полностью доверить этой крохе свою судьбу. В глазах Ижины появился свет, тот самый, когда носишь ребёнка.
Мы проводили женщину, и Уля показала мне записи мамы. Толстые тетради, засушенные цветы меж пожелтевших от времени страниц, рисунки на полях. Почерк меняется, видимо, целительница вела записи всю свою жизнь: самые первые записи сделаны детской рукой…
Лаура была настоящим самородком! Её исследования — просто клад. Подробные описания редких растений с указанием места и времени сбора, способов сушки. Рецепты зелий, настоек. Целая жизнь, полная открытий и исследований. Тетради были одновременно чем-то вроде личного дневника. Вот, к примеру:
«В моей девочке просыпается сила! Моя Уля, цветочек весенний, уже справляется с простудными зельями, заряжает кристаллы на снятие жара. Как быстро летит время… Когда ты впервые видишь в глазах собственного ребёнка желание отдать свою силу во благо, это такое… Светлое чувство. И одновременно боль. Боль и страх за неё. Труден путь целителя. Труден, но прекрасен! Храни Спасительница милосердная моих девочек! Храни…»
— Где училась твоя мама? — спросила я, захлопнув тетрадь.
Уля кивнула на документы, вывешенные на стене. Я долго рассматривала грамоты. Люди Барка, когда мы жили ещё на южном побережье, и те подделывали приличней.
— А это что? — я кивнула на два разрешения лечить и использовать магию.
Ни алой королевской печати с грифоном, ни зачарованного пергамента. Обычная бумага. Правда, оформлено красиво: виньетки, завитушки…
— Это господин губернатор выдал, — с гордостью просветила Уля.
— Господин губернатор, говоришь… Замечательно. А тебе почему господин губернатор не смог выдать то же самое? — удивилась я. — Денег не было? Или он так красиво писать разучился?
— Господина губернатора забрали горы… А господин Шосс сказал, что я мала.
«Вот Ролану работы привалит, документы разбирать…» — подумала я и, отправив девочку в дом, погрузилась в исследования и расчеты. Перебрав все записи, нашла те, что касались кристаллов для беременных. Почти вся идея строилась на магической силе целителя. Основное условие — найти камень, думая о конкретном человеке. Лоран знала каждую женщину, которая обращалась к ней. Знала, что любила беременная, о чём мечтала. Целительница уходила в горы и искала. Она пела песню духам камней, просила помощи и, если находила, что искала (каждый раз это была отдельная, удивительная история!), то заряжала камень собственной магией.
Закрыла тетрадь. Сколько света было в этой женщине, сколько… любви. Я начинала понимать, как так получилось, что сильный целитель, имея в распоряжении всё необходимое, сгорел, отдав все свои силы тем, кто нуждался в помощи…
Где-то со стороны конюшни послышались весёлые детские голоса.
— Уля! Ришка! — крикнула я, выйдя во двор.
Кажется, мои девчонки у Колокольчика в гостях.
Зайдя в конюшню, я увидела, как мой боевой грифон пританцовывал, переступая лапами и щёлкая клювом.
— Вот надоест всё, и подадимся мы все вместе в бродячие артисты, — объявила я тёплой компании. — А что? Поедем по городским ярмаркам королевства зарабатывать на хлеб. Наряжусь старухой и буду предсказывать по картам судьбу всем желающим — не беда, что не умею. Научусь. Ришка и Уля будут плясать…
Младшая тут же изобразила заводной перепляс под топот Колокольчика.
— Ну а ты у нас будешь гвоздём программы, — погладила я переливающиеся пёрышки птаха.
— Я петь умею, — сообщила, смущаясь, Уля. — И травы можно продавать…
— Вот! Успех обеспечен.
— Зимой бродить плохо, — сдвинула бровки Ришка, словно мы собрались отправляться, не пообедав.
— Гррр… Кхрр! — поддержал Колокольчик.
— Ладно, — улыбнулась я. — Уговорили, так и быть, дождёмся лета. Уля, ты знаешь, где мама искала камни?
— Конечно. Показать?
Сказано — сделано! Устроившись на грифоне, взмываем в небо и летим к Скалистым горам!
— Е-е-е-х-у-у!!! — ликующий крик Ули в небе под облаками.
Широко раскинув руки, девочка жмурилась от счастья, под довольный клёкот птаха.
Наш человек!
Здесь, на Севере, горы острые, словно колья в ловушке на крупного зверя. Серые, чуть поблескивающие на холодном солнце строго и настороженно смотрят они на пушистые ели, слишком жизнерадостные на их взгляд.
Приграничье. Загадочный край, с виду неприветливый, но прекрасный. Красота здесь своя — особенная, неповторимая. Прошло всего ничего, а я уже влюбилась в здешние места!
Хочется спуститься вниз к загадочным пещерам, к несметным богатствам, прячущимся в их густой тени.
— Вниз! — кричит Уля. — Нам туда!
Мы спустились к скалистым обрывам у широкой реки. Птицы, оглушив тревожным гвалтом, взмыли вверх, едва тень огромных крыльев грифона коснулась земли.
— Это папин надел, — сообщила Уля. — Жилы тут нет, папа говорил, земля пустая. А мама говорила, нам повезло. Что счастье видеть нужно. Чувствовать. Мама эти места любила. Вон тропинка, видите? Если пойти вверх к горам, там травы целебные. Мама здесь кристаллы искала. Она их… звала.
— Звала, говоришь…
Я огляделась. Всем поселенцам Приграничья давали землю для разработок. Основной деятельностью мужчин Биргенгема было старательство. С ранней весны до поздней осени, разбивая руки в кровь, они выворачивали скалы в поисках золота и драгоценных камней.
Места здесь богатейшие. Может, и себе кусок земли вытребовать? А что? Выстрою дом, буду удирать на зиму. Я ж так мечтала! Чтоб как можно дальше от тех, кто указывает, где мне следует быть, а где — нет. Ну не будет же здесь Ролан торчать вечно? В такой-то глуши? Покрутится немножко и обратно столицу, а я…
А я останусь. Мне здесь нравится.
— Надо будет землю переоформить на вас с Ришкой, — сказала я, вглядываясь в небо.
Небо молчало. Оно так же, как и я, думало о том, как не хочется идти с прошением к Шоссу…
— В прошлый раз он отказал, — заметила Уля, подойдя ближе и прижавшись неожиданно ко мне. — Мы с госпожой Норри ходили.
— Посмотрим, — я погладила девочку по голове. — Давай звать кристаллы. Как мама. Научишь?
Глава восьмая
— Закрой глаза и представь того, кому хочешь помочь, — начала, прикрыв глаза, Уля, вспоминая слова своей мамы. — Хорошо представь. Будто человек этот перед тобой стоит, а ты смотришь на него и все его мысли чувствуешь. Все сокровенные желания знаешь.
Я кивнула.
Посмотрела на синюю воду реки. Широкая, не чета юрким южным ручейкам, змеящимся по белым камням до тех пор, пока проливные дожди не превратят их в стихию, и та, разозлившись, наберётся сил и снесёт всё на своём пути…
Северные реки текут медленно, тихо. Молча несут они тайное знание, не спешат делиться с каждым встречным. Здесь природа ждёт, пока маг её приручит, пока подружится с ней, докажет, что достоин. Непросты здешние места. Не просты, но прекрасны.
Перед глазами вдруг встал образ королевы, юной супруги
