Тропинка вывела нас к широкой и хорошо сохранившейся дороге, которую словно вчера засыпали белым гравием..
Дорога тянулась вдоль забора, и нам не оставалось ничего иного, как следовать по ней.
С тех пор, как мы вышли из леса, девушка отчего-то сникла и больше не выглядела радостной и уверенной в себе.
— Что-то не так? — заподозрив неладное, спросил я.
— Все вроде бы знакомо… И местность, как будто, та же… Только забора этого я не помню, и дороги никакой здесь раньше не было… Был обыкновенный пустырь с колючими кустарниками и заросшими бурьяном ямами от выкорчеванных деревьев.
— Сколько времени прошло с тех пор, — успокаивал я. — Приглянулось место кому-то из «новых», он и обосновался здесь…
Белая дорога резко свернула и сквозь неширокие ворота вела прямо в усадьбу.
— Что будем делать? — в нерешительности остановилась Светлана.
— Если там есть люди, возможно, они нас накормят.
Мысль о еде отогнала сомнения, и мы решительно вступили во владения неизвестных нам хозяев.
Глава тридцать шестая
Миновав небольшой, хорошо ухоженный фруктовый сад, дорога снова свернула, и нашим глазам открылся роскошный фасад двухэтажного особняка с колоннами и портиком над ними. Все — в лучших традициях барского стиля позапрошлого столетия. Рядом с парадным крыльцом расположились аккуратные клумбы с цветущими на них гладиолусами и другими яркими цветами, название которых я припомнить не мог.
Мы поднялись широкой мраморной лестницей, и я резко постучал в дверь специально приспособленным для этого бронзовым молотком. Через несколько минут дверь, несмотря на массивность, совершенно неслышно отворилась, и перед нами возник древний седовласый старец в ярко-зеленом с золотистыми блестками одеянии.
— Милости прошу вас в дом, — елейно-угодническим, но, тем не менее, приятным голосом молвил он, и мы молча приняли его приглашение.
За дверью оказалась прихожая с невысокой широкой каменной лестницей. Поднявшись по ней, мы миновали через еще одну дверь вошли в громадную гостиную с натертым до блеска паркетным полом. Высокие узкие окна выходили на три стороны и пропускали очень много яркого солнечного света., который только слегка затеняли прозрачные, почти невидимые, занавески. У стен возле окон разместилось несколько небольших уютных диванчиков с мягкими ворсистыми ковриками возле них. А центром композиции был старинный рояль черного цвета с откинутой верхней крышкой. Он находился посреди комнаты и прямо над ним нависала на тоненьких, отливающих золотистым блеском, цепочках гигантская люстра со множеством свечей, несколькими ярусами расположившихся вдоль ее окружности. Такие же толстые стеариновые свечи были утыканы в блестящие подсвечники по всему периметру комнаты.
— Присаживайтесь, гости дорогие, — предложил бархатистый голос нашего поводыря и его рука, обтянутая перчаткой из тонкой, изящно выделанной, кожи указала в сторону одного из диванчиков, возле которого стоял столик, наподобие журнального, с тонкими витиеватыми ножками.
Спасибо, — поблагодарила Светлана.
Я молча кивнул головой, и мы одновременно с девушкой утонули в мягких подушках не такого уж маленького, как показалось на первый взгляд, дивана.
Вы, наверное, устали с дороги и желаете подкрепиться?
— Да, это было бы весьма кстати, — отбросив излишнюю скромность и невольно подражая замысловатому стилю речи старика, сразу же согласился я.
Старик величественно удалился и вскоре вернулся с подносом, на котором находились две чашечки с кофе и ваза с фруктами.
— Хотелось бы знать, кого мы должны благодарить за столь радушный прием? — осторожно поинтересовался я.
— Как? Вы разве не знаете? Вы находитесь в родовом имении их светлости графа Новицкого.
— И вы — граф?
— Нет. Я его дворецкий. Их сиятельство по весьма уважительной причине пока не могут принять вас самолично. Позже вы поймете причину и, я думаю, будете снисходительны к недостатку внимания к столь дорогим гостям…
— Простите мое невежество, — включилась в разговор Светлана. Она была умной девушкой и быстро сообразила, как следует разговаривать в этом доме. — Вы не подскажете, какое сегодня число?
— С удовольствием, — ответил дворецкий. — Сегодня — двадцать третье июля тысяча девятьсот девяносто седьмого года от рождества Христова…
— Странно, — изумился я. — Такое ощущение, что мы оказались, как минимум, в минувшем веке.
— Не вижу ничего странного, — казалось, даже обиделся старик. — Просто их сиятельство пожелали, чтобы за время их вынужденного отсутствия в доме все оставалось таким, каким они привыкли видеть…
— И давно отсутствует граф?
— Без малого — сто лет.
— Вы полагаете, он может вернуться?
— Господа, придет время, и я полностью удовлетворю ваше любопытство. Сейчас вы должны подкрепиться и отдохнуть. Позже я провожу вас в отведенные для вас комнаты.
— Разве вы знали, что мы к вам придем?
— Да. Для меня ваше появление не было неожиданным. Только вы пришли немножко раньше, чем я думал, а потому жаркое еще не успело хорошо протушиться…
С этими словами старик отвесил вежливый поклон и удалился из комнаты через небольшую дверцу, расположенную рядом с основным входом.
Глава тридцять седьмая
— И что ты обо всем этом думаешь? — спросила Светлана, когда мы, плотно пообедав, оказались на втором этаже в одной из отведенных нам спален.
— Очень смахивает на сказку… Но задумываться просто нету сил. Хочется свалиться на эту мягкую перину, укутаться с головой в одеяло и спать, спать, спать…
Я действительно не мог ни о чем думать. После сытной трапезы меня разморило окончательно. А, так как во всем ныне происходящем не усматривалось ничего плохого и угрожающего, то я вполне резонно рассудил, что поломать голову над разрешением загадок можно будет и попозже. Тем более, что после полноценного отдыха этот процесс должен был принести больше пользы.
Светлана выглядела задумчивой и слегка подавленной. Но все же она согласилась с моими доводами и удалилась в свою комнату. Я же с удовольствием окунулся в теплую, загодя приготовленную дворецким, ванну, после чего нырнул в белоснежную постель и мгновенно вырубился.
Спустя некоторое время Светлана нарушила мой сон.
— Мне страшно одной, — сказала она. — Согласись, ведь здесь что-то не так…
— Да… — пробормотал я сквозь сон. — ложись рядом и ничего не бойся…
Девушка тесно прижалась ко мне, но я снова провалился в глубокий сон.
Разбудил меня непонятный звук.
Открыв глаза, я не сразу смог сообразить, где нахожусь. Я лежал в свежей, мягкой постели, и, похоже, не один. Вокруг было совершенно темно.
Звук повторился. После негромкого стука в противоположном конце комнаты раздался скрип отворяемой двери, и в комнату с горящей свечой в руках вошел седовласый старец. Его лицо показалось знакомым и, немного поднапряг память, я узнал в старике дворецкого мифического графа, который отбыл куда-то сто лет назад, но гостями которого мы, тем не менее, являлись..
— Прошу прощения, что посмел нарушить ваш драгоценный покой, но время движется неумолимо быстро, и вам пора приступить к делу, ради которого вы переступили порог этого дома.
Говоря эти слова, старик медленно обошел комнату, зажигая свечи, установленные в торчащих из стен подсвечниках..
— Можно, конечно, воспользоваться электричеством, — заметив мой недоуменный взгляд, направленный на электрическую лампочку, висевшую под потолком, молвил дворецкий, — но, я считаю, в таких делах необходимо соблюдать некоторые правила, некие условности, ибо дань традициям в их осуществлении играет далеко не последнюю роль…
— Вполне с вами согласен, — подыграл я старику, хотя из его бреда совершенно ничего не понял.
— В таком случае, я жду вас внизу, где вы сможете отужинать и получить соответствующие инструкции.
Лишь только старик удалился из спальни, Светлана выпорхнула из-под одеяла и, схватив платье, скрылась за дверью ванной комнаты.
— Час от часу не легче… — пробормотал я. — Что еще за ребусы понапридумывал сумасшедший старик?..
— Может, он нас с кем-нибудь перепутал? — предположила Светлана.
— Похоже на то. Только это еще не повод, чтобы отказываться от ужина.
Минут через десять мы с девушкой спустились широкой каменной лестницей на первый этаж, миновали уже знакомую нам большую гостиную и, войдя в узкую дверь, оказались в уютной столовой, где возле накрытого на две персоны стола нас ожидал старый дворецкий.
Уже начало двенадцатого, — сказал он. — Времени осталось совсем немного. Следует поторопиться. А потому, если вы не возражаете, пока вы будете кушать, я буду говорить…
