Не жалко вам калории да время тратить, — подшучивал Бирюк. — А мы шпарили напрямик. Ждем-ждем, а вас все нет. Ну, Костик, пошевеливайся!
Сверток с палаткой оказался тяжелым и объемистым. Несли палатку по очереди, а когда притащили к Костику во двор, помощники решительно потребовали тут же ее поставить.
Как ни уговаривал Костик подождать до воскресенья и разбить палатку в более подходящем месте — в асфальт даже колышков не вобьешь! — они ни в какую. Особенно неумолим был Бирюк.
— До воскресенья далеко! Твоя мать десять раз успеет тебя убедить, что стиральная машина важнее палатки. Только ты ее и видел! Уж я-то предков знаю! Давай разворачивай!
Палатка была великолепная! Зеленовато-желтая, она выглядела на сером асфальте точно экзотический цветок. Все ребята, сколько было во дворе, сбежались поглазеть на нее. Каждому хотелось потрогать, подержаться за натянутые тросы. В середке прямо, как мачта, стояла опорная стойка. Над входом — навес от дождя. Два оконца из плексигласа задергивались занавесочками. Сбоку — карманы для разных мелочей. И даже пол: прочный, влагонепроницаемый. Осмотр, сопровождаемый все новыми открытиями, продолжался долго.
Когда ребята наконец ушли, Костик с Марцином свернули палатку, отнесли домой и положили в передней под вешалкой — больше было некуда.
— Я скажу, мы выиграли палатку с тобой на пару, ладно? — с плохо скрываемым беспокойством попросил Костик.
— Зачем?
— Знаешь… Бирюк прав. Как-то за кроссворд меня премировали проигрывателем. Алиция его охаяла, снесла в магазин, немного приплатила и обменяла на другой, побольше. И теперь считается, что проигрыватель ее.
— Ладно. Делай, как знаешь. Тебе видней. А что, если поставить ее в комнате? Можно к шкафу, к дивану привязать… — озираясь по сторонам, предложил Марцин.
Пришлось вынести стулья и отодвинуть стол. Только тогда удалось разбить палатку, привязав ее к чему попало: к дивану, к ножкам шкафа, к столику, на котором стоял проигрыватель и приемник, к полке с книгами. Но вот она поднялась во всей своей красе!
Взяв с дивана подушки, приятели с комфортом устроились под высоким и просторным гостеприимным кровом.
* * *
Дискуссия, как известно, — это обмен мнениями, которые могут совпадать или не совпадать. И даже лучше, если они не совпадают, ибо в споре рождается истина. Проводить дискуссию можно где угодно: в зале, в комнате, на открытом воздухе. Хуже, когда место оживленной дискуссии — одноместная палатка, в которой помещается двое мальчишек.
А так именно и произошло. Спор начался с того, в чем конкретно заключается самовоспитание, выработка характера. И тут мнения разошлись.
Костик необходимым условием считал помощь по хозяйству. Марцин категорически возражал:
— Общественная работа — другое дело! А с эксплуатацией в семье надо бороться всеми доступными средствами. Умение увиливать — тоже признак характера.
— Вопрос только, какого? — поддел его Костик.
Кто первый сгоряча нанес удар по челюсти партнера, неизвестно. Но дальше события развивались с молниеносной быстротой. И перед глазами мальчишек в зеленовато-желтой палатке замелькали красные круги.
Они не слышали, как опрокинулся столик, как упала и разбилась вдребезги ваза с цветами, как с полки посыпались книжки. Не помня себя, катались они по полу и мутузили друг друга. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы их не привел в чувство громкий крик Алиции:
— Что здесь такое?!
— Вы что тут натворили? — спрашивала рассерженная мать, показывая на перевернутую мебель, на книги, валяющиеся на полу, и на осколки вазы в луже воды.
Ребята испуганно озирались, словно в поисках виноватого. В пылу «дискуссии» они не заметили, как палатка рухнула и была теперь похожа на кучу тряпья.
— Ма… мамочка, — проговорил Костик, заикаясь, — это палатка… Походная палатка…
— Сейчас же это уберите! И чтобы я ее больше не видела! Идем, Алиция, на кухню! Не желаю видеть этих варваров! Походная палатка! Походы! Погоди, я тебе покажу походы!
— Моя любимая ваза!.. — причитала Алиция, поднимая с пола ветку сирени. — Я тебе этого не прощу!
Когда они привели кое-как комнату в порядок, Марцина выставили вон вместе с палаткой, сказав напоследок, чтоб его ноги здесь больше не было. Потому что без него никогда не дошло бы до такого безобразия.
* * *
О памятнике Сенкевичу снова заговорили — поводом послужила заметка в «Вечернем экспрессе». В ней сообщалось, что ученик одной варшавской школы жертвует свой выигрыш в спортлото в размере 150 злотых на строительство памятника своему любимому писателю — Генрику Сенкевичу, и призывает поддержать его почин. По просьбе юного почитателя Сенкевича фамилию его редакция не напечатала.
