«Черные дешевле машин»
Вскоре после прибытия в Южную Африку я поехал туда, откуда она ведет свою историю, — в Кейптаун. На мой взгляд, в мире найдется немного столь же своеобразных и внешне красивых городов, как Кейптаун, город на южной оконечности огромного континента, у подножия высоких гор, овеваемый свежим океанским бризом.
Мятежи, голод, неуверенность в завтрашнем дне. Да, все это есть в сегодняшней Южной Африке. Но есть и цветущие палисандровые деревья, покрывающие город нежно-голубым покрывалом и отвлекающие от тягостных мыслей. Подобно тому как музыкант, играющий на цитре, заставляет струны рыдать и смеяться, Соуэто и Кейптаун вызывают в душе человека отчаяние и умиротворенность, в которую, увы, среди тропического великолепия природы тоже врывается тревога.
На вершине Столовой горы я наблюдал за немолодой белой женщиной, любовавшейся панорамой города и мыса Доброй Надежды. Она провела на смотровой площадке около часа, а когда направилась к фуникулеру, ее лицо отражало бурю противоречивых эмоций. В вагончике мы разговорились.
— Вам трудно понять мои чувства, когда я поднимаюсь сюда. Все, что я вижу вокруг, заставляет еще острее почувствовать, как я люблю эту страну. Не меньше, чем чернокожие, цветные или твердолобые африканеры. Еще есть время мирно разрешить наши проблемы. Должно быть...
Увы, время, кажется, истекает. Даже в Кейптауне. Всего за несколько недель до моего приезда толпы цветных (1 По законам апартеида все население ЮАР разбито на расовые группы: «белых», «банту» (черных), «азиатов» и «цветных» (лица, рожденные от брака белых с представителями других групп).) штурмовали центр города, били стекла, поджигали автобусы и камнями и бутылками в буквальном смысле слова бросали вызов полицейским винтовкам. В последующие дни напряженность вылилась в беспорядки в «тауншипах». Только за одни сутки число убитых достигло шестнадцати человек.
Беспорядки, сопровождавшиеся необычным накалом страстей, явились неожиданностью для белых: прежняя пассивность цветных истолковывалась как свидетельство того, что они примирились со своим положением. В 1968 году цветное население было лишено права выдвигать своих депутатов, правда белых, в парламент, и это, как утверждают, было катастрофической по своим последствиям ошибкой националистического правительства. Хотя бы потому, что к концу столетия число цветных в Южной Африке, вероятно, удвоится и составит 4,7 миллиона человек.
В попытке приглушить недовольство цветных правительство поспешно объявило о некоторых послаблениях, которые оно намерено дать этой группе. Тем временем белые жители Кейптауна стали выстраиваться в длинные очереди у оружейных магазинов, подтверждая свою репутацию самого вооруженного гражданского населения в мире. В отличие от большинства других районов Южной Африки мыс Доброй Надежды и его окрестности бедны полезными ископаемыми. Экономика этого района базируется прежде всего на сельском хозяйстве, включая выращивание винограда для производства вина. Сегодня виноградники занимают там многие тысячи акров. Мне довелось посетить одну из ферм неподалеку от Стелленбоша, причем нужно самому видеть такие фермы-поместья, чтобы до конца понять сущность, я бы сказал, цепкой привязанности африканеров к своим владениям. Представьте себе внушительный особняк в старом голландском колониальном стиле, построенный лет двести назад, который укрылся от палящего солнца в тени эвкалиптов. С веранды открывается изумительный вид на молодую зелень виноградника, занимающего больше трехсот гектаров. Впрочем, судя по высказываниям Барри Шрайбера, сына владельца фермы, его куда больше интересуют чисто практические соображения. Например, то, что в хозяйстве работает двадцать пять цветных. «У нас здесь фермер скорее наймет лишние рабочие руки (конечно же, не белые), чем купит машину», — добавляет он. Как и на большинстве ферм в Южной Африке, небелый батрак получает очень мало денег, но зато хозяин кормит его и дает кров. Иногда ему даже разрешается жить на ферме вместе с семьей.
Вообще сельское хозяйство ЮАР — это та отрасль, которая больше всего использует труд африканцев. «Любой черный, если он не может найти работу, всегда может наняться на ферму белого», — заверил меня С. Дж. П. Сильерз, директор Сельскохозяйственного союза ЮАР. Лет восемь назад на фермы белых в качестве батраков направляли даже арестованных африканцев. Эта практика была прекращена в результате возражений тех стран, куда Южная Африка экспортирует сельскохозяйственную продукцию.
Правда, Сильерз утверждает, что «это делалось вовсе не для того, чтобы использовать принудительный труд, а только с целью перевоспитания заключенных».
Сегодня в ЮАР насчитывается несколько фермеров, чьи доходы ежегодно превышают миллион долларов. И это в стране, где для обработки пригодно лишь пятнадцать процентов земли! Но они имеют под рукой неограниченное количество дешевой рабочей силы.
...У себя на ферме в провинции Наталь Франс Гроблер занимается разведением скота. До нее было еще много миль, когда я заметил в небе высокие, столбы дыма. Подъехав ближе, я увидел, как ветер гонит по пастбищу полосы огня. Сам Гроблер расположился на холме, откуда руководил тушением пожара. По его словам, это черные специально подожгли пастбище.
— Я просто не могу понять, почему они настроены против меня, — сказал он, стирая с лица пот. — Я же хорошо обращаюсь с моими рабочими. Они получают по два с половиной ранда в день плюс еще питание, одежду и ночлег. Я даже разрешаю им пасти свой скот на моей земле. Невольно создается впечатление, что, если пытаешься помочь им, они считают это признаком твоей слабости. — Он опять отер обильно струившийся пот рукавом рубашки. — Вы знаете, кто стоит за всем этим?
Я ответил, что не имею ни малейшего представления.
— Коммунисты. Это коммунистический заговор, — убежденно сообщил Гроблер.
Среди многих белых стало привычным делом обвинять в нынешней напряженности и волнениях коммунистов. Они указывают на Анголу, где на улицах висят портреты Ленина, а книжные магазины полны марксистской литературы. Они приводят в качестве примера и другую бывшую португальскую колонию — Мозамбик. Родезия пока еще, слава богу, остается буферным государством, но и там, по их мнению, дело идет к установлению власти черного большинства. Даже Юго-Западная Африка, или Намибия, бывшая германская колония, которая находится под контролем ЮАР с 1920 года, стремится к независимости. Вот и получается, что Южная Африка вдруг оказалась открытой ветрам перемен.
— Я не верю, что Южная Африка с военной или экономической точек зрения сможет противостоять объединенному давлению со стороны стольких враждебных соседей. Освобождение Анголы и Мозамбика оказало на наших африканцев огромное воздействие, — сказал Алан Пэйтон. Известный автор книги «Плачь, любимая страна» ясно дал мне понять, что годы — ему исполнилось семьдесят четыре — не притушили его энергию, он по-прежнему остается непримиримым критиком апартеида и националистического правительства.
Мы беседовали в его кабинете, из окна которого видны пригороды Дурбана. Пэйтон со всевозрастающим гневом говорил о националистах-африканерах и их попытках обеспечить превосходство белых и расовую сегрегацию с помощью различных законов и постановлений.
— Совершенно ясно: какие бы шаги ни предпринимал Форстер, он все равно будет упрямо цепляться за «раздельное развитие». Если же белый слишком активно выступает за социальную справедливость, он почти наверняка подвергается репрессиям на основании Закона о внутренней безопасности.
По словам Пэйтона, больше сорока его друзей и знакомых подверглись домашнему аресту.
— Знаете, что это значит? Смерть при жизни. Вас ограничивают в передвижении. Вы не можете поступить в учебное заведение или на промышленное предприятие. Вы не имеете права встречаться одновременно более чем с двумя знакомыми, то есть лишены возможности даже в бридж сыграть. Сам я, правда, никогда не был под домашним арестом. Почему? Наверное, потому, что у меня достаточно друзей за границей.
В книге Пэйтона есть немало пророческих наблюдений. Но сегодня автора постоянно преследует тревога, которую высказал зулус-священник, ехавший в Иоганнесбург в поисках своей сестры и ее сына: «Я боюсь, что однажды, когда они (белые) сочтут возможным обратиться к нам с любовью, то обнаружат, что мы относимся к ним с ненавистью».
Я спросил писателя, найдется ли белым место в Южной Африке, если ею будет править большинство, то есть африканцы.
— Все зависит от того, каким путем большинство придет к власти. Если это произойдет в результате консультаций и переговоров, опасность для меньшинства будет минимальной. Но стоит белой армии и ВВС потерпеть поражение, как власти белого меньшинства придет конец. За этим последует массовое бегство белых из страны. Конечно, наиболее бедные из них, вероятно, будут приняты новым обществом без всяких препятствий, но белым богачам в нем не удержаться.
