— Я не продержусь долго, — его шепот, а затем звук расстегиваемой ширинки. И она сама помогает ему стянуть брюки на бедра.
Ей все равно, как долго они будут одним. Для нее минуты растягиваются в вечность. Она чувствует. И это чувство называется…
Драко ладонями изучает ее бедра, прежде чем стянуть с нее белье. Она ложится на пол и инстинктивно двигается к нему. Кажется, темнота в комнате уже не такая густая. Она уже видит его лицо. Очертания его торса. Темнеющую метку на его предплечье, когда он ставит руки по бокам ее тела. Но потом она закрывает глаза, когда это случается. Тихо стонет. Двигается с ним вместе. Ощущает его. Его кожа. Его вздохи. Один. Другой толчок. Он предупреждал. Но открывая глаза, она все равно чувствует дрожь удовольствия, хотя этого и недостаточно.
Сгущающаяся темнота. Теплая и обволакивающая. Горячая. Он не может держаться. Не хочет. Не надо. И толкаясь, отпускает себя. Скользит по ее животу животом. Вздрагивает. И останавливается. Открывает глаза. Темнота не кажется такой тяжелой, как обычно. Он хочет поцеловать Гермиону. Но тут ее губы касаются его, и она целует его сама. Снова.
Они ждут еще несколько минут не отрываясь друг от друга. А потом Драко переворачивает ее на живот. Чтобы повторить теперь столько, сколько ей надо.
Воспоминание уходит.
Сердце все еще часто стучало, по телу разливалась нега. Если он хотел признаться ей в своих чувствах, то это… это было…
— Что скажешь? — Драко проснулся и смотрел на нее.
— Это омут памяти?
— Да. Трансфигурированный так, чтобы воскрешать воспоминания двоих. Романтическая безделушка, которую хранят в моей семье. Когда один опускает свое воспоминание в омут, второй сможет видеть в омуте его воспоминание и сам переживает то, что происходило в тот момент. Помолвка. Первый поцелуй. Рождение ребенка. Рождество. Так мне рассказывала мама. Я знаю, что у нее есть один. Этот я нашел у отца в кабинете, — сказал Драко, а потом добавил: — Туда можно заключить только одно воспоминание за раз. Если ты хочешь поместить другое воспоминание, то предыдущее исчезнет. Ты просто смотришь на камень, вспоминаешь то, что вы пережили вдвоем. И ваше воспоминание появляется в камне. Может быть, это поможет твоим родителям вспомнить тебя.
Гермиона хотела броситься Драко на шею, поцеловать его…
— Спасибо, — только и смогла проговорить она, а потом заплакала.
Комментарий к Шкатулка отца
Я наконец написала, что они проснулись вместе. И им хорошо. Мечтала об этом ещё с “Его ледяное высочество”.
========== Любовный напиток ==========
Сегодня весь день он видел проблесками. Зелёные пятна сада в окне, которые смог рассмотреть, когда далеко за полдень всё-таки встал и распахнул портьеру. Гермиону, растянувшуюся на кровати. Ее темные кудри. Веснушки на лице. Губы, которые целовал и которые целовали все его тело. Мир то исчезал, то появлялся перед глазами. Не хватало чего-то — какой-то небольшой детали, чтобы заклятие ушло полностью.
А сейчас все снова погрузилось в полумрак. Драко слышал голоса, но не знал, кому они принадлежали. Кто-то хлопал его по плечу, с ним здоровались. Миссис Гринграсс. Отец Тео. Другие люди. Драко поспешил сесть за стол. Хорошо, хоть ужин был неформальным, и ему не приходится исполнять обязанности главы семьи.
Гермиона еще не появилась. А может, он просто не видел ее. Драко вслушивался в гул толпы, пытаясь уловить ее голос.
Наконец, он почувствовал, что она села рядом, как садилась обычно, когда читала ему. Всегда рядом, чуть касаясь коленом его бедра. Сегодня у нее другой парфюм. Приятный, но… Ее рука коснулась и мягко провела по ладони. Сердце забилось чаще. Драко хотел было придвинуться к ней, но какое-то чувство внутри говорило, что что-то не так. Что-то было не так.
— Привет, Драко, — сказала она. Это была не Гермиона. — Астория.
Он ведь и забыл ее голос. Он привык к другому голосу за эти дни. К другому запаху. К другой ауре. К другим ощущениям.
— Спасибо, что пригласил нас.
Астория снова провела ладонью по его руке, и в этот раз Драко отдернул руку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Перед глазами возникло желтое пятно.
— Привет, — услышал он голос, который искал.
Он понял, что Гермиона села напротив.
— Миссис Гринграсс, Астория, — услышал он мамин голос, — Гермиона Грейнджер, героиня войны, владелица реабилитационного центра для жертв войны. Она помогает Драко восстановить зрение.
Гермиона зашла в столовую и сразу же увидела Драко. Сегодня она была в платье, которое привезла из Лондона. Платье, которое в городе ей было некуда надеть. Слишком простое для министерских приемов и слишком нарядное, чтобы носить его днем. Жёлтое, как одуванчики, жёлтое, как лимонад, желтое как солнце — это платье было для Драко. А он все еще не мог его увидеть.
Пока миссис Малфой знакомила ее с гостями, рядом с Драко села Астория, с другой стороны — какой-то пожилой мужчина. Наконец, Гермиона освободилась и села напротив Драко. Его взгляд скользнул по ней. Он не увидит ее, скорее всего, но Гермиона улыбнулась ему.
— Ты давно помогаешь Драко? — спросила Астория. Астория такая красивая, в дорогом, очень дорогом платье, с очаровательными локонами, легким макияжем. И куда умнее, чем кажется — подумалось отчего-то.
— Третий месяц.
— Ты ведь живешь в мэноре?
— Да.
— А твои родители?
— Они не живут в Англии.
— Почему ты решила открыть реабилитационный центр?
— Частная клиника — это очень выгодный бизнес, — вступил в разговор мужчина справа. Кажется, это был мистер Нотт, отец Тео. Но Гермиона не была уверена. — Он должен приносить хороший доход.
— Это не приносит доходы. Мы назначаем пациентам символическую плату.
— Зачем же тогда вы это делаете? — спросил тот.
Ей хотелось помочь людям, которые в этом нуждались. Но озвучь она это вслух — как наивно бы это прозвучало! Даже Рон смеялся над ее желанием открыть реабилитационный центр.
— Из-за моих родителей, — ответила Гермиона. — Они пострадали от одного заклятия. Я провожу исследования, чтобы их вылечить.
Кажется, и это показалось собеседнику недостаточным, и он сказал:
— Зачем открывать клинику, которая не приносит доход?
— Мы стараемся сделать так, чтобы колдомедицина была доступна всем нуждающимся, — сказала Гермиона.
— Мисс Грейнджер занимается благотворительностью, — вмешалась миссис Малфой.
— Это хороший способ уйти от налогов, — сказал собеседник. Кажется, он остался удовлетворен ответом Нарциссы.
Драко все это время молчал. Гермиона видела на его лбу морщинки, когда он вслушивался в их разговор.
— Говорят, Драко очень помогает твое лечение, — сказала Астория, — Драко, ты можешь меня видеть?
Драко почувствовал ладони на своих плечах. Его куда-то повернули. Он увидел очертания. Смутные.
— Только твой силуэт, — сказал он, вежливо сбрасывая с себя чужие руки.
К счастью, принесли первое блюдо. И затем весь ужин он не выпускал приборы из рук.
С Гермионой больше никто не говорил. Дафна, с которой они вместе учились, делала вид, что они незнакомы. Тео болтал с какой-то девушкой. Как бы высоко она ни поднялась, сколько бы ни сделала для мира, для этих людей она всегда будет вторым сортом. Впрочем… Какое ей дело до этих людей? Разве она встаёт утром ради них? Разве работает целыми днями ради их одобрения?
Гермиона отрезала кусочек мяса и запила вином. В конце концов, она здесь, чтобы хорошо провести время, а не для того чтобы переживать из-за чьего-то мнения.
Послышался смех Астории. А затем смех Драко. Он такой красивый, когда улыбается.
Астория весь вечер пыталась начать разговор с Драко. Он держался отстраненно. Но потом расслабился, когда Астория начала вспоминать школу. Гермиона не знала шутки, которые те вспоминали, половину участников тех событий тоже. Она даже не могла рассмеяться с ними вместе. Ничего, скоро время ночной процедуры. Они останутся с Драко… Как бы ей хотелось сейчас сидеть с ним рядом. Касаться его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
